Кира надеялась, что Илья уйдет, увидев ее спящей, но он остался. Сел рядом с кроватью и постоянно вздыхал. Зачем он пришел? Убедиться, что с ней все в порядке? Убедился уже, вчера. Зачем пришел снова? Кира решила, что из жалости. Наверное, чувствует себя виноватым, это ведь после его слов она попала под машину. И жалеет, да. Как жалеют заболевшего котенка или щенка. Пожалеет и уйдет, ведь он никогда не меняет своих решений.
Неожиданное признание в любви прозвучало, как гром среди ясного неба. Кира ожидала от Ильи чего угодно, только не этого. Но даже тогда она не повернулась к нему, ничем не выдала того, что не спит. Она не знала, как реагировать. Это были не просто слова — в них чувствовалась нежность и искренность. Но обида никуда не делась! Кира вдруг поняла, что не сможет просто простить, как будто ничего не произошло. Даже после таких слов — не сможет. Что для Ильи любовь, если он не поверил ей? Она никогда его не обманывала, никогда не пряталась от ответственности за свои поступки! И он поверил лгунье Лане, а не ей… Как теперь она сможет ему доверять?
Так что настоящий сон стал спасением. Она избежала неприятных разговоров и перестала мучить себя воспоминаниями. А утром к ней пришел Антон.
Собственно, было уже не совсем утро. Кира позавтракала, пережила обход, безуспешно попыталась расспросить лечащего врача о своем отце и лежала под капельницей, когда кто-то робко поскребся в дверь.
— Можно?..
В палату заглянул Антон, и Кира не сразу нашла в себе силы ответить. Она смотрела на него, как будто видела впервые в жизни. Тот Антон, которого она знала, словно перестал существовать, а этот, зачем-то пришедший ее навестить, воспринимался иначе. Красивый парень с русыми волосами и модной стрижкой, с правильными чертами лица, с ямочкой на подбородке и родинкой в уголке правого глаза. Вроде бы все то же самое, только обычных смешинок в глазах нет. Потухший взгляд, нехороший. И плечи сгорблены, и лицо какое-то… даже не бледное — бесцветное. Неужели переживает о том, что сделал?
— Да, заходи, — Кира приподнялась на подушке и показала на стул: — Присаживайся. Привет.
Пожалуй, она ожидала, что Антон скажет что-то вроде: «Я ненадолго, только узнать, как ты», но он поставил на тумбочку бумажный пакет и сел на стул задом наперед, опершись руками о спинку.
— Привет. Как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, практически прекрасно.
— А… это? — он кивнул на капельницу.
— Витамины для мозгов, — хмыкнула Кира. — Боятся, что я дурочкой останусь.
— Шутишь? — слегка улыбнулся Антон.
— Ну не плакать же, — она пожала плечами. — А что в пакете?
— Гостинец. Хотел шоколадок принести, а сказали, тебе нельзя. Принес то, что можно — сушеные фрукты. Они сладкие и… полезные.
— Спасибо.
— Кира, я пришел извиниться…Не знаю, помнишь ли ты…
— Помню, — перебила его Кира. — Уже все помню, Антон. И как назвался другом, и как предал.
Она не собиралась его жалеть, но все же сердце дрогнуло, когда заметила, как блеснули глаза. Антон опустил голову и не сразу смог ответить.
— Ты права, Кира. Я понимаю твою обиду, — произнес он после паузы, тщательно выговаривая слова. — Я только хочу, чтобы ты знала… Мои чувства к тебе были искренними. Я притворялся не когда дружил, а когда отталкивал. И еще…
— Почему, Антон? — не выдержала Кира. — За что ты так со мной?
— Да ни за что, Кира! Это долгая история…
— Я никуда не спешу. А ты?
— Нет. Но ты хочешь…
— Да, хочу. Я имею право знать.
— Хорошо.
И он рассказал все: и о долге, и о Лане, и о «рабстве», и о выкупе. Кира слушала, затаив дыхание. Теперь все стало понятным, и злость на Антона растворялась, как утренний туман под лучами солнца. Виноват? Конечно! Но не ей судить его за ошибку. Она даже не стала упрекать его в том, что он не поделился с ней проблемами. Он вообще ни с кем не делился… Глупо! Но хорошо, что все уже позади, и теперь ему ничего не угрожает.
— Я рада, что ты в безопасности, — сказала Кира, когда Антон замолчал. — А Илья тебя уволил?
— Нет.
— Нет? Это вообще здорово. А… Серж?
— С Сержем сложнее… Илья меня простил, Серж — нет. Вернее, он…
— Не говори, если тяжело, — предложила Кира.
— Тяжело, но тебе скажу. Серж не прогнал — и это уже хорошо. Он сказал, что не может сразу простить, но дал мне шанс. И если я не подведу…
— Испытательный срок?
— Типа того… Но на самом деле это так… условность. Вернее, часть наказания. Он мог сразу прогнать, если бы захотел.
— Понятно… Что ж, удачи тебе с Сержем. И вообще… — У Киры вдруг предательски защипало в носу. Антону повезло с Топом, он простил его даже после такого! А она… А ее…
— Думаю, мы больше не увидимся, так и не стоит расставаться в обиде. Мне будет трудно забыть, но я не держу зла. Буду рада, если ты позвонишь… как-нибудь…
Кира не смогла сдержать судорожного вздоха, и отвернулась к стенке, пряча слезы.
— Кира, ты чего? — недоумевающе спросил Антон. — Как… не увидимся? А в студии? Ты больше не будешь работать?
— Вообще-то меня выгнали… — пробормотала она. — Так что не буду.
— Ты что, плачешь? Кира! Не надо, Кира… И ведь все изменилось… — Он наклонился над ней и осторожно обнял, стараясь не задеть капельницу. — Пожалуйста, не плачь. Кира, я сейчас сам заплачу!
— Не буду… — она попыталась улыбнуться. — А то прибежит медсестра, нажалуется врачу, и мне еще чего-нибудь выпишут, посильнее витаминов.
— Кира, все изменилось, — упрямо повторил Антон. — И я хочу тебе еще кое-что сказать, потому что уверен — Илья промолчит. Вернее, он не будет оправдываться.
— Может, не надо? — попросила Кира. — Мы сами как-нибудь…
— Нет, надо. — Антон присел на край кровати, держа Киру за руку. — Илья тебя выгнал, но он был не в себе. И это тоже… часть плана. Эта камера, подарок Николь… Лана как-то стала свидетелем всплеска безумия. Илья всегда трепетно относился к этой вещи, но все же пользовался ею в работе. И вот как-то раз ее чуть не уронили. Один из ассистентов зазевался, задел ногой треногу. Илья успел ее подхватить, и все обошлось, но орал он знатно. Вообще пришел в какое-то неистовое бешенство, мы тогда чуть ли не по углам прятались. А тут ее все-таки грохнули, и он крышей того… тронулся.
— Но он не орал, — напомнила Кира.
— Видимо, потому что это ты. Лана так и думала — тебя он простит, потому что ты для него особенная. Но ей-то нужно было, чтобы тебя выгнали…
— И поэтому вы меня оболгали, — закончила Кира. — Ладно, я поняла. Но к чему это?
— Да к тому, что Илья просто не мог мыслить здраво, когда выгонял тебя, — пояснил Антон. — И он очень быстро пришел в себя после твоего ухода. В лице поменялся, молоток искал…
