Кира стояла в тамбуре, одна. Прислонившись к стенке, ревела в три ручья. Негромко, подавляя всхлипы, и от этого ее трясло, и дыхание было рваным, прерывистым. Чтобы он еще хоть раз связался с девчонкой? Да никогда!
Увидев Илью, Кира испугалась. Не хотела, чтобы он видел ее слезы?
— Умойся и возвращайся в купе, — вздохнул Илья.
Он ждал в коридоре, хоть в вагоне и было тихо. То ли пассажиров мало, то ли все отдыхали после бурных первых дней нового года.
— А теперь объясни мне, к чему этот бурный поток слез, — сказал он, когда Кира вернулась и села на свое место.
— Я не уверена, что… Нет, я… — забормотала она, но потом все же призналась: — Вы меня игнорируете. Это… мамино наказание. Нет, нет! — воскликнула она, заметив, что Илья хочет что-то сказать. — Я не против… В смысле, вы имеете право делать все, что посчитаете нужным. Но… я просто… сорвалась. Простите.
— Ты все-таки сделала из меня монстра, — снова вздохнул Илья. — А тебе не приходило в голову, что я просто устал и хочу отдохнуть? Или я должен постоянно окружать тебя заботой и вниманием?
Не то. Не те слова, не те эмоции. Он увидел, как Кира снова сжалась, словно он ее ударил.
— Нет… не должны, — прошептала она. — Я боюсь.
— Чего ты боишься? Или, может, кого? Меня? Кира, я же сказал, что простил твое поведение. Зачем ты нарываешься снова?
— Я запуталась, — всхлипнула она. — И боюсь, что вы меня бросите. Нет, не отвечайте ничего, пожалуйста. Я понимаю, что никаких обязательств между нами нет. Просто объясняю вам, почему плачу. Я думала, в Теме все просто, а оказалось, что я ничего не понимаю.
— В Теме все просто, Кира, — ответил Илья, помолчав. — Но у нас тут сейчас не Тема, а жизнь. И, видимо, ни ты, ни я уже не сможем четко отделить ее от Темы. Я — потому что привык все держать под контролем. Ты — потому что сама делаешь подчинение стилем своей жизни. Я не говорю, что это плохо, но как-то выкручиваться нам придется. Попробуй сформулировать, чего хочешь ты.
— Быть с вами, — тут же сказала Кира. — Подчиняться вам. Доставлять удовольствие. Я приму любые правила, и попрошу о немногом.
— О чем же?
— Я хочу учиться дальше, хочу сама зарабатывать деньги. То есть не хочу быть вашей содержанкой.
— И полный карт-бланш в отношении всего остального? — усмехнулся Илья. — То есть я могу диктовать тебе, какие платья носить? С кем встречаться? Как проводить досуг?
— Можете, — кивнула Кира. — Но вы не будете. Ну… то есть, может быть, иногда.
— Ты так мне доверяешь?
— Это плохо?
— Это глупо. Но ты права, мне неинтересна безвольная кукла. Твои желания вполне меня устраивают. Я же, в свою очередь, хотел бы уважительного отношения и послушания. Но послушания не слепого. Если тебя что-то не устраивает, найди способ сказать об этом. Не надо убегать, не надо домысливать. Думаю, этому можно научиться.
— Я постараюсь, — кивнула Кира. — Я принимаю эти условия.
Она уже успокоилась. Перестала всхлипывать и тереть глаза руками, и голос стал увереннее и звонче.
— Договор на доверии? — уточнил Илья.
— Да, — уверенно ответила Кира. — И в тематических отношениях тоже. Я не хочу ничего изучать и оговаривать. Я верю, что ничего страшного и ужасного вы со мной не сделаете.
— Кира, это опрометчиво… У тебя, конечно, есть возможность произнести стоп-слово, но ты должна понимать, что остановленная сессия не укрепляет отношения между доминантом и сабмиссивом, если это происходит часто. Я должен буду исследовать границы дозволенного наугад?
— Да, — дерзко ответила Кира. — Я вам доверяю.
Пожалуй, он выбрал правильную тактику. Разговор успокоил Киру лучше, чем если бы он стал ее утешать. А последнее заявление и вовсе бросало ему вызов. Он посмотрел на часы. Что ж, вполне можно потратить полчаса, а то и час, чтобы поставить девчонку на место.
— Давай заключим пари, — прищурился Илья. — Сейчас я начну сессию. И если ты запросишь пощады, то мы будем оговаривать каждый пункт наших тематических отношений. Если нет — будь по-твоему.
Кира вздрогнула и уставилась на него, приоткрыв рот.
— Сессия? Сейчас? Здесь?
— Да, Кира, здесь и сейчас. Принимаешь условия пари или ложимся спать?
— Принимаю.
— Хорошо. Раздевайся. И не становись босыми ногами на пол. Встанешь на колени на полке.
Кира бросила взгляд на дверь, и Илья довольно улыбнулся.
— Да, девочка моя, она не заперта. Навряд ли кто-то зайдет, но и такое может случиться. Ты передумала?
— Нет.
Она быстро разделась, аккуратно сложила одежду и боком встала на колени на полке, сев на пятки и заведя руки за спину. Илья наблюдал за ней, закинув ногу за ногу. Потом выждал еще пару минут, заставляя Киру нервничать. Встал и положил ладони на ее груди, потер подушечками больших пальцев соски. Они тут же сморщились и затвердели, и он ущипнул оба — медленно вытягивая и отпуская. Кира охнула и облизнула губы.
— Встань на четвереньки, попой к двери, — приказал он.
О да, это еще унизительнее. Если дверь все же откроется, вошедший увидит не просто голую девушку, а ее голый зад. Кира побледнела, посмотрела на ремень в брюках у Ильи, но все же послушалась. Видимо, решила, что ее будут пороть в такой позе, но у Ильи были другие планы.
Он взял платок, который Кира носила вместо шарфа, и завязал ей глаза.
— Обопрись на локти. Ниже, девочка, ниже, опускай голову.
Кира поерзала, но опустилась, было велено. Естественно, ей пришлось прогнуться в спине, и ягодицы выпятились еще выше.
— Разведи колени.
Она всхлипнула и подчинилась.
— Я не позволял тебе издавать никаких звуков, — жестко сказал Илья. — Молчи и слушай. Ты должна сохранять позу, что бы не произошло. Ты поняла? Ответь.
— Да, господин.
Илья снова выждал паузу. Кира часто дышала, хоть и старалась этого не показывать, и напряженно прислушивалась. Когда Илья дотронулся до ее ягодицы, она дернулась всем телом, покачнулась, но все же не поменяла позу. Он провел рукой по ягодицам, погладил спину и отошел. Щелкнул замком двери и отодвинул ее в сторону. В коридоре никого не было. Он захлопнул дверь, сделав вид, что вышел. Вернее, Кира не могла знать точно, вышел он или остался в купе. Он замер, чтобы не выдать своего присутствия.
Кира смирно стояла, хоть и дрожала всем телом. Илья выбрал испытание не для новичка. Этот урок подчинения и послушания и в интимных условиях был непростым. Пугала неизвестность, пугала беззащитность и уязвимость позы. В поезде добавлялись новые нотки — публичность. Илья знал, что не допустит чужих глаз. У Киры не было уверенности ни в чем.
