Но это мне было не интересно. Мне совсем не нравилось жить от зарплаты до зарплаты. Не нравились супы в огромных кастрюлях, сваренные на несколько дней вперёд, так как мама не успевала готовить каждый день. Не нравилось стоять в магазине после уроков и перебирать в кармане мелочь, высчитывая хватит ли на чипсы. Мне хотелось быть богатым. Хотелось восхищения девочек. Всемогущества, которое дарили деньги. А не все вот это все...
В университет я все же поступил. В мамин, естественно. Но быть безденежным студентом было ещё печальнее, чем школьником. Разница в благосостоянии абитуриентов была вопиюща - она бросалась в глаза. Во втором семестре я уже подрабатывал. Вначале по-мелочи, мама страшно гордилась мной. Затем, в ущерб учёбе, и не совсем законно. В тюрьму не хотелось, но как заработать денег совсем вот законно, с нуля, я не знал. Не знали этого и мои друзья. Поэтому все шло так, как шло.
В начале второго курса я купил свою первую машину. Но восхищение одногруппников уже не грело душу. За исключением нескольких человек, с которыми я впрочем почти не общался, все казались детьми. Думали о тряпках, о наркоте, сексе и алкоголе. Большинство из них строило планы как трахнуть друг друга, и находило это очень увлекательным. Мне было лень. Мне было скучно.
– Надо что-то делать, – сказал Илья.
Илья, наверное, первый и последний мой друг. Единственный. Он меня понимал, его это дно тоже достало. Ему не нравились хрущевки и дешёвые супермаркеты с тушками куриц по акции. Его душа требовала простора.
– Сколько у тебя денег? – прямо спросил я.
Так все и началось. К третьему курсу я почти не показывался в универе. Мама глотала унижение – учиться бросил я, а унижало это её. Ей было стыдно, что я такой, какой есть. Не подходящий. Но с этим я уже смирился. Мы с Ильей арендовали подвальчик на одной из улиц нашего города. Расположен он был крайне удачно и мы потирали руки. В течение двух месяцев выбивалось (точнее, покупалось) разрешение, делался ремонт, завозилось оборудование. Мы вложили все, что было, по сути. У Ильи была однокомнатная квартира, доставшаяся от спившегося отца, её продали. Продали мою красавицу-машинку. Влезли в долги. Но мы открылись. Понимали, что на пиве и музыке много денег не сделать. Закупили игровых автоматов. Тихо, но дело пошло. К началу следующего года мы отбили почти все долги. Потом открыли вторую точку…
Я купил новую машину, круче первой. Купил отдельную квартиру. Пытался всучить маме путевку на море, но она не приняла. Я пожал плечами – нет, так нет. Чтобы путевка не пропала, на море полетела одна из моих девочек, не вспомню даже сейчас, как её зовут. Да и не стоила она того, чтобы запоминать. Нам было комфортно – я её баловал в меру сил и собственного желания, она платила мне самой горячей привязанностью и не менее горячим, а что самое главное, качественным сексом. Так мы и жили.
Мои одногруппники получали дипломы, большей частью синие, мама провожала их завистливыми взглядами, а я чувствовал себя почти богатым. О, это было сказочное ощущение. Тогда я даже не представлял, как нам повезло. Два наглых мальчишки сколотили несколько миллионов буквально из воздуха. Скорее всего, сейчас я бы на такое уже не решился, а тогда, в самые пиковые ситуации только смеялся, чувствуя, как в крови кипит адреналин.
Если бы все шло, так как шло… не знаю, как я жил бы сейчас. Может, хуже. Может лучше. Какая в принципе разница? Я, наверное, фаталист. Многое принимаю просто как свершившийся факт. В стране грянули перемены. Казино и заведения, подобные нашим, закрывались один за одним. Дошла очередь и до нас. Причём, глядя на своих главных конкурентов, которых 'казнили' показательно, мы решили действовать на опережение. Одной длинной и чертовски мучительной ночью к дверям наших кафешек были подогнаны фуры. Мы вывезли все автоматы. Все покерные столы. Я даже окна был готов открыть, чтобы выветрить из помещений запах шальных денег. Часть автоматов удалось продать каким-то менее пугливым, чем мы, людям. Одно заведение мы прикрыли, а дела во втором шли не шатко, не валко. Я понял, что так мне миллионером, по крайней мере долларовым, не стать. Рублей мне было мало.
– Надо начинать снова, – сказал Илья.
Я кивнул. Надо. Вскоре на окраине города заработала ещё одна наша шарашка. Абсолютно нелегальная, не законная. Маленький домик, почти строительный вагончик. Ни одного окна, в двери - глазок. Пускали только своих, либо по стопудовым рекомендациям. Одна комната, полностью забитая автоматами. Бар с пивом в уголке, крошечный сан.узел.
Заведение приносило больше денег, чем большое и красивое кафе в центре города. Тесное, в нем было накурено так, что дым ножом можно было резать, пропахшее ядреным запахом мужских тел, оно сулило нам благосостояние. Но не гарантировало, к сожалению. Илья, видимо от отчаяния, пустился во все тяжкие. Я чувствовал, что все не стабильно. Я откладывал каждую копейку. Расстался с дорогими девочками, даже в ресторанах перестал питаться, словно лишняя тысяча рублей могла меня спасти. В моём холодильнике снова поселились курицы, купленные по акции. Илья смеялся, а я не хотел даже представлять, что в один прекрасный момент окажусь вынужденным вернуться к матери, к её осуждающим взглядам, строго поджатым губам, кастрюлям супа на неделю. Нет. Не для этого я вертелся столько лет.
Мы понимали, что опасно. Но отказаться от лёгких денег было невозможно. А начать новый бизнес с нуля совсем не просто. Мы протянули год. А потом нас накрыли. Большинство ментов в районе были своими, за небольшую и регулярную мзду просто закрывали глаза на наши 'шалости'. Эти - были не своими. Чужими. Они тоже деньгами пахли, очень большими. Властью. Я был на выезде – договаривался о поставках в наше легальное кафе, когда позвонил Илья. Он заперся в крохотном туалете, дверь ломали, я слышал.
– Все, блядь, пиздец, – устало сказал он. – Накрыли. Может, отмажемся? Все на себя беру, брат.
Это его 'брат' звучало очень смешно, но смеяться сил не было. Мы и правда отделались малой кровью. Илье дали три года - он вышел через полтора, тоже за мзду. Я прошёл свидетелем. Да, это все стоило очень больших денег. За те полтора года, что Илья отбывал наказание, я успел скатиться на дно. Продал кафе, продал квартиру, даже машину. Но и подняться сумел тоже. Когда Илья вернулся, у меня была своя фирма. Полностью отдельная. Я занимался всем. От перекупок и перевозок до строительства, в котором не бельмеса не смыслил, зато в нем смыслили мои сотрудники. А я был готов учиться, деньги для меня значили куда больше, чем диплом. Я жил в съемной однушке на окраине. Квартиру не покупал. Готовил откупную для Ильи, чтобы компенсировать его часть бизнеса. Это было бы честным.
– Вот это все больших доходов не принесёт, – сказал товарищ, забирая стопки денег. – Нужно рискнуть. На автоматах свет клином не сошелся. У меня есть классная схема!
– Нет, - устало сказал я. - Я пас. Наверное, старею. Легальности хочу.
Илья засмеялся и ушёл. Рисковать и получать огромные, как он считал, барыши. А я, наконец, купил себе квартиру. Ту самую двушку, в которую потом привёл Веру. Тогда-то меня и свела жизнь с её отцом. Я сражался за тендер на строительство. Он сулил мне большие деньги, огромные просто. А тот, от которого зависело решение, присматривался ко мне. И разговор состоялся.
