– Хорошо. Но весь этот срач я убирать не буду.
Удивительно, но он загрузил и запустил посудомоечную машину. Я думала, что он не знает с какой стороны к ней подходить, а гляди ты. Пожарила мясо, потушила овощи, нарезала салат. Все это время он был рядом. Небритый, босой, в одних джинсах. Трезвый и мрачный. Ели мы все в таком же молчании. Потом меня заперли в кабинете.
Я смотрела на море. Отсюда оно было видно прекрасно. Окно не открывалось, не разбивалось. Не знаю, какие секреты хранились раньше в этом кабинете, но защищались они надёжно. Впрочем грех жаловаться – здесь гораздо комфортнее, чем в подвале. Так прошло три дня. Саша не приходит ко мне, не посягал на моё тело. Я не представляла, что мой тюремщик будет со мной делать дальше.
К вечеру четвёртого дня меня снова отвели в ванную. Я решила не мелочиться. Как бы смешно не звучало, но я уже привыкла к размеренному укладу жизни последних дней. Много спала, читала книги, которых в библиотеке было достаточно. Сейчас вот ванну решила принять с пеной. Пока вода набиралась, я рассматривала себя в зеркало. Волосы ещё не отросли, но полоски голой кожи уже не так бросались в глаза. Сами глаза казались огромными на бледном лице. Царапины заживали. На мне, как на собаке…
Ванна была полна, пена белой шапкой сползала на пол. Я опустилась в теплую воду, закрыла глаза. Скрипнула, отрываясь, дверь, но я никак не отреагировала. Наконец, когда ждать стало уже невыносимым, открыла. Саша стоял прямо надо мной. В глазах буквально плещется алкоголь.
– Почему ты меня не боишься?
Я пожала плечами и снова глаза закрыла. Он накрыл моё лицо рукой, надавил. Я стукнулась затылком о дно ванной, забарахталась, пытаясь высвободиться, ухватилась за его руку, пытаясь отодрать её, задержала дыхание. Выпустил он меня через долгую минуту. Я никак не могла отдышаться, а он стоял и смотрел. А затем опустился в воду прямо в джинсах, схватил мою скользкую от пены ногу, притянул меня к себе…
Он удовлетворял свою похоть, я смотрела в его глаза. В конце концов он не выдержал, и я снова оказалась на четвереньках. Когда все закончилось, я вышла из воды.
– Ты спрашиваешь, почему я тебя не боюсь, – сказала я, чуть подумав. – А ты ведь даже не можешь трахнуть меня трезвым.
В меня полетела бутылка с пеной для ванны, но он промазал. Она гулко ударилась о стену, упала на пол, разлилась пахучей липкой лужей. Я перешагнула через неё и пошла в кабинет. Он, голый и злой, за мной следом. Захлопнул дверь моей темницы, не забыв запереть. Я вытерла волосы, которые высыхали теперь очень быстро, и легла на свой диван с книжкой.
На день мне выдавалось три бутылочки с водой. Не перье, но и на этом спасибо. Спаивание меня началось именно в тот день. Наверное, он поменял бутылки прежде, чем пойти ко мне в ванную, пьяным и смелым. Я выпила половину первой бутылочки и вскоре поняла, что строчки сливаются, читать становилось все сложнее. Голова начала кружиться. Клонило в сон. Не знаю, что он добавлял в воду, наверное сильное успокоительное. Не пить совсем не получалось. Я старалась напиваться пока принимала душ, а бутылки, выданные мне, выливать в кадку, в которой медленно умирала диковинная пальма. Но держаться весь день на нескольких глотках воды не выходило, и я все равно пила. В результате не ходила, а плавала. Саша улыбался, ему это нравилось.
– Отпусти меня, Саш, – сказала я на следующий день за завтраком. – Не пойду я к ментам.
– Конечно не пойдёшь, – фыркал он. – Тебя посадят.
И все тянулось дальше. И чем дальше, тем абсурдней. Я ночевала в кабинете уже пять дней. Либо Саша боялся, что сбегу, либо и правда верил, что я убью его во сне. Время тянулось, складывалось в один серый сюрреалистичный день. Иногда я просыпалась ночью, вздрагивая. Мне казалось, что я провалилась в один из тех мучительно долгих дней четыре года назад, и оглядывалась. Выступающий из темноты стол, пальма, которая на Сашиных таблетках начала вторую жизнь… Нет, те дни позади.
На следующий день меня только раз вывели в ванную. Я приняла душ, по привычке напилась. А затем, словно забыли. Мне хотелось стучать в дверь, спрашивать куда делся мой мучитель, что я хочу есть, писать, в конце концов. Но я терпела. Саша, мне кажется, пытался вывести меня хоть на какую-то реакцию.
К вечеру я лениво думала о том, что похоже пальме придётся смириться и с тем, что я в неё пописаю. Но меня это не особо мучило – я не сдержалась и выпила бутылку волшебной воды. Я как раз примеривалась, как бы половчее присесть, когда дверь открылась.
Я прошла мимо него до ближайшие ванной. Спасла свою пальму, к которой за дни заточения уже привыкла, как к единственному собеседнику, умылась. Саша ждал меня прямо у дверей.
– Трезвый? – усмехнулась я.
Я ждала удара, но он не последовал. Саша увлёк меня за собой в одну из комнат. Безликая, наверняка гостевая. Отстраненно подумала – интересно, за какой из дверей его обиталище? Как выглядит? Но это не так меня занимало, чтобы ломать над этим мозг. Так же мало меня занимал и Саша. Гораздо интереснее был выход из этого дерьма, но как найти его я ещё не знала.
– Раздевайся, – велел Саша и сел в кресло.
– А не боишься трезвым?
У Саши желваки заиграли на щеках, я решила не передергивать, у меня ещё прошлые синяки не прошли. В окно светило клонящееся к горизонту солнце, Саша рассматривал меня нарочито незаинтересованно. Господи, как скучно все это. Хочу промотать обратно. Изменить что-нибудь. Нет, мотать на четыре года назад я и мечтать не смею. Хотя бы в тот день. В ресторане поезда. Просто сказать Максиму все, что я думаю. Плеснуть ему в лицо его же виски. Вынудить его меня убить. Вот это было бы правильно. А вместо этого вот это все…
Я стянула через голову футболку. Лифчика под ней не было. Бросила на пол у своих ног. Надеюсь, он не рассчитывает на то, что я буду танцевать? Нет, пусть лучше бьёт. Я согласна смиряться, но изображать энтузиазм не желаю. Саша молчал. Я сняла шорты. Они были простыми, на резинке. И под ними тоже ничего. Мне принесли мою одежду, но про нижнее белье забыли. А может сексуальной рабыне оно не полагается.
– Иди сюда.
Я подошла. Яркие солнечные лучи заливали моё тело, окрашивая в тёплый золотистый свет. Он смотрел на меня. Внимательно. Не упустил ни одного сантиметра. Мне вдруг захотелось сбежать. Я испугалась того, что этот осмотр может не иметь никакого отношения к сексу. А мне лучше перетерпеть его, чем душу выворачивать.
– Подними ногу.
– Нет.
Я шагнула назад. Я поняла, что ему нужно. Это не секс, блядь, не секс! Саша рывком поднялся с кресла. Я сделала ещё один шаг назад. Потом развернулась и побежала. По коридору, потом лестнице, рискуя споткнуться и скатиться кубарем, переломав все кости. До выхода мне не добежать, я слышу Сашины шаги. Я забежала в столовую. И чудо! Дверь на террасу была открыта. Настежь. И там где-то впереди море, там свобода, там не задают ненужных вопросов. Я почти добежала. О, я знала, что такое опоздать. Я ценила каждую секунду. Я помнила, что значит опоздать на одно лишь мгновение. Опоздала я и сейчас. Хотя на кону всего лишь мой покой.
