— Такой он хорошенький, — вздохнула Светка. — Милый, и ест хорошо.
Я зубами с досады скрипнула. Все только и говорят, про Хабарова, даже Света! И да, я сама знаю, что хорошенький… блядун только страшный. Неужели никто не понимает? Хотя им то что, им все равно… Мы со Светкой открыли по пиву, пью мелкими глотками — холодное. Напряжение дня не то, чтобы отпускает, а отдаляется, хотя полностью отделаться не получается.
— Маам, — канючит Маришка. — Можно у теть Светы переночую? С Дашей играть будем.
— Ещё не хватало, — отмахнулась я.
Потом весь мозг мне папами прожужжит, у Дашки то есть, и даже не в другом регионе.
— Пусть остаётся, — просит Света. — Они сядут и играют вместе, не видно, не слышно, красота.
И тут в моем мозгу, подкормленном чутка алкоголем, рождается гениальная идея. В тот момент казалось, что идеальная. Ребёнка я отпустила ночевать — пусть. Так с моими планами лучше. Открыла ещё одно пиво, дожидаясь, когда стемнеет, дабы набраться храбрости. Учитывая, что пью я крайне редко, храбрости во мне прибавилось значительно. А потом… потом пошла к подруге на кухню и сперла ножик, лень до дома идти, и до резиденции Хабарова, которая временная отсюда ближе.
— Я пойду, Свет, — попрощалась я. — Марин, не хулигань, я тебя утром заберу.
Дочка звонко чмокнула меня в щеку и убежала вприпрыжку — играть, шептаться полночи, секретничать… Я даже скучала немного по тому времени, когда она была более от меня зависима. Я спрятала ножик в рюкзак и пошла на дело… Нет, вовсе не убивать Хабарова, соблазн конечно велик, но я слишком гуманна, на свою голову.
Пошла задами. Хабаров живёт в бывшем доме Серёжи Ивлева. С одной стороны теть Надя, у неё собаки нет, а с другой стороны баба Наташа, у неё пёс старый и добродушный, такой если только залижет до смерти. Значит быть облаянной и раскрытой мне не грозит.
На задах картошка. Иду, чувствую запах инсектицидов, которыми ее травят от жуков, не видно ни хрена, и в темноте в ботве мне мерещатся толстые розовые личинки колорадов. Вот хоть и выросла в деревне, эти создания вызывают у меня безумное отвращение, жутко боюсь, что касаются сейчас моей кожи, а вдруг в кроссовок свалится? Жуть.
Нужный дом обнаружила безошибочно, все же деревню знаю, как свои пять пальцев. Прошла мимо пустого коровника и сарая, а дальше уже тихонько, чуть не на четвереньках. Страшно! Окна у Хабарова светятся, один раз даже вижу его силуэт за шторкой. Вот выйдет сейчас и застукает! Но с другой стороны — что ему ночью на улице делать? Ходить здесь некуда, туалет и тот дома. Сгибаюсь в три погибели и крашусь к машине.
Оказывается, проколоть колесо не так и просто. Стучу, стучу ножом и ничего. Потом приставила, надавила, что есть сил и острие наконец провалилось внутрь, зашипел, выходя воздух. Готово! Я к следующему, опыт уже есть, это продырявилось гораздо быстрее.
— Посмотрю я, — усмехнулась я шёпотом. — Как ты завтра по полям на джипе рассекать будешь!
Два колеса мало, быстро починят. Надо портить все четыре! Обхожу машину и тут случается непредвиденное. Собаки у Хабарова нет, да. У него есть утка. Точнее, селезень, весьма упитанный и воинственный. Он шипя бросается на мои ноги, прихватывает клювом штанины.
— Пшел вон! — прошу я почти вежливо, от птицы отмахиваясь.
Нет, я не боюсь, я пережила всех бабкиных гусаков. Но этот селезень пребольно щиплется, а когда я смогла его наконец от себя отпихнуть обиделся, запрокинул голову и заорал, как раненный осел. Скрипнула, открываясь дверь, я метнулась к единственному здесь дереву, хлипкой рябине и попыталась за неё спрятаться. Хабаров вышел из дому в одних трусах и тапках, я поневоле залипла — хорош! Плечи такие широкие, ноги не массивные, стройные, но сильные…
— И чего ты опять орёшь? — недовольно спросил он. — Я же только час, как тебя кормил? Тебя легче в суп, чем прокормить! И учти, я не шучу!
Селезень бросился к Хабарову, и принялся ему объяснять, то и дело что-то выкрикивая в мою сторону, явно гадости. Ябеда! Лично мне все было понятно, селезень меня закладывает. Хабаров не понял. Пошёл домой, дверь не закрыл, значит вернётся. Вернулся, мало того наклонился, позволяя мне ещё и задницу рассмотреть прикрытую дорогущими трусами. Ладно хоть, не моими… задница тоже была что надо.
— Мюсли ты уже сожрал, — сказал он. — Остались хлопья. Они со злаками, если что… и ещё вот я тебе карбоната нарезал, жри…
Поставил тарелочки на крыльцо и домой ушёл. Я даже умилилась. Но… ненадолго. Этот милый гад всю мою жизнь растопчет. У меня прабабка партизанкой всю войну прошла, упорство и сила духа у меня в крови. Селезень снова недовольно на меня покосился, склонив голову, и вперевалочку пошёл к угощению. А я не стала терять время, у меня два колеса ещё…
Глава 6. Марк
То, что чёртова птица никуда не делась с утра, меня даже не удивило. Вчера прибегала хлопотливая баба в платке, забирала его целых два раза. А воз и ныне там. Орать начал привычно в шесть утра, мало того, ещё и долбить клювом в дверь. Я засунул голову под подушку. Птица пробралась в сад и принялась ходить вокруг дома, продолжая издавать странные звуки — помесь собачьего лая и кваканья, все это перемежалось предсмертными хрипами. Но я уже знал — ни хрена он не умирает. Проголодался просто.
А так, как окно у меня было открыто ввиду отсутствия кондиционера, вскоре мне пришлось сдаться. Топаю на кухню за едой для птицы и думаю — надо завести человека, который селезня бы кормил по утрам. Подумал и ужаснулся, ведь долбаный проглот в моей жизни только два дня… надеюсь, этот день последний. Учитывая, что жрёт он как не в себя.
Залез в холодильник, ничего будто уже нет, и не закажешь из ресторана, хотя, попробовать можно… открыл контейнер с готовой едой, которой я принебрег. Понюхал — вроде нормальная. Отравиться пернатый не должен. Хотя… нет, я все же не живодер, и мясо предпочитаю видеть готовым в тарелке, сам его добывать не желаю.
— Жри, — сказал я мучителю. — Греческий салат, отбивная. Мясо я на кусочки порезал, чтобы тебе удобнее.
Утка посмотрела на меня склонив голову. Глаза краснючие, вампир хренов. Наклонился над тарелкой, пошипел. Я уж думал, сейчас догадается, что еде два дня уже, и жрать откажется. Но нет, прокатило. Когда я выходил из дома уже одетый и побритый, селезень мирно спал в тени под рябиной, сунул голову под крыло.
Второй сюрприз был более неожиданным. У машины сдуты все четыре колеса. Хотя честно, я не удивлён. Не думал, конечно, что она до порчи имущества дойдёт, но все же, не удивился. По улице пошёл посвистывая пешком, благо, погода располагала, утро, не жарко ещё совсем, и всех коров по дороге можно обойти. Что ещё не открыто я помнил, дошёл до своего нового дома, оглядеться, как дела.
Дела шли отменно. Дом стоял на берегу озера, чуть в стороне от деревни. Места шикарные, красиво, стоило тут строиться даже без покупки колхоза. В озеро шла моя личная пристань, все ещё пахнущая смолой и деревом. Я дошёл до самого конца, свесил ноги и закурил — красота. На другом берегу ещё три дома на лям долларов каждый, не я один жемчужину углядел. Все, строиться тут больше не будут, земля вся моя…
