Из ее попки еще торчит пробка. Кажется, Алесси к ней привыкла. Касаюсь основания, слегка шевелю пробкой.
— Ай… Ох…
Алесси оглядывается через плечо, закусив губу.
— Больно? — интересуюсь я.
Она отрицательно качает головой.
— Расслабься, Бэмби. Ты заслужила награду.
Я шире развожу ее ножки, и, наклонившись, провожу языком по половым губам.
— Ах… сэ-э-эр…
Ах, Бэмби, какая ты сладкая на вкус! Чистая, нежная, девственная. Ни один мужчина до меня не пробовал тебя языком, не сжимал губами твой клитор, не вылизывал складочки. Я присасываюсь к чувствительному местечку и шевелю пробкой, слегка вытягивая ее и возвращая обратно.
Алесси чувственно стонет и теряет контроль над телом. Правильно, милая. Когда мы вместе, только я контролирую, что с тобой происходит.
— О боже… боже… — повторяет Алесси, с трудом переводя дыхание.
— «Сэр» — вполне достаточно, — шучу я. — Можно «хозяин». Но только не «боже», прошу.
У Алесси опять осоловевший взгляд. Пора сделать перерыв, иначе к вечеру она уснет, как сурок.
— Смотри, какой подарок я тебе приготовил, — говорю я, когда она приходит в себя.
И кладу перед ее носом маленький пушистый хвостик олененка. Не настоящий, само собой, а искусственный. Да и не в шерсти дело, а в том, что это тоже анальная пробка. Пробка-хвостик для Бэмби.
— О-о-о… — тянет она. Радости в ее голосе я ожидаемо не слышу, но она добавляет вежливо: — Спасибо, хозяин.
Не умница ли?
Эта пробка почти такого же размера, так что я быстро заменяю одну на другую.
— Очаровательно.
Алесси пытается рассмотреть, что меня так очаровало.
— Пойдем вниз, там есть большое зеркало.
С удовольствием наблюдаю, как Алесси вертится перед зеркалом. Она трогает полоски от розги, округляет глаза, смущается и хихикает — восхитительное зрелище. Бэмби прекрасна в своей искренности и естественности.
— Можешь отдохнуть, даже поспать, — предлагаю я чуть позже. — Да, здесь, на диване.
— А вы? — спрашивает она.
— Я буду готовить обед.
— О, я могу… — Она осекается и виновато смотрит. — Простите, хозяин.
Улыбаюсь и киваю: да, ты не можешь мне помочь. Просто отдыхай, Бэмби.
Она устраивается на диване, обняв подушку. Я укрываю ее легким одеялом и отправляюсь на кухню. Давно мне не было так хорошо и спокойно.
= 17 =
Александра
Кажется, я только и делаю, что засыпаю и просыпаюсь в доме Джеймса. А в промежутках он балует меня вниманием, дарит удовольствие, о котором я даже не мечтала.
Попа до сих пор горит после порки, но я кайфую от этих ощущений. Это уже не боль, это дискомфорт, и он напоминает мне о том, кому я принадлежу. Но все же больше всего мне нравится, что Джеймс не разочарован. В этом нельзя ошибиться — он улыбается, когда смотрит на меня. Он повторяет, что я его сладкая девочка. Его! И сладкая! Разве так говорят разочарованные мужчины?
А больше всего огорчает, что я ничего не могу сделать для него. Какая же я рабыня?
Я хочу целовать пальцы на его ногах. Многим нравится массаж стоп. И минет… я могла бы попробовать. Его член не кажется мне противным и грязным. Он красивый. Восхитительный. Я тоже хочу попробовать Джеймса на вкус.
Однако он не позволяет… не подпускает меня к себе. Это табу, как и кухня! Как бы я хотела прижаться губами к его обнаженному телу… и целовать… целовать…
С этими мыслями я опять проваливаюсь в сон, а просыпаюсь от вкусных ароматов, что щекочут мои ноздри.
— Бэмби… Бэ-эмби… — зовет Джеймс. — Хватит спать, маленькая соня. Давай-ка, сбегай в ванную комнату, приведи себя в порядок. Пора обедать.
Он уже накрывает на стол, поэтому я и почуяла эти запахи.
— Проголодалась?
— Да. — Соскакиваю с дивана, путаясь в одеяле. — Я сейчас.
— Уж поторопись, — усмехается Джеймс, глядя мне вслед. — Но не упади по дороге.
Я возвращаюсь к столу, освежившись и переплетя волосы. Мне опять приготовили подушку на полу, но кормить с рук Джеймс не собирается. Рядом с тарелкой лежит ложка. Суп-пюре? Фу, я его ненавижу… Это же как жидкая манная каша!
Однако отказаться не могу, это неприлично.
— Возьми. — Джеймс протягивает мне горячую булочку. — Она с зеленью и маслом.
Очень стараюсь, чтобы он не заметил, как мне противно. Впрочем, пахнет приятно. Джеймс не спускает с меня глаз, и, улыбнувшись ему, я глотаю суп.
Ой, вкусно…
— Не так страшно, как казалось? — интересуется он.
Фух, блин… Он все же заметил!
— Я не люблю суп-пюре, — мужественно признаюсь я. — Но этот съем, он необычный.
Джеймс усмехается.
— А из чего он? Не могу понять…
— Не скажу, — невозмутимо произносит он. — Это мой секрет.
Действительно вкусно. Я быстро съедаю свою порцию, уплетаю булочку.
— Можно еще?
— Больше нет. Я готовлю порционно, не люблю разогретый суп. Зато есть рыба под соусом, который ты никогда не пробовала. И салат.
В общем-то, понятно, почему меня не кормят с рук. Легко порезать на кусочки мясо, фрукты или оладьи, но не нежную рыбку, что тает во рту.
— Никогда не пробовала такой вкуснятины! Спасибо, сэр, — благодарю я вполне искренне.
Честно говоря, я уже и не помню, когда нормально обедала. Лапша из пакетика дешевле, да и готовить ее быстрее.
— Какой суп ты любишь? — интересуется Джеймс, убирая со стола.
— Борщ.
— О, этот рецепт мне все еще не дается. Получается что-то не то… Говорят, у каждой хозяйки свой рецепт?
— Есть такое, — соглашаюсь я. — Я умею его готовить и могу…
Замолкаю, потому что в этом нет никакого смысла. Джеймс все равно не пустит меня на свою драгоценную кухню. Он даже не переспрашивает, что я имела в виду.
После обеда он варит нам кофе, и мне достается десерт: мороженое, смешанное с клубникой, кусочками печенья и шоколадной крошкой.
— Я лопну… — жалуюсь я, но не могу остановиться. И добавляю, облизывая ложку: — И растолстею.
— Не возражаю, — отзывается Джеймс. — Немного жирка на попе тебе не повредит.
У меня худая попа?!
— Пойдем гулять, Бэмби. Погода хорошая.
— Во двор? — уточняю я.
