Окурок бросил на побитый жизнью, покрытый трещина и асфальт, потом поймал мой взгляд, со вздохом поднял и донёс до урны.
— Зануда, — сказал он. — И феодал ещё.
Сел в машину, за рулём которой девушка неописуемой буквально красотищи — брату ещё не надоело, и отбыл. А моя игрушка осталась. Я конечно не планировал её сюда привозить, но раз уж так вышло… Да и принято на таких девушек катать, хотя сомневаюсь, что Люба проникнется. Я сел в машину, погладил руль. Потом глаза поднял, и увидел девочку, ту самую. Она стояла и капот гладила, красивый, не спорю… Но разве можно детей к таким машинам подпускать? Дети, наверное, милые — раз уж так говорят, но уж точно неадекватные. Этой до адекватности явно ещё лет пятнадцать. Я рывком открыл дверь и вышел спасать автомобиль.
— Вы чего испугались? — удивилась девочка. — Я же говорила, что не кусаюсь.
— Охотно верю, — согласился я. — Просто это моя любимая машина, а одну мне здесь уже угробили… Нет, я знаю, что ты не кусаешься, но было бы славно, если бы ты отошла на пару метров назад.
Девочка плечами пожала, послушно шагнул назад.
— Умница, — обрадовался я. — Хорошая девочка!
А она задумчивым взглядом смотрела на мой автомобиль. Без восторга, скорее, изучающе.
— А я думала на этой машине поедем… Она мне понравилась. Хотя, мне вообще все равно, я и на другой могу, я вообще на мамином уазике езжу. Куда садиться?
— В смысле? — оторопел я.
— Мама сказала, что я с вами на поля поеду.
Честно, я не сразу понял. А потом дошло. И вдруг оказалось, что девочка на Любку страшно похожа, даже поведением, и внешне, только косички белобрысые. А ещё, что меня безумно бесит факт, что Люба родила от кого-то ребёнка, а от меня даже взгляд воротит… столько всего сразу подумалось, что я даже забыл о том, что ребёнка придётся в машину пустить.
— Мариш, — раздался Любкин голос. — Сумку возьми!
Девочка метнулась к ступеням, сумку взяла у… мамы. Пиздец, Люба мама. По настоящему, а не как в моих кошмарах. И тащит в руках какую-то непонятную штуку, причём тащит к моей машине.
— Это бустер, — объяснила она. — Для безопасности ребёнка. Можно его прицепить в твоей мажорской игрушке?
Я мог бы сказать, что Bentley Continental GT кабриолет. Это не просто игрушка, а самая любимая. Но не стал. Я все ещё охренневал.
— Не знаю, — признался я. — Я в ней никогда детей не возил.
Люба хмыкнула, открыла дверь, без какого либо пиетета, залезла назад, отклячив задницу, которую я в данный момент не мог оценить по достоинству, водрузила посередине заднего сиденья эту хрень и пристегнула. Следом девчонка вскарабкалась, уселась, и её ещё раз, дополнительно пристегнули. А я да, все ещё охреневал.
— Ну что стоишь? — спросила Люба. — Садись, колхоз сам себя не посмотрит.
Я сел. Завёл двигатель, тот приветливо замурчал — соскучился по мне, по скорости…
— Только быстро не гоните, — сказала сзади девочка. — Меня укачивает и тошнит.
Я ехал медленно, очень медленно, и постоянно косился в зеркало, чего там девочка делает? Я эту машину только весной купил, ещё не наигрался, мне бы не хотелось рвоты и всего такого…
— Можно немножко побыстрее, — разрешила девочка.
Не знаю, в каком возрасте дети перестают писаться, какаться, но вот эта девочка была на редкость разумной и сознательной. Ничего не слюнявила, подошвами сандалей сиденья не пачкала, сидела себе спокойно смотрела по сторонам, я успокоился. Потом даже понял, что девочка была на благо. Я её побаивался, даже не из-за машины, а просто потому, что с детьми дела не имел никогда. Вёл себя паинькой. Люба не купалась нагишом не спорила из-за пустяков. В результате день прошёл на редкость плодотворно, мы и правда все осмотрели. На обед остановились в полевой кухне, а там два супа на выбор. Мужики в очереди посторонились, заказ решил делать я.
— Девочка что будет? — спросил у Любы.
— Её зовут Марина, — вздохнула она в ответ. — Она не…
— Не кусается, я знаю.
Ну, не знаю. Мысленно я продолжал называть её девочкой. Она видимо отомстить решила, и к вечеру таки показала, что не такой уж ангелочек.
— Мама, — позвала она сзади. — И дядя миллионер. А можно, как в кино поехать, без крыши?
Дядя миллионер меня конечно убил. Девочка — вся в мать.
— Нельзя, — резонно ответил я. — Мы на полях, едем по грунтовой дороге, пыль.
— Ну мам!
— Нет! — достаточно резко ответила Люба. — В моём уазике верх брезентовый, я для тебя его сниму и покатаю.
У девочки на глазах слезы, но спорить и канючить она не стала. А я то её понимаю — сравнила тоже мама, уазик и бентли. Небо и земля! Я сломался, нажал на кнопку, верх медленно откинулся. В салон сразу же пыль забилась, вполне ожидаемо, и в глаза попала, зато ребёнок доволен…
— Спасибо, — сказала Люба уже прощаясь. — Что вёл себя… нормально.
— Не нужно делать из меня монстра жрущего детей, — ответил я. — Через два часа заеду сюда же. И помни — платье.
Дома первым делом покормил селезня. Угадайте, чем? Правильно, пирожками. Он жрал их с заметным удовольствием, тварь всеядная. Принял душ, снова побрился. Одел костюм, рубашку, твою мать. Запонки! Я реально готовился. Люба тоже, по крайней мере платье надела и волосы распустила. Выглядела — шикарно. Я даже слюну сглотнул, размечтался, идиот, чем вечер закончится… Ага, ну.
— Куда едем? — как можно спокойнее спросил я. — Столик я добуду где угодно.
Я держу себя в руках. Я даже в её декольте не заглядываю. Пока я само спокойствие и отсраненность. Пусть расслабится, а потом…
— Прямо, — начала объяснять Люба. — Теперь направо, да, сразу же. Все, приехали. Дом культуры имени Надежды Крупской.
Я психанул. Хотел дать по газам и поехать в город, куда изначально планировал, но Любка сразу вышла из машины хлопнув дверью. Ах, так! Вечер все равно мой, и пойдёт он по моему сценарию! Главное я сумел наконец её выковырять из раковины, в которой она от меня прячется, хоть на время.
Дискотека судя по всему на улице, по крайней мере басы бьющие по ушам идут откуда-то из-за здания имени Крупской. Идём вдоль стены, на ней огромными красными буквами плакат — только сегодня дискотека для тех, кому за тридцать!!! Именно так, три восклицательных знака.
— Пиздец, — отозвался я. — Шикарно.
— Я знала, что тебе понравится, — ослепительно улыбнулась Люба, а мне её придушить захотелось.
Деревянный танцпол, небольшая сцена, на которой даже диджей имеется — толстая тётка пенсионного возраста. Вокруг деревья, на них фонарики, ляпота. И много-много женщин, все разумеется за тридцать, причём многие уже несколько десятков как. Мужики тоже имеются, но мало, прячутся среди деревьев, курят, выпивают судя по всему. И я такой, весь красивый, в костюме за две штуки баксов, в галстуке, и сука с запонками!!!
