Под конец Кира совсем скисла. Ей казалось, ее поступок должен был убедить Илью, что она никогда не будет слепо подчиняться чужим желаниям. Что она не безвольная, как Николь. Что у нее есть свои мечты и цели в жизни. А вышло как-то… по-детски. Как будто ребенок жалуется, как плохо ему жилось и как плохо живется сейчас. Глупо вышло!
— Илья Сергеевич! — Кира расправила плечи и посмотрела на Илью. — У меня все хорошо, правда. И денег мне хватает, и на медсестру я выучусь и обязательно поступлю в институт.
— Я и раньше в тебя верил, а теперь и вовсе не сомневаюсь, — хмыкнул Илья. — И не переживай ты так. Я не собираюсь тебя жалеть. Но рад, что теперь лучше тебя понимаю.
Кира все же не выдержала, расплакалась. Просто из глаз потекли слезы, и стало как-то неловко, но никак не получалось успокоиться. Она подскочила, пробормотала извинения и хотела уйти, но Илья ей не позволил.
Наверное, если бы он попросил или приказал, она ослушалась бы. Но он встал и притянул ее к себе. Обнял, усадил на колени, позволил уткнуться носом в плечо и аккуратно поглаживал по спине.
— Ну вот… — всхлипывала Кира, — а обещали не жалеть…
— Я и не жалею. У тебя был трудный день. И ты плачешь от усталости. Может, пойдешь спать?
Мягкий голос Ильи успокаивал. И даже убаюкивал. Кира действительно устала, и неожиданная ласка вовсе ее разморила. Она не успела ответить — так и уснула на руках у Ильи.
Глава 26
Илья был уверен, что не сможет уснуть. Он привык спать один. После секса партнерша отправлялась спать в другую кровать, и даже с Николь у них были разные спальни. Его раздражал объятия и необходимость делить с кем-то одеяло.
Однако уснувшую Киру он принес в свою спальню и уложил в кровать, напрочь забыв про гостевую комнату. Спохватившись, не захотел будить девушку. Она сладко посапывала, тут же обняв обеими руками подушку. И сам уходить не захотел. Еще он в своем доме из собственной кровати не бегал!
Поначалу действительно не спалось. История Киры многое расставила по местам. Действительно, никакого сходства с Николь. Та была беспомощной и инфантильной, Кира же определенно знала, чего хочет, и не ждала, когда это принесут ей на блюдечке. Она действовала и добивалась желаемого. При этом ее детская непосредственность, наивность и робость не были наигранными и лживыми. Кира была искренна и в стремлении слушаться и подчиняться, и в стремлении самостоятельно решать, как ей жить. Это и подкупало.
Беспокоило одно. Что нужно Кире — сильный партнер или любящий отец? Илью не устраивали отношения в стиле «папа — дочка». С одной стороны, Кире в детстве сильно недодали любви и тепла. Но, с другой, она не искала, на кого бы свалить свои проблемы, не просила защиты и, кажется, даже не надеялась на взаимопонимание. Поэтому и тянулась к Теме, где отношения были строго регламентированы? Скорее всего…
Илья не заметил, как уснул. А когда проснулся, Кира еще спала. Ее голова лежала на его плече, и это, как ни странно, не раздражало. Он осторожно освободил руку и встал.
Где-то через полчаса, когда завтрак был почти готов, Кира появилась на кухне. Свежая, румяная… и все в той же футболке, едва прикрывающей ягодицы. Илья мысленно застонал и отвернулся к плите, благо пора было переворачивать блинчик.
— Доброе утро, — буркнул он.
— Доброе…
Кира с любопытством осматривалась. На столе уже был накрыт завтрак — кофе и блины со сметаной и сгущенным молоком. Илья снял со сковороды последний блинчик, выключил плиту и сел за стол.
— Умывалась?
— Конечно.
— Тогда садись, будем завтракать. И не смотри на меня так, я тоже умею готовить. Но ленюсь. Садись.
При слове «садись» Кира невольно поморщилась, но все же опустилась на табурет — осторожно и бережно. Илья сделал вид, что ничего не заметил.
— Кофе? Или заварить тебе чай? Кстати, никогда не видел, чтобы ты пила кофе.
— Кофе. Я пью, Илья Сергеевич, но только утром, один раз. И с молоком.
— Молоко ушло на блины. Знал бы, оставил бы тебе немножко.
— Сгущенка же есть.
Кира капнула в кофе сгущенкой, потом взяла блин, намазала его сметаной, присыпала сахаром, завернула блин в трубочку и откусила кусочек. Посмаковала на языке, проглотила… и восхищенно уставилась на Илью.
— Илья Сергеевич!
— М-м-м?
Он ел блины цивилизованным способом, при помощи ножа и вилки, но незаметно наблюдал за Кирой. Ему нравилось, что она перестала стесняться и вела себя естественно.
— Илья Сергеевич, вы печете блины точь-в-точь, как моя бабуля! У меня так не получается, сколько не стараюсь. Научите, а?
— М-м-м… Нет. — Илья усмехнулся и взял еще один блин. — Это семейный рецепт. Угощаю только сам, секретами не делюсь.
Кира заметно огорчилась, но настаивать не стала.
— А чего бабуля не научила?
— Не успела… Она еще пироги пекла, таких я больше нигде не ела. Она пыталась учить, но я мелкая была, мимо ушей пропускала. А потом поздно стало, она умерла.
Кира скатала себе еще один блин — со сгущенкой.
— Мамина мама? Такая же строгая?
— Ой, нет. Не поверите, но мама отчима. У нее один сын, и внуков больше не было. Она меня любила, как родную внучку. Баловала… Платья мне шила, кофточки вязала, кукол наряжала. Даже игрушки мастерила, зайка до сих пор у меня живет. Как память.
Илья слушал и радовался. Значит, все же был в жизни Киры человек, который ее любил. Наверное, поэтому она и не стала злой и замкнутой. И не превратилась в копию матери.
— Мне одиннадцать было, когда бабули не стало. А мне даже не сказали, что она умерла… — продолжала рассказывать Кира. — Это летом случилось, я в детском лагере отдыхала. И родители решили мне не говорить. И на похороны не попала… Не попрощалась. Но я ее помню, и всегда буду помнить.
Она снова посмотрела на Илью. Он ожидал, что в ее глазах будут стоять слезы, но они были сухими. А вот взгляд стал грустным и серьезным. Это горе она уже пережила и смирилась с ним. Отплакала. Он не нашелся, что сказать.
— Это, наверное, уже лишнее. Да, Илья Сергеевич? — Кира грустно улыбнулась.
— Нет, Кира, не лишнее. Это тоже ты, и мне приятно твое доверие. Однако, мне уже пора. Ты поела? Оставь посуду. Я сказал, оставь. Иди, одевайся, я вызову тебе такси. Мне нужно в студию пораньше, а ты приезжай к началу вечеринки. Как раз успеешь побывать дома и прихорошиться.
— Не надо такси, я сама доеду.
— Кира…
— Илья Сергеевич! Это ваша кухня, и тут вы командуете. Сказали не мыть посуду, я не мою. А как мне ехать домой, я решу сама. Я не могу тратить деньги на такси, а брать ваши не хочу. И прекрасно доеду на метро… — Тут Кира споткнулась, сообразив, что не знает, где находится. — Вы только мне скажите, в какую сторону идти до станции.
