— Ты же сказала отсыпаться будешь, — удивилась мама.
— Не вышло, — криво улыбнулась я. — И потом, у тебя столько моркови непрореженной, у меня просто руки чешутся за неё взяться.
И правда в огород иду, усадив дочку завтракать. Ну, где мне ещё раком стоять, как не над грядкой с морковью? Выдергиваю зелёные кустики молча, сосредоточенно, а в мыслях — голый Хабаров.
— Дочь, ты меня без урожая оставишь.
Гляжу — и правда. Я не прореживаю, я уничтожаю морковь, уже четверть грядки полностью выдернула. И мама смотрит пусть и молча, но блин, так проницательно… А ведь наверняка дошли слухи. И про камаз моркови, и про танцы… Это же село, тут все друг про друга все знают. Но молчит, и я так благодарна маме, что ничего не спрашивает…
— Может, сходишь в магазин? — предложила мама. — Мне хлеб нужен…
— Нет, — испугалась я.
У мамы безопасно. Здесь никто не будет посягать на мою девичью честь. По чести — она наверняка восстановилась уже за столько времени непорочного поведения. Можно сказать, девочка. Никаких выходов в свет, даже в магазин. Вон Маришку отправить с запиской, тут до магазина близко, она это дело обожает.
А мама долго стояла, смотрела, опять же — молчала. Слава богу. Я ударно прореживала ненавистную морковь, причём взяла себя в руки, и делала это образцово показательно. Старалась. Бабушка точно оценит. Мама ушла домой, а я возилась ещё долго, пока не закончила… иду на обед, ладони грязные, спину ломит, зато честь на месте. Руки отмыла прямо на улице, из дачного подвесного рукомойника, домой захожу, открываю дверь, а там…
— И весь город видно! — взахлёб рассказывает моя дочурка. — Целиком! А вечер уже, и там огоньки, огоньки, целая миллиардная стая!
Я замираю, даже дыхание задерживаю. Не так здесь безопасно, как мне казалось. Крадусь на цыпочках по коридору. Картина маслом — Маришка с вдохновленным лицом рассказывает о своих приключениях. И все невинно так, с точки зрения ребёнка, конечно… А уж родители читают между строк, смотрят на меня выдидающе.
— Дочь, — прошу я, буквально сдергиваю её с табуретки. — Мне кажется, по нам соскучилась вторая бабушка.
— Ну-ну, — задумчиво протянула мама. — У бабушки то морковь без твоего внимания страдает.
А я что? Я ничего. Дочку в охапку и бегом. Причём деть активно сопротивляется, она ж не все дорассказала, и в результате ноет всю дорогу.
— Зачем мы от бабушки ушли? — недоумевала она.
— У второй бабули морковь точно не прорежена.
Маришка глаза округляет и смотрит на меня с испугом, прежде за мной такой страсти к огородничеству не водилось. Поля я свои люблю, да, а вот огороды не очень, они тоску нагоняют. Дочка так удивляется, что даже замолкает и перестаёт протестовать. А бабуля ожидаемо нашлась в огороде, в цветастом сарафане, розовых носках, калошах и пуховом платке накинутом на плечи. Все дела бросила, к забору прислонилась, смотрит на меня внимательно. Так внимательно, что я думаю, а может ну его, и обратно? Но там мама… а если домой, вдруг Хабаров заявится? Как показал прошлый день, иммунитет у меня на него так себе, значит показана изоляция. От Хабарова.
— Внучка, — окликает она меня, не дождавшись, пока я дойду, шагаю то я все медленнее. — Ты на развод то не подала?
С разводом меня пилит вся родня. Да и я понимаю, что нужно, а все тяну. С дурацким штампом в паспорте как-то спокойнее, привычнее, да и папа же Маришкин… но то, что разговор начала так круто это явно не к добру. Я бы все же дала задний ход, но у дочки лопнуло терпение и она ускакала в дом. Я подключаю тяжёлую артиллерию.
— Я тебя так люблю, — говорю я. — Бабуль… сильно-сильно. Я полдня у мамы в огороде, и такая голодная, ужас просто.
И обнимаю, такую свою маленькую, и правда, изо всех сил любимую бабушку. Она тает, хотя виду и не подаёт. Я её единственная внучка.
— Уууу, коза, — ворчит она. — Сейчас борщ поставлю греть. А у мамаши твоей вообще ни стыда, ни совести, сама, как лошадь, а ребёнка мучает.
Ребёнок это я. Ну что же, хоть в глазах бабушки. И от Хабарова я точно спасена до вечера минимум, а может и ночевать тут останусь, береженого бог бережёт. Послушно ем борщ, натираю до блеска полы, встречаю с хворостиной Зорьку. А время идёт, вечер уже, я все решиться не могу, сидеть мне, трусливому зайцу тут или домой идти. Решила Марина.
— Мам, — сказала она потягиваясь. — Я вчера так устала, что никак не наотдыхаюсь. Пошли домой?
И правда, дура, сколько бегать можно, словно у меня в огороде моркови нет… Морковь у всех растёт, спасибо бабуле. Нужно идти домой и надеяться, что Хабаров не придёт.
— Люба! — крикнула мне в спину бабушка, я обернулась. — Пословицу про двух зайцев помнишь?
Я кивнула. Спорить с бабушкой не стала, а ведь по сути у пеня ни одного зайца нет. Один сгинул черт пойми где, а второму нужны просто задорные потрахушки. А мой дом пуст, темен, словно заброшен, мне перед ним стыдно даже. И гора морковная никуда не делась, высится в сумерках внушительной громадой…
— Мама, — спросила меня дочка перед сном. — А зачем ты его боишься?
— Кого?
Я даже не сразу поняла, Марина вздохнула устало, словно досадуя на мою несообразительность.
— Дядю миллионера.
— Его зовут Марк, — поправила я. — Дядя Марк
И замерла. Второй раз в жизни произнесла его имя. Такое вроде красивое, короткое, а я его боюсь словно. Хотя, как показывает сегодняшний день, я вообще много чего боюсь.
— Он называет меня девочкой.
Моя дочка — на редкость упряма. Я снова вздыхаю. Объясняю — дядю миллионера я не боюсь. Просто он большое начальство и очень занятый человек. Негоже отвлекать власть имущих на свои морковные дела. Маринка не верит, спать уходит нехотя, тем более — в свою комнату. Надеюсь хоть сегодня Хабаров не приснится…
Не приснился, и если честно этот факт меня немного расстроил. Я как бы ждала, хоть и не хотела… Маринка спокойно проспала до утра в своей комнате, а по дорогу на работу была сдана старшей бабушке. Свою маму я пока боюсь, а бабушка меня защитит. Шагаю к сельсовету и думаю, что день готовит. Машина моя готова, наверное, а то все завтраками кормят. По пожару, который Хабаров своими поползновениями совсем у меня из головы выбил наверное что-нибудь уже известно. Вот получу уазик, и сразу на поле, подсчитывать ущерб… А мимо дома Хабарова я прошла совершенно случайно, просто задумалась и сбилась с курса.
Джип стоял во дворе, встало быть их сиятельство ещё дома. Вот вроде и боюсь встречи с ним, и одновременно замираю в предвкушении. Вот что делать мне? Стараюсь не выворачивать голову, прохожу чинно и с достоинством. Всё равно придёт ко мне в кабинет.
Не пришел. Ни в девять, ни в десять, ни в одиннадцать. Больше я ждать уже не могла, у меня же поля… Вышла в коридор. Из кабинета, который Хабаров облюбовал доносится жеманное хихиканье Анжелы. Я зубами скриплю. Нет, я вовсе не ревную, ни капли. Просто вот так флиртовать на рабочем месте, это же верх неприличия и безнравственности! Хрен с ними, пусть без меня предаются разврату, я женщина серьёзная и вообще замужем…
