— Ты думаешь… думаешь, я боюсь? — вскинулся Антон.
— Тебе виднее.
Они вошли во двор к Кузьмичу, и Антон оборвал разговор. Кира быстро надела лыжи — старые, с ремешками, но крепкие и широкие, — взяла палки и побежала в сторону леса. Теперь эта прогулка была ей необходима, чтобы успокоиться и решить, как себя вести.
Глава 42
Как только Илья увидел Лану, все мечты об отдыхе с друзьями улетучились. Зря он позвал гостей. Нужно было поступить так, как планировала Кира — вызвать Антона и просто уехать обратно в город. Или приглашать друзей, но не приглашать Антона. Тогда Кире, конечно, пришлось бы поскучать, но зато не было бы этой неловкой ситуации.
Он сразу догадался, зачем тут Лана. Все же знал ее уже давно, мог бы и догадаться, как она поступит, когда протрезвеет. Та сцена в клубе получилась публичной, само собой, слухи все равно дошли бы до Пашки, а у того достаточно влияния, чтобы перед Ланой закрылись двери модельных агентств. Илья не собирался сводить с ней счеты, но тоже постарался бы не сталкиваться на съемочной площадке. И девочка пошла ва-банк.
Так оно и оказалось. Пашка в двух словах рассказал ему, как Лана пришла извиняться, как просила взять с собой к Илье и как она готова заплатить за свое безобразное поведение. В любое другое время Илья послал бы и Лану, и Пашку с его идиотскими просьбами. Но не хватило сил отказать другу — уж лучше так, чем сидеть затворником после похорон. Да не хотелось устраивать разборки при Кире, она и так испугалась.
Илья специально отослал ее на прогулку. Наверное, любого другого саба он заставил бы наблюдать за экзекуцией — в назидание. Только не Киру. Ей ни к чему такие потрясения. Он и сам старался не смотреть, как Пашка лупит Лану, перегнув ее через спинку кресла. Просто согласился забыть об инциденте — простить девичью глупость. Честно говоря, тоже ради Киры, которая успела привязаться к Антону.
Лана не была мазой. Она и в сабу-то только играла, периодически и с разными партнерами. Поэтому к концу наказания ему даже стало жаль девушку. Двадцать ударов тростью, полновесных, от мастера порки… А ведь потом девчонку из дома не выставишь — некуда. И ей нужно успокоиться, выплакаться, придти в себя. И, черт побери, находится в их обществе до завтрашнего дня! А тут обычным гелем не обойдешься.
Илья с трудом дождался окончания наказания. Когда Лана, собрав свои вещи, скрылась в ванной комнате, Пашка сказал:
— Вызову ей такси, пусть уезжает.
— Не надо, — возразил Илья. — Нехорошо это. Не привозил бы, это да. А теперь нехорошо.
— За нее Антон просил, — произнес Серж. — Мы подумали, так будет лучше.
— Ни к чему обсуждать то, что уже не изменить, — вздохнул Илья. — Но из дома выгонять я ее не буду. Только как она теперь, с поротой-то задницей?
— Да ладно, она больше от страха орала, — поморщился Пашка. — Я не зверь, понимаю, какие у нее пределы. У тебя есть что-нибудь?
— В холодильнике. Сам иди, бери. И вот еще что… — Илья поморщился, перемещая больную ногу. — Это просьба. Я понимаю, что обычно мы собираемся своей компанией, но раз уж так получилось, мне, как хозяину, хотелось бы, чтобы все гости чувствовали себя комфортно.
— Без проблем, — улыбнулся Серж.
— Договорились, — буркнул Пашка. — Тогда я за мазью, и отнесу ее Лане.
— А я наших лыжников вызвоню, пусть возвращаются. И в баню? Или сначала перекусим?
— В баню! Илюха, я о твоей бане всю дорогу мечтал. Сейчас вернусь.
Пашка вышел на кухню, а Серж кивнул на костыли:
— И как?
— Весело… — хмыкнул Илья. — Извини, минутку.
Он набрал номер Киры.
— Да, Илья Сергеевич?
Голос запыхавшийся, значит, действительно на лыжах. Он опасался, что Кира, как обычно, выкинет какую-нибудь глупость. Например, вернется посмотреть, что тут происходит.
— Вы далеко? Возвращайтесь.
— Скоро будем, уже из леса вышли. Десять минут.
И в самом деле, вскоре Кира и Антон застучали на крыльце ботинками, сбивая снег. Лану уже отправили отдыхать на кровать, Пашка и Серж ушли в баню. Илья, естественно, отказался. Куда ему с гипсом париться? В баню же он отправил и Антона, а Киру увел на кухню.
Илье показалось, что между Антоном и Кирой пробежала черная кошка. Значит, он ничего ей не рассказал, иначе Кира вела бы себя по-другому. Она добрая девочка, поняла бы и не дулась. А, может, они поссорились по какой-то иной причине?
На кухне Кира неожиданно прильнула к Илье, обняла за талию, спрятала лицо на груди. Он забалансировал на одной ноге, пытаясь одновременно обнять Киру и устоять на костылях. Она спохватилась и отошла, подала ему стул.
— Что случилось? — Илья отложил костыли и привлек к себе Киру, усадил на колено, заглянул ей в глаза.
Румяные после мороза щеки заалели сильнее.
— Я тут была… — тихо ответила Кира. — Я знаю, вы не заметили, но я возвращалась.
Нет, Илья Сергеевич, погодите ругаться, — она умоляюще на него посмотрела. — Я не специально…
Она рассказала про рулет, забытый в духовке, и о том, что слышала.
— И что ты теперь хочешь? — спросил Илья. — Объяснений? Антон тебе ничего не рассказал?
— Ничего. — Кира встала и отошла к столу. — Ответ на оба вопроса, Илья Сергеевич.
Илья мысленно себя обругал. Зачем снова оттолкнул Киру? Она совсем не виновата в том, что произошло тут сегодня. Да и не собирался он ничего скрывать, просто не хотел, чтобы она видела порку. А девочка все равно испугалась, и неизвестность пугает ее еще больше. По-хорошему, не должен он ничего объяснять, но отчего-то на душе скребли кошки, когда Кира вот так отворачивалась. Это не было похоже на обиду, нет. Как будто она просто соглашалась «Да, вы правы, это не мое дело».
— Кира, будь добра, сходи к Лане, узнай, не нужно ли ей чего, — сказал Илья. — А когда пойдешь обратно, закрой обе двери.
— Она спит, — сообщила Кира, вернувшись. — Или делает вид, что спит. Но, по-моему, она не притворяется.
— Хорошо, пусть поспит. Наши гости нескоро из бани вернутся. Подойди ко мне, пожалуйста.
Илья снова усадил Киру на колено, провел ладонью по спине, погладил пальцами щеку, привлек к себе и поцеловал в губы.
— Кира-а-а…
— Я не специально, — шепнула она, угадав его мысли.
«Ах, Кира, и как тебе это удается? Верю, что не специально. А я просто хотел тебя защитить».
— Помнишь Новый год в клубе?
Кира кивнула. Действительно, навряд ли она забудет, чем все закончилось.
— Когда я пошел забирать наши вещи, Лана позволила себе грубость. Я не буду повторять ее слова, но она оскорбила и меня, и Павла…
