Настя, наконец, решилась и вышла из машины. Поздоровалась с бабульками, я тоже поздоровался и за ней следом пошёл, благо, не прогоняла. Уже потянулась к домофону, когда нас окликнули. Я голос сразу узнал и выругался. Мысленно, чтобы не смущать бабушек.
— Настя! Мне мама твоя сказала, что приедешь. Я ждал!
Бывший её сиял, как медный таз. Что ему так настроение подняло? Когда я наведывался к нему в воскресенье и обещал свернуть шею, он так не радовался. Я загородил Настю собой. Она немного оживилась — на неё бывший так благотворно влияет? Я напрягся.
— Чего тебе? — ответил я за Настю.
— Я хочу поговорить со своей женой!
— Бывшей! — взревел я.
Бабульки вздрогнули, но никуда не ушли, а с интересом уставились на набиравший обороты скандал. Болонка подняла голову.
— Настя! Ты, видимо, номер телефона в клинике оставляла домашний. До развода… Мне звонила твоя Виталина, Настя! Сказала, что апробируют новую методику, что у тебя есть шанс! Слышишь?
— Слышу, — равнодушно отозвалась Настя.
— О чем вы? — растерялся я.
— О том, молодой человек, — с удовольствием принялся объяснять бывший, — что мы с женой расстались в сложный период… но я об этом не знал. Оказывается, у неё было лишь несколько месяцев, чтобы забеременеть, а меня не было рядом… Прости меня, Настя. Я готов на все, чтобы тебя вернуть. Мы сделаем ребёнка — обещаю!
— Не нужно, — снова подала голос Настя.
— Почему? — хором спросили мы с бывшим.
— А я, похоже, уже беременна.
И плечами пожала, словно так себе новость, словно мы сидим за завтраком, просматриваем ленту в соцсетях и говорим друг другу: «Бензин подорожал… а ещё, представляешь, в Белогородске вырастили тыкву весом пятьдесят килограмм, а очередная кинозвезда застраховала свою задницу». Нет, такие новости не так сообщают!
— Что?!
Опять, блять, мы с бывшим синхронно. Настька улыбнулась и кивнула, дескать, да, такое дело — беременная я. Это не я виновата, оно само так получилось. Само по себе. И, позабыв, что к родителям приехала, пошла прочь. Я следом. Во мне — миллион вопросов. И мат рвётся наружу, несмотря на бабушек. И складывается пазл в голове. У неё было несколько месяцев на то, чтобы забеременеть… И эта её целенаправленная атака на меня. Все сошлось, но верить в это не хотелось.
— Ты что, — выдавил я из себя, — использовала меня… как осеменителя? — Настька даже споткнулась, едва не упав, мне пришлось её придержать. А потом тихо, едва слышно сказала — да… — Но почему меня?
— Ты идеальный, — сказала Настя и покраснела, снова став собой на мгновение.
Я остановился. Голова буквально раскалывалась на части. Слишком… слишком много открытий за один день! Настя уходила, беременная, о нас позабывшая. Зато муж про неё не забыл.
— Настя! — заорал он вслед. — Я приму тебя с чужим ребёнком!
— Хер тебе, а не мой ребёнок! — ответил я.
И сделал то, чего давно хотел — повернулся и дал ему в морду. Так сильно, что костяшки хрустнули, и запястье обожгло болью. Ничего, его скуле больнее.
Настя шла, не спеша, но весьма решительно. Куда — непонятно. Позади орал матом бывший, я подавил соблазн ударить его ещё разок и побежал за Настей, пока совсем из виду не скрылась.
— И это я тебя обманывал? — спросил я.
Не ответила. Всё так же шла, словно меня рядом и нет. О её беременности я сейчас толком и не думал — это слишком ошеломительная новость, чтобы вот так, на ходу, её переварить. Сейчас меня больше занимало то, что она меня обманула. То есть я вовсе не против быть ею совращенным, я бы и сейчас совратиться не отказался, но она же меня использовала.
— Ты куда? — спросил снова и голос сделал построже, а то вовсе не солидно, словно уговариваю.
Настя дошла до остановки и присела на лавочку. Я рядом. Потом пришла очередная бабулька, и мне пришлось встать, чтобы уступить ей место. Разговаривать при посторонних не было никакого желания, но вопросы буквально грозили разорвать меня — до того их много было.
— И ты ничего не хочешь мне рассказать? Ну вот совсем?
— Понимаешь, — соизволила посмотреть на меня Настя, — я же на себе крест поставила. Я с тобой потом поговорю. Сначала осознаю, как следует.
— Блядь, — сказал я и поймал суровый бабкин взгляд.
Все эти люди вокруг изрядно меня напрягали, не меньше Настиного молчания. Подъехал огромный несуразный автобус с яркой рекламой на боку. В него устремился поток людей, и Настька следом.
— Ты куда? — возмутился я. — Ты беременная, тебе нельзя в автобус.
— Ей скажи, — показала Настю на пузатую, огромную, словно корабль, девушку, которая тоже в автобус вошла.
Говорить ничего чужим беременным я не собирался, но и Настю отпускать тоже. Я в автобусе не ездил, как купил первую машину, наверное, лет двенадцать. И, если честно, не планировал. Но храбро шагнул в пыльное, пахнувшее людьми железное нутро. Настя сразу заозиралась, но мест свободных не было. Огромной беременной сразу уступили, а мы остались стоять. Равнодушный кондуктор принял у меня оплату за двоих и ушел. Автобус, дернувшись, тронулся, и я подумал, что этот доисторический монстр точно Настю угробит. Надо её отсюда вытаскивать.
— Я тоже беременная! — обиженно воскликнула Настя.
Никто уступать не спешил. Ближе всех сидевший паренёк смерил плоский Настин живот взглядом и скептически приподнял брови. Этот парень мне точно не нравился.
— Она беременная, — громко подтвердил я.
Ноль реакции. Тогда я прихватил пальцами трогательно торчащее розовое ухо парня и потащил наверх.
— Эй, вы чо?
— Ничо, — в тон ответил я. — Постоишь.
Отчего бы не пойти, если за ухо ведут? Парень тоже так считал, и место уступил. Настька уселась с достоинством английской королевы, руки на груди скрестила и снова провалилась в себя. Я потел, злился и терял терпение. Но пока ещё вынуждал себя молчать. Народу набивалось все больше и больше. Потом вдруг меньше стало. Место рядом с Настей освободилось, и я сел. За окном потянулся пригород. Потом автобус снова дёрнулся, заскрипел и остановился.
