– Каспар сможет ответить на все ваши вопросы.
И повернулся с рычанием к ликантропам, защищая того, которого я ранила. Каспар вытолкнул меня в дверь, и ему это позволили.
Я успела глянуть на Джейсона. Он превратился в массу текучего меха и обнаженных капающих костей. Рафаэль снова стал скользким и черным крысолюдом, каким я увидела его впервые с полгода назад. На предплечье у него было тавро в виде короны – знак власти над крысами. И кровь больше не шла – перемена его исцелила.
Дверь захлопнулась – кто это сделал, я толком не знаю. Мы с Каспаром стояли в коридоре, и больше никого там не было. Из-за двери не доносилось ни звука – такая тяжелая тишина, что она стучала в голове.
– Почему я их не слышу? – спросила я.
– Звукоизоляция, – ответил Каспар.
Логично. Я посмотрела на конверт – на нем был кровавый отпечаток пальца. Я осторожно взяла его за уголок, чтобы кровь стекла.
– А нам сейчас полагается сесть и провести деловое совещание? – спросила я.
– Зная Маркуса, я думаю, что информация полная. Он очень хороший организатор.
– Но не очень хороший вожак стаи.
Каспар бросил взгляд на дверь:
– Я бы на вашем месте говорил такие вещи где-нибудь подальше отсюда.
Он был прав. Я подняла на него взгляд. По-детски тонкие волосики, почти белые, почти пуховые. Я покачала головой. Не может этого быть.
Он ухмыльнулся:
– Давайте, потрогайте.
Я потрогала. Провела ему пальцами по волосам, и они были мягкие и гладкие, как птичьи перья. От головы Каспара поднимался лихорадочный жар.
– Ну и ну!
Что-то тяжело стукнуло в дверь, пол задрожал. Я попятилась, думая, прятать ли браунинг, и приняла компромиссное решение – сунула его в карман пальто. Единственное из моих пальто с достаточно глубокими карманами, чтобы спрятать пистолет.
Каспар открыл дверь в обеденные залы – там все еще сидел народ и ел. Резал бифштексы, заедал гарниром, понятия не имея о хаосе, происходящем через две двери.
Меня подмывало заорать: “Бегите! Спасайся кто может!” Но вряд ли меня бы поняли. Кроме того, “Кафе лунатиков” работало уже много лет, и я ни разу не слышала, чтобы здесь что-нибудь случалось. Конечно, я сегодня убила человека – или вервольфа, или кто он там. Но вряд ли для полиции останется много улик – разве что пара хорошо обглоданных костей.
Кто знает, какие еще ужасы здесь скрываются?
Каспар протянул мне визитную карточку. Белая, с готическим шрифтом, гласившим:
КАСПАР ГУНПЕРСОН.
АНТИКВАРИАТ и КОЛЛЕКЦИИ
– Если у вас будут вопросы, я постараюсь на них ответить.
– Даже на вопрос “Кто вы такой, черт вас побери?”.
– Даже на этот, – ответил он.
Мы разговаривали на ходу. Возле бара он предложил мне руку. Уже была видна входная дверь – слава Богу, развлечения на сегодня заканчивались. Слава Богу.
И тут улыбка застыла у меня на лице. Одного из сидящих за баром я знала. Эдуард спокойно потягивал из высокого бокала что-то холодное. На меня он даже не глянул, но я знала, что он меня видел. Каспар склонил голову набок и посмотрел на меня:
– Что-нибудь случилось?
– Нет, – ответила я. – Нет, ничего. – Я произнесла это слишком быстро, сама себе не веря, и попробовала улыбнуться профессиональной улыбкой. – Просто ночь выдалась трудная.
Он мне не поверил, и мне это было безразлично. Врать на ходу я никогда толком не умела. Каспар не стал спорить, но осмотрел на ходу толпу, ища, что меня взволновало – или кто.
У Эдуарда был обыкновенный вид приятного парня, рост пять футов шесть дюймов, худощавый, с короткими светлыми волосами. Одет он был в незапоминающуюся черную зимнюю куртку, джинсы, ботинки на мягкой подошве. Слегка напоминал Маркуса и был столь же опасен – по-своему.
Меня он не замечал без всяких усилий, а это значило, что он тоже не хочет быть замеченным. Я прошла мимо, желая спросить, какого дьявола ему здесь понадобилось, но не захотела разрушать его прикрытие. Эдуард был наемным убийцей со специализацией по вампирам, ликантропам и прочим противоестественным гуманоидам. Начинал он с людей, но это оказалось слишком легко. А Эдуард любил трудности.
На темной холодной улице я остановилась и задумалась, что дальше. В одной руке у меня был окровавленный конверт, в другой все еще был зажат браунинг. Адреналин уже выветрился, и пальцы на рукоятке сводило судорогой. Слишком долго я держала его, не стреляя. Конверт я сунула под мышку и убрала пистолет. Наверное, можно будет дойти до машины без пистолета в руке.
Эдуард не вышел, хотя я наполовину этого ожидала. Он за кем-то охотится, но за кем? После того, что я сегодня видела, охота не казалась мне такой уж плохой мыслью.
Конечно, Ричард тоже из них, и я не хотела, чтобы за ним кто-нибудь охотился. Надо будет спросить Эдуарда, что это он делает, но не сегодня. Ричарда внутри не было. Остальные пусть рискуют. На секунду я подумала о Рафаэле, но пожала плечами. Рафаэль знает Эдуарда в лицо, если даже не знает точно его профессии.
На полпути к машине я остановилась. Не надо ли предупредить Эдуарда, что Рафаэль может его узнать и сказать остальным? Но голова раскалывалась, и я решила, что в эту ночь Смерть как-нибудь сам о себе позаботится. Меня вампиры называли Истребительницей, но Эдуарда они звали Смертью. Я хотя бы никогда не применяла против них огнемет.
И я пошла дальше. Эдуард уже большой мальчик и сам кого хочешь может напугать. Тем же, кто в задней комнате, моя помощь тоже не нужна.
А если даже и нужна, я не была уверена, что готова ее оказать, и это снова вернуло мои мысли к конверту. Зачем им может быть нужна моя помощь? Что я могу сделать такого, чего не могут они? Мне почти что не хотелось этого знать, но я не выбросила конверт в ближайший мусорный ящик. Честно говоря; если я его не прочту, это потом не даст мне покоя. Любопытство сгубило кошку – оставалось надеяться, что с аниматорами такого не происходит.
13
В пять тридцать пять утра я завалилась в кровать с папкой в руках. Рядом со мной был Зигмунд, мой любимый игрушечный пингвин. Раньше я брала Зигмунда только после того, как меня пытались убить. Последнее время я сплю с ним почти всегда. Тяжелый год выдался.
Браунинг отправился в свой второй дом – кобура на ночном столике. Иногда я сплю без пингвина, но никогда – без пистолета.
В папке оказалось с полдюжины листов бумаги. Аккуратно отпечатанных, через два интервала. Первый содержал список из восьми имен с указанием животного возле каждого из них. Следующие две страницы давали объяснения по каждому имени. Исчезли восемь ликантропов. Пропали бесследно. Ни тел, ни следов насилия – ничего. Семьи ничего не знают. Никто из ликантропов тоже ничего не знает.
