— Смотри мне в глаза, сладкая. Только в глаза!
Он хотел видеть лицо своей Динь. Это такое наслаждение — наблюдать, как в глазах сабы плещется желание, как боль превращается в огонь. А во взгляде Дины было еще и обожание. Она словно говорила ему: «Я — твоя».
«Ты — моя, Динь-Динь. Отныне и навсегда».
Грудь — чувствительное место. Вскоре из глаз Дины потекли слезы.
— Плачь, сладкая. Это хорошо, плачь. И дыши в такт, отпусти себя.
Он переместился назад, продолжая порку. Ягодицам досталось больше, кнут уже не просто щелкал, он свистел в воздухе, пел свою песню боли. Дина стонала и плакала, но о пощаде не просила. И не попросит — Лео видел, как она принимает удары, как сжимаются ягодицы, как тело реагирует на боль. Дина так эротично извивалась, что он едва сдерживался, чтобы не взять ее, распятую и покорную его воле.
Нельзя. Это ее удовольствие. Лео чутко следил за ее состоянием, и при первых признаках сабспейса изменил ритм, нанеся несколько сильных и резких ударов. Дина шумно вздохнула и погрузилась в транс.
Лео отшвырнул кнут и быстро отцепил карабины на поножах и наручах, подхватывая свою девочку на руки. Она смотрела на него совершенно туманным взглядом, заплаканная, но абсолютно счастливая. Лео закутал ее в мягкое одеяло и понес наверх — обнимать и заботиться.
= 34 =
Ночью, засыпая в объятиях Лео, Дина была уверена, что наутро не сможет встать с кровати. После того, как она побывала на седьмом небе блаженства, пережив свой первый сабспейс, Лео «залюбил» ее до полного изнеможения. Обнимал, ласкал и целовал, обрабатывал саднящую кожу, поил шоколадом и кормил фруктами и пирожными. И откуда все взялось? Наверняка, успел позвонить Соне, и она приготовила.
А потом они занимались сексом — умопомрачительным ванильным сексом без пробок, зажимов, вибраторов и веревок. После порки Дина ощущала каждую клеточку своего тела — и мышцы ломило, и кожу припекало, а грудь стала такой чувствительной, что Дина не могла сдержать стонов, когда Лео лизал соски языком.
Она и не представляла, что и ванильный секс может быть таким страстным. Лео — идеальный любовник. Тело отзывалось на каждое прикосновение, на каждую ласку. Он точно знал, чего она хочет, что ей нравится — и дарил ей свою заботу. Просто так, ничего не требуя взамен.
Правда, Дина чувствовала, что и он получает не меньшее наслаждение. Она отвечала, как могла — нежными поглаживаниями, поцелуями. И ему нравилось — он смотрел на нее так, что она забывала дышать.
Дина думала, что проспит весь день, но проснулась рано для воскресного дня, около восьми. Лео рядом не было. Она прислушалась — в ванной комнате тихо. Уснуть не смогла — полежала минут пять и отправилась на поиски. В кабинете — никого, на третьем этаже — тоже. На кухне хлопотала Соня.
— Доброе утро.
— Доброе, — отозвалась Дина и, поморщившись, опустилась на стул. — А где Лео?
— В тренажерке, в подвале.
— А-а-а… Наверное, ему лучше не мешать.
— Хочешь кофе?
— Не откажусь. Спасибо.
Соня достала из шкафчика турку, открыла банку с кофейными зернами, отсыпала их в мельницу и стала молоть, вертя ручку.
— Мне кажется, ты ему уже никогда не помешаешь. Даже если ворвешься на совещание с каким-нибудь глупым вопросом, — сообщила она Дине.
— Да-а-а? — недоверчиво протянула Дина. — А почему?
— Правда не знаешь? — рассмеялась Соня. — И не догадываешься?
— Ну-у-у… Он будет сердиться, если я вломлюсь к нему в кабинет в разгар совещания.
— Сердиться будет. Но ты ему не помешаешь. Чувствуешь разницу?
— Думаешь, я ему… нравлюсь? — спросила Дина смущенно.
— Нет. Уверена, он тебя любит.
Она приоткрыла рот от изумления. Даже в самых смелых мечтах она не фантазировала о взаимной любви. Соня насыпала кофе в турку, добавила туда соль, какие-то специи, воду и поставила турку в горячий песок.
— Это потому что мы с ним… — Дина покраснела и осеклась.
— Я понятия не имею, чем вы тут занимаетесь. Догадываюсь, конечно, что не крестиком вышиваете. Я просто никогда не видела Мастера таким счастливым. У него такой взгляд… особенно, когда он говорит о тебе.
— Вы говорите обо мне?
— Нет, конечно! Но он же просит сделать что-то для тебя, вот и…
— Соня, а ты давно знаешь Лео?
— Да уж лет десять… — Она повела плечом и подхватила турку. — Чуть больше десяти.
— А вы… у вас… — Дина прикрыла глаза и покачала головой. — Прости. Я не должна спрашивать.
— Не ревнуй, Дина. — Соня налила кофе в чашку и поставила ее на стол. — Можно, я с тобой выпью чашечку?
— Конечно.
— Между мной и Лео никогда ничего не было. Я слежу за домом, выполняю его поручения. Это все. Сливки?
Дина приняла из ее рук кувшинчик и добавила сливки в кофе.
— Соня, а почему? — Неуемное любопытство никак не позволяло ей поменять тему разговора. — Ты не маза?
Она вздрогнула и слегка побледнела.
— Прости, пожалуйста, — испугалась Дина. — Все, я больше ни о чем не буду спрашивать.
Соня отпила кофе, задумчиво посмотрела на нее и вздохнула.
— Мастер еще полчаса будет заниматься на тренажерах. У меня есть время, и я расскажу тебе… Лучше я сама расскажу, чем ты будешь придумывать невесть что. Лео, естественно, знает. Но больше — никто. Разве что мой психотерапевт…
— Соня, прости. Не надо, если тебе тяжело. Я не буду ничего придумывать, честно.
— Нет, лучше выслушай. Мне кажется, Мастер не ошибся в тебе. Ты сможешь… понять. А у меня… — она закусила губу и помотала головой. — Нет, ничего. Выслушаешь?
— Конечно.
Дина дотронулась до ее руки, накрыла кисть своей ладонью. Соня улыбнулась кончиками губ.
— Я маза, Дина. И еще — рабыня. Вернее, была когда-то. — Она снова отпила кофе. — Не все садисты такие, как Лео. Мой хозяин был жестоким. А я, по молодости, да по глупости думала, что так и надо. Я не местная, сюда меня Лео привез. Впрочем, если по порядку… Отец бросил маму, едва я родилась. Мне было лет десять, когда маму сократили на работе. Она начала пить, а я ушла на улицу. То есть… стала уличной девкой, шалавой. Не в десять, конечно, попозже. Естественно, пошла по рукам. Даже проституцией зарабатывала. Так и в Тему попала, через какого-то клиента. А потом встретила… Его. Хозяина. Не знаю, почему он меня выбрал. Я дерзкая была, любила бросать вызов. Может, ему нравилось меня усмирять? Он не был ласков, он был жесток. Бил, наказывал за малейшую провинность, заставлял служить, унижал. А мне… нравилось. Ужасно, да?
Дина покачала головой:
