Но боялась я зря. Живет Макс уединенно, домом я промахнуться не смогла бы при всем желании, он здесь один. Заманчиво светит окнами в ночи, словно маяк. Я спотыкаясь, так как не отыскав в темноте тропы, карабкаюсь наверх по склону. Камни и земля осыпаются вниз, грозя унести меня с собой, обратно в море, но я упорна, как никогда. Поднимаюсь наверх и выдыхаю. Лужайка освещается фонарями. Я вижу знакомое дерево, под ним, наверное, все так же лежит брошенный мяч. А на террасе дожидается хозяина велосипед. До дома метров двести, не больше, но сил уже никаких, я бегу вечность. Наконец мои измученные стопы вместо камней и травы ощущают под собой прохладу гладкого пола. Я поднимаюсь по ступеням и стучу в дверь. Нет, не стучусь. Просто бросаюсь на неё и тарабаню, что есть сил, сбивая кулаки в кровь. Наконец, через очередную вечность, она открывается. Максим. На нем домашние штаны, лёгкий свитер и тапки. Отдыхает после трудов праведных.
– Вера?
Он шокирован. Я осознаю, что он не ожидал меня увидеть. Вдвойне, не ожидал увидеть меня в прикиде проститутки. Но все потом. Я даже не замечала, насколько пересохло моё горло во время этого забега, когда я говорю, слова буквально продираются из меня с хрипом и скрежетом.
– Даня! Где Даня? – спрашиваю я и вваливаюсь в дом.
Дома было так тепло, тихо и спокойно, я словно в другой мир попала. Но не стоило забывать, что тот, реальный мир, сюда ворвётся с минуты на минуты самым бессердечным образом. У меня все ещё перехватывало дыхание. Я согнулась, хватаясь за живот, не веря, что добежала. Посмотрела вниз – мои босые грязные ноги на светлом, идеально чистом ковре смотрелись дико. Они подкашивались, мне казалось, что достигнув цели своего забега, я просто упаду. Я попыталась сказать что-нибудь, но не могла.
Макс ушёл, вернулся со стаканом воды, протянул его мне. Я выпила залпом.
– Что случилось? Как ты через забор проникла?
– Какой к черту забор, – отмахнулась я. – С моря один овраг, и то я залезла.
Оттолкнула его с пути и пошла по комнатам, выкрикивая имя сына.
– Да что, блядь, случилось? – вспылил Максим.
– Охрана твоя где?
– Я распустил их, когда Данька улетел, они ещё отдыхают.
– Проклятье! Данька! Где он?
– Он в городе…
Меня отпустило, я просто осела на пол. Поняла, как была напугана, прижала ладони к лицу и расплакалась. И от страха, и от облегчения. Макс опустился рядом на корточки, приподнял моё лицо за подбородок.
– Ты расскажешь, или мне тебя пытать?
– Сашка совсем с ума сошёл. Едет сейчас сюда, с оравой головорезов. Будет вершить справедливость мировую. Даньку хотел отобрать, не знаю зачем. Где он? Звони своей Ленке, пусть прячется, пока мы в город не вернёмся.
Максим выругался, заметался по комнате в поисках телефона. Позвонил, с мрачным лицом послушал гудки, набрал СМС. Позвонил ещё раз.
– Вставай, – бросил мне. – Поехали. По дороге буду звонить. И Витька недоступен, блядь.
Я послушно встала, пошла к дверям. Ноги гудели от усталости, но я понимала, что здесь оставаться не стоит, скоро приедут. А может уже приехали, крадутся по кустам, держа пистолеты наперевес. Представила эту картинку и не сумела удержать нервный смешок.
– Мы должны успеть быстрее Саши, – сказала я. – Где Даня?
– Я не знаю. Я оставил их в торговом центре по дороге, Лена сказала, что они пойдут на какое-то представление.
Максим был собраннее меня, но тоже явно напуган. Ещё бы – мы с ним знали, куда может все это завести. Проходили. И повторения никто не хочет. Уверена, он, как и я, жизнь готов отдать, только бы этого не произошло. Я собралась идти так же, как и пришла – босой.
– Дура, – выдохнул сердито Макс и бросил мне белые кеды.
Тридцать седьмой размер, мой. Мой муж и правда выбирает женщин как по лекалу. Я обулась, досадуя на то, что мы теряем время. Надела кожанку, протянутую Максом. Мы вышли, и он направился к машине. Я остановилась.
– Нет, Макс, нельзя. Дорога узкая, они собирались блокировать ворота, а возможно уже это сделали. Мы просто застрянем им на радость и все.
Максим пнул колесо машины. В нем кипело раздражение, страх. Направился к обрыву, подсвечивая дорогу телефоном, я старалась держаться рядом, но его шаг был скоро и широк, а я так устала, поэтому семенила сзади. К моему удивлению, выяснилось, что к побережью ведёт лестница - аккуратные ступени, выложенные полированным ветром и дождями деревом. Тогда, в состоянии аффекта, я их просто не нашла. Спуск занял лишь пару минут. Макс отвязывал мой катер, я ежилась – с моря поднялся ветер. Было мрачно, сыро, холодно, я порадовалась, что надела чужую куртку. Немного успокоилась, отчасти потому что за себя волновалась куда меньше, то, что Даня в городе, грело душу. У нас есть шанс, что мы доберемся туда быстрее Саши. Максим дозвонится, Лена спрячется и подождет нас. Главное, чтобы не вздумала без звонка вернуться домой! При мысли об этом меня снова бросило в холод.
– Мы успеем, – сказал Макс и завёл мотор.
Я села рядом, лодочка была совсем маленькой, сзади какие-то мешки, накрытые брезентом, я рядом с мужем, моё бедро касается его. Спокойствие Макса тоже обнадеживало. В лицо летели брызги воды, море снова огромное и тёмное, но теперь мне не страшно, теперь я не одна. Уверенность то разгорается, то тлеет ещё несколько минут. А потом меня снова охватывает истеричный страх.
– Фары выключи, – шепчу я.
Мой шепот тонет в реве мотора, но Макс слышит. Что ещё удивительнее, слушает – и мы оказываемся в кромешной темноте. И тогда я вижу, что мне не показалось. Из-за мыса, за которым находится дом Игната, совсем близко, виднеется слабый свет. Он рассеивается в темноте, расплывается по воде. Я стискиваю руку мужа.
– Успеем? – спрашиваю я. – Это Сашка вон плывет.
Макс выворачивает, мы летим в открытое море, стараясь обойти катер противника по широкой дуге. Мне даже кажется, что мы успеем. Опередим Сашу, защитим своего ребёнка. Макс выжимает из лодки все, что может, я лихорадочно набираю Ленкин номер. Она упрямо не отвечает. Где её черти носят, поздно уже! Когда я почти поверила в то, что мы уйдём, Сашка нас увидел. Не знаю, как. Наверное, почувствовал исходящий от меня страх, маньяки на него падки.
Оборачиваюсь, вижу, что они плывут прямо на нас. Мощность у их судна гораздо больше, чем у нашего, и они догонят, дело нескольких минут. Я готова кричать от отчаяния, к которому примешивалась явственная ярость. Не хочу больше бежать, да и некуда. Но надо!
– Никто, кроме нас, не защитит нашего ребёнка! – кричу, я перекрикивая рев.
Максим кивает. Боюсь представить, что в его голове. Наверное, такой же хаос, как в моей. Внезапно он начинает шарить по полу, оборачивается назад, туда, где солидной горкой лежит хлам.
– Нужна веревка!
Не знаю, зачем ему веревка, учитывая, что ни мыла, ни табуретки здесь не найдётся. Однако переваливаюсь назад и начинаю искать, подсвечивая телефоном. Макс единственный человек, который любит моего сына так же, как я. Сейчас я могу ему доверять. Веревка находится, тонкая, но длинная, ею была обвязана горловина одного из мешков.
