— Психопатка!
Да, я психопатка. С недавних пор. И знаете, мне это даже нравится. Я вернулась к Тане. Не то, чтобы я ревную Егора. То, что представляю его в постели с этой фифой и в зобу дыхание перехватывает ни о чем не говорит. Он будет переводить на неё бесценные ресурсы! А если… А если она забеременеет? Я же этого не переживу! Пусть от других мужиков рожает, мало что ли их… А этого я первая заняла, что бы она не говорила!
Танька уснула, Тотошка её ночью измучил. Да, ему два уже, но он частенько спит беспокойно. За неимением мамы, которая вечно занята, все эти тяготы доставались моей подруге. Тревожить я её не стала, сидела себе тихонько и буравила взглядом дом напротив.
Егор вернулся к семи. Танька уже проснулась и готовила ужин, то и дело на меня поглядывая. Я делала вид, что не замечаю их в упор. Машину потенциальный отец моего ребёнка бросил на дорожке, в гараж не загнал. Я считала секунды — какого хрена няня не уходит? Она что, с проживанием там?
Если так, то дело худо. Не знаю, каких моральных качеств Егор, но перед моим напором то не устоял. А эта девица…. Лет на восемь десять точно меня моложе. Меня снова охватил приступ ненависти. Может, все же, нужно было навалять ей? Подумаешь, переночевала бы в обезьяннике. Оно того стоило бы.
Егор вышел из дома через полчаса. Шорты, резиновые тапочки, футболка — вряд-ли он далеко собрался. Так и есть, открыл узкую дверцу возле гаражных ворот, вытащил длинный зелёный шланг, ведёрко, бутылку с моющим средством.
— Отродясь он машину не мыл, не видела, — поделилась подошедшая Танька. — Прям чудеса творятся.
И улыбается. Вот чего смешного? Это она про няню ещё не знает. Хотя теперь знает — няня из дома вышла. Успела переодеться, щеголяет в коротких шортах. С собой принесла? Я зубами скрипнула.
— Эй… Настя, не пугай меня.
Я сама себя пугала. Надо что-то делать! Не с собой… с няней.
— Дай мне Тотошку, — попросила я. — Срочно.
— Зачем?
— Гулять буду, — решительно ответила я.
И побежала за ребёнком. Сандалики на нем застегиваю — визжит от радости. Гулять он любит.
— Это мой ребёнок! То есть, мой подопечный! Меня уволят, Настя!
Я не слушала. Одела Тотошку, он уже у дверей всхлипывая дёргает ручку — видимо чувствует, что злая няня хочет прогулку отменить. Я на себя в зеркало смотрю — проигрываю. Точно проигрываю. Та вон полуголая, а я как гимназистка девственница. Так мне точно не стать матерью. А отдавать своего потенциального ребёнка этой шлюхе я не желаю!
Несусь вприпрыжку на второй этаж. Гардероб у Таниной хозяйки занимает целую комнату. И зачем ей столько, если она сюда приезжает только в пятницу, ребёнка в город забрать? Целые ряды платьев вечерних — это мне не нужно. Конечно, на прогулке в таком вот блестящем платье с огромным декольте я выглядела бы сногсшибательно… Усилием воли прогоняю чудесное видение. Хватаю нелепый комбинезон — короткие шортики, сверху лямки. Под него крошечный топик. И лифчик вон тот, с огромным пуш-апом.
— Настя! Меня уволят! — причитала Танька, в я переодевалась.
— Как тебе моя грудь?
— Он уже видел, что она в три раза меньше!
— И правда, — озадачилась я.
Потом снова на отражение посмотрела. Подумала. Решила оставить грудь увеличенной в трое — для внушительности. Туфли хозяйки мне не впору — на два размера больше. Зато Танькины почти лабутены идеально. Выходила я при всем параде, что удивительно — собиралась я всего минут пять.
Каблуки вязли в газоне, Тотошка радостно лепетал что-то рядом. Его намывал свою машину, ко мне спиной повернувшись, и девица рядышком, склонившись нашептывает ему на ушко. Её шорты такие короткие, что мне кажется, если приглядеться, то можно разглядеть цвет её белья. Если оно там есть, конечно.
Во мне бурлит ярость. Господи, да я при виде голой Светочки под голым же Стасом скорее огорчилась чем разъярилась. А теперь… Что вообще со мной творится? Оглядываюсь. Чистенький газон, на нем ничего. Зато у Тотошки в руках ведёрко ярко зелёное, в нем игрушки. Хватаю мячик, маленький, но упругий, я бы даже сказала, что жёсткий. Размахиваюсь и бросаю. И даже попадаю — аккурат в предательскую Егора задницу. И пячусь назад — страшно.
Егор бросает губку, которой тёр машину на капот. Медленно оборачивается. Господи, я передумала! Дайте мне машину времени, я отмотаю назад и вообще из дома не выйду, даже если эта пигалица вовсе Егора на газон завалит. А он смотрит на меня. Даже думать не нужно — зол.
— Тотошка! — дрожащий голосом вскрикиваю я. — Нельзя бросать мячиками в дядь!
Тотошка смотрит на меня круглыми глазами. В них непонимание. Уверена, мог бы говорить — высказал бы. Но, к счастью, он не умеет. Я робко улыбаюсь. Няня сверкает глазами. На веранде позади меня Танька, которая мечтает отобрать своего детёныша. Чувствую себя, словно в глубоком тылу врага.
— Привет, — почти шепчу я.
Подъезжает такси — все же няня здесь не живёт. Я бы выдохнула с облегчением, но она ведь завтра вернётся. А я же не смогу вечно караулить у Таньки с мячиком… Соседская машина брошена недомытой. Воду отключить забыли, она течёт из шланга задорной струйкой, впитывается в газон, журчит тонким ручейком по асфальту.
Танька из мести заставила меня гулять с ребёнком ещё час, и теперь Тотошку манит в образовавшуюся лужу с неутомимой силой. Я держу его за ручку, в лужу не пускаю, но разрешаю бросать в неё веточки и палочки. Всё время смотрю на соседний дом — он хранит молчание. И плакать хочется, хотя вроде совершенно не с чего.
Наказание ещё не закончено — мне приходится гладить целый ворох детских вещей.
— Тренируйся, мамаша, — говорит Танька.
Смотрит недобро. Я молчу и тренируюсь. Темнеет уже. В соседнем доме зажглись огни. На втором этаже наверное Егора комната, у Никитки то на другую сторону окна… Вздыхаю. Танька напевает из детской — время уже около девяти. Я бы поела, но намекать на это боюсь. Выхожу на улицу, в наступающий вечер, вздрагиваю от неожиданности — Егор сматывает злополучный шланг.
— Как дела? — спрашиваю я.
— Нормально…
И будто не катались совсем недавно голышом по траве. И как поступиться не знаю, с какой стороны подойти. А подойти очень хочется, до боли. Вчера же так легко было, так просто. У меня ни с одним мужчиной такой гармонии не наблюдалось. Как бы найти это состояние, вернуть?
— Такой прекрасный вечер…
— Я бы даже погулял, если бы задница так не болела.
Вспыхиваю. Хорошо, что темно — не увидит. Шагаю к нему, встаю рядышком. Как няня совсем недавно. Ноги в тапках мокнут, но разве важно? Можно и перетерпеть, когда на кону идеальный мужчина. Точнее, ребёнок от идеального мужчины… забыла. Протягиваю руку, провожу самым кончикам пальца по его предплечью. Кожа прохладная — вечер уже. На ней капли воды, видимо, со шлангом воевал. Наверное, замёрз.
