— Я буду лучшей подружкой на свадьбе, — она поднялась. — И подружкой вообще. Пока ты теряла годы жизни в столице, я здесь основательно укрепилась, поверь. И на Руслана тоже можешь не претендовать.
— Удачи! — крикнула я ей вслед.
А потом подумала и придвинула к себе только принесенные пирожные. Может, и правда путь к сердцу мужчин лежит через огромную задницу.
Пирожные осели в моём организме, надеюсь, там, где и хотелось, выпилась ещё одна чашка чая, а мыслей ноль. На Аньку обижаться не получалось, ну хрен с ней, подумаешь, проведу выкуп сама. Я буду говорить, а она трясти в такт сиськами. И все будет прекрасно. Угодим и теткам Марины, и друзьям Сереги. Тетки меня любили всегда, им отчего-то казалось, что я хорошая.
Я вышла из кафе. Прожила день. А потом ещё один. Свадьба, которая казалась определенной вехой в моей жизни, становилась все ближе. Покупка платья для меня была назначена на завтрашний день. Я должна была совершить её вместе с Маринкой и, надеюсь, без Ани. Родственников, конечно, не выбирают, но на них моей подруге очень не повезло.
Цветочные почки на деревьях набухли так, что, казалось, вот-вот распустятся, не дожидаясь свадьбы. Каждое утро я наливала кофе, и подходила к окну, и ревниво оглядывала их — не расцвели ли? Но они смиренно и терпеливо дожидались оговоренной даты.
Мама ушла ни свет ни заря, её жизнь, несмотря на пенсию, оказалась очень насыщенной, я ей даже немножко завидовала. Сегодня был праздничный день, выходной, и мне занять себя было нечем. Жизнь, которой я жила первые два десятилетия своей жизни, теперь упрямо казалась чужой, и стабилизироваться никак не получалось. Я почитала книгу, потерзала телефон. Затем отложила его в сторону — в виртуальном мире тоже не происходило ровным счётом ничего.
Меня охватило дурное предчувствие. Совершенно внезапное, если не считать, конечно, предвестником мою сломавшуюся жизнь. Я распахнула окно и вывалилась по пояс наружу. Далеко, где-то за окраиной города, закипали тучи. Чёрные, тяжелые, массивные. Наверняка быть первой в этом году грозе. Природа, аккомпанируя моему тревожному ожиданию, тоже затаилась.
Хотя что могло случиться в моей жизни? Все, что могло, уже случилось. Если только Антон приедет и будет ползать на коленях, умоляя вернуться меня назад. Очень заманчивая мысль. Можно было бы снова жить полной жизнью, чувствуя себя на своём месте и не терзаясь по поводу своей никчемности.
Я почти угадала. Антон и правда приехал. Причём судьба решила не откладывать его появление на потом. И машина Антона явилась моим очам прямо сразу, когда я рассматривала небо и думала о своих перспективах. Правда, потом все пошло несколько иначе. Настолько, что я не сумела бы предугадать, наверное, ни за что. И это несмотря на то, что на скудость фантазии я никогда не жаловалась.
Мой бывший муж вышел из машины, поднял голову, высматривая меня. Нашёл глазами, улыбнулся. Я скривилась в ответной улыбке, гадая, чего теперь-то ждать. Он достал с заднего сиденья огромный букет цветов в хрустящей обертке и решительно пошёл к подъезду. Я вздохнула и пошла открывать дверь, ибо перекрикиваться через неё, разнося отзвуки ссоры на радость соседям.
Открыла и осталась стоять в дверях, выжидая. Антон тоже поднимался по лестнице, наша семейная, так сказать, привычка. Из-за угла показался сначала букет, потом и сам Антон.
— Привет, — поздоровалась я, принимая букет.
Антон чуть склонился и едва ощутимо поцеловал меня в щеку. Лёгкое прикосновение губ, до боли знакомый аромат лосьона после бритья. Кольнуло сожаление, потом боль от потери. Но следом за ними шли воспоминания и обиды, вытесняя все остальное.
— Привет, — ответил он. — Татьяна Сергеевна дома? Я торт принёс, а то вдруг вы здесь без пирожков.
— Есть пирожки, — кивнула я. — А Татьяны Сергеевны нет. Проходи.
Я посторонилась, пропуская его в прихожую. Снова дохнуло знакомым запахом, я даже шаг назад неосознанно сделала. Подальше от соблазна. Поставила чайник, чашки достала, пирожки пресловутые. Антон на пирожки покосился, но один все же взял, не забыв улыбнуться.
— Если бы ты стряпала пирожки, как твоя мама, — зачем-то начал он, но я перебила:
— Тогда бы ты не трахнул ту сисястую девицу?
Антон поморщился и не ответил. Я заварила чай, затем налила ему, подумав, что само по себе это неторопливо действо тоже возвращает в прошлое. Подтолкнула ему блюдо с пирогами, пусть жрёт, если уж так нравится. Покосилась в окно — тучи сгустились ещё сильнее, грозя вот-вот разлиться дождём. Подумала, где там мама? Успеет ли до дождя? Вмешается ли в грядущий мне разговор? Хотя учитывая её позицию, вряд ли.
— Что ты хотел?
— Ты знаешь.
Разговор вновь получался дурацкий. Я заскучала, вновь посмотрела в окно. Где-то вдалеке прогремел гром. Майская гроза во всем её великолепии.
— Я сам не знал, насколько от тебя зависим. Ты всегда была рядом, и это было словно само самой разумеющимся. А ты…наверное, просто вросла в меня за эти годы.
Он помешал чай, забыв положить сахар. Я сложила руки на коленях, замерла, ожидая того, что он скажет, предчувствуя, что это будет нечто. И я не ошиблась.
— Мне тяжело от мысли, что ты больше не моя. Ещё сложнее понимать, что рано или поздно у тебя будет другой мужчина. Меня передергивает просто, до зубовного скрежета.
Я подумала о том, что, быть может, тогда он поймёт, каково видеть своего человека в объятиях другого. А быть может, уже понимает. Только поздно, как всегда, слишком поздно. А Антон продолжил выворачивать мне душу словами.
— Я понял, — сказал он, словно прочитав мои мысли, — что ты ощутила тогда… И да, наверное, поздно. Но тебе было тяжелее, несравненно, ты же видела…Прости, я не хотел. Просто слов подобрать не могу. Но вдруг подумал, что, если я пройду через это, через все круги ада, тебе будет легче меня простить.
— О чем ты? — заинтересовалась я.
— Измени мне. Один лишь только раз. Сделай мне больно. Сделай нас квитами. И возвращайся. Я не могу…не смейся, пожалуйста!
Но я не могла сдержаться и хохотала не в силах остановиться, наверное, как Руслан тогда, на известие о моей беременности. Смеялась, не в силах перевести дух, чувствуя, как от смеха текут слёзы. Лицо Антона обиженно вытянулось, вызывая у меня новый приступ хохота.
