– Нет, наверное.
– Тогда ты мне поможешь выяснить, кто он?
– Может быть. – Я встала. – Мне надо позвонить. Этот фильм надо еще кое-кому показать. Он может помочь тебе лучше, чем я.
– Кто это?
Я покачала головой:
– Сначала узнаем, придет ли он.
Эдуард кивнул – это был даже не кивок, скорее глубокий поклон от шеи.
– Как скажешь.
Номер Ричарда я набрала наизусть и попала на автоответчик.
– Ричард, это я, Анита. Возьми трубку, если ты дома. Ричард, возьми трубку.
Трубку никто не взял.
– А, черт!
– Нет дома? – спросил Эдуард.
– У тебя есть телефон “Кафе лунатиков”?
– Есть.
– Дай мне.
Он медленно произнес номер, и я его набрала. К телефону подошла женщина, но не Райна, и я была этому рада.
– “Кафе лунатиков”, у телефона Полли, чем могу быть полезна.
– Мне нужно говорить с Ричардом.
– Извините, у нас нет официанта с таким именем.
– Послушайте, я была гостьей Маркуса этой ночью. Мне нужно говорить с Ричардом. Это срочно.
– Я не знаю. То есть они там все очень заняты в задней комнате.
– Послушайте, просто позовите Ричарда.
– Маркус не любит, когда его беспокоят.
– Слушайте, Полли, – так вас зовут? Я уже тринадцать часов на ногах. Если вы немедленно не позовете Ричарда, я приеду сама и оторву вам голову. Я ясно выражаюсь?
– Кто говорит? – Ее голос звучал чуть раздраженно, но без малейшей примеси страха.
– Анита Блейк.
– Ой! – сказала она. – Я немедленно позову Ричарда, Анита, немедленно.
В ее голосе теперь явственно слышался страх. Она поставила меня на ожидание. У составлявшего программу музыкальной заставки явно было нездоровое чувство юмора. “Луна и розы”, “Голубая луна”, “Лунная соната”. Все с луной. “Луна над Майами” доиграла до половины, когда телефон щелкнул и ожил.
– Анита, это я. Что случилось?
– Со мной – ничего, но мне надо, чтобы ты кое-что посмотрел.
– Ты можешь сказать, что именно?
– Не телефонный разговор, как эти ни банально.
– Это точно не повод, чтобы еще раз со мной увидеться? – поддразнил он меня.
– Ты можешь приехать или нет?
– Конечно. Слушай, что случилось? У тебя ужасный голос.
– Мне нужно, чтобы меня обняли, и еще мне нужно стереть из памяти последний час моей жизни. Первое ты сделаешь, когда приедешь, со вторым мне придется жить.
– Ты дома?
– Нет. – Я глянула на Эдуарда, прикрыв микрофон ладонью. – Можно назвать ему твой адрес?
Эдуард кивнул.
Я назвала Ричарду номер гостиницы и объяснила, как проехать.
– Приеду как можно быстрее. – Он помялся, потом спросил: – Что ты сказала Полли? Она чуть ли не в истерике.
– Она не хотела звать тебя к телефону.
– Ты ей угрожала, – сказал он.
– Ага.
– Это была пустая угроза?
– Почти наверное.
– Доминанты стаи не позволяют себе пустых угроз по отношению к подчиненным.
– Я не член стаи.
– После этой ночи ты – доминант. Тебя считают доминантным ликантропом – одиночкой.
– И что это значит?
– Это значит, что если ты обещаешь кому-то оторвать голову, тебе верят.
– Тогда прошу прощения.
– Не передо мной извиняйся, перед Пошли. Я приеду раньше, чем ты ее успокоишь.
– Ричард, не давай ей трубку!
– Вот что ждет человека, который любит стрелять. Тебя начинают бояться.
– Ричард...
В трубке раздались женские всхлипывания, и следующие пятнадцать минут мне пришлось уговаривать плачущую верволчицу, что я ничего ей плохого не сделаю. Странной становится моя жизнь – даже в моих глазах.
19
Ричард ошибся. Он не постучал в дверь, пока я успокаивала Полли по телефону. Она была так рада моему прощению, что мне даже стало неловко. Волны подчиненности изливались из телефона. Я, наконец, повесила трубку.
Эдуард смотрел на меня, скаля зубы, – он уже пересел в мягкое кресло.
– Это ты почти двадцать минут убеждала верволчицу, что не будешь ее трогать?
– Да.
Он рассмеялся широким и резким смехом. Улыбка исчезла, оставив на его лице что-то вроде дрожащего мерцания. Глаза его поблескивали чем-то более темным, чем юмор. О чем он думает, я точно не знала, но это не было приятно.
Он сполз в кресле вниз, положив затылок на спинку, сцепив руки на животе, скрестив ноги. Поза полнейшего комфорта.
– И как ты стала ужасом местных добропорядочных вервольфов?
– Наверное, они не привыкли, чтобы в них стреляли и убивали. Хотя бы не при первом знакомстве.
Его глаза засветились, как от мрачной шутки.
– Ты туда пришла и в первую же ночь кого-то убила? Черт побери, Анита, я там торчу уже три ночи, но до сих пор никого не убил.
– А давно ты в городе?
Он посмотрел на меня долгим взглядом:
– Вопрос из любопытства, или тебе нужно знать?
До меня дошло, что Эдуард вполне мог бы убрать восемь оборотней и не оставить следа. Если есть человек, который это может, то только Эдуард.
– Нужно знать.
– Завтра будет неделя. – Глаза его опустели, стали холодными и далекими, как у оборотней этой ночью. Стать хищником есть не один способ. – Конечно, тебе придется поверить мне на слово. Можешь проверить по регистрации в гостинице, но ведь я мог и менять гостиницы.
– А зачем тебе мне врать?
– Для собственного удовольствия, – ответил он.
– Тебе доставляет удовольствие не вранье.
– А что?
– Знать что-то, чего я не знаю.
Он слегка пожал плечами – это не очень легко сделать, полулежа в кресле, но у него это вышло грациозно.
– Очень эгоцентричное замечание с твоей стороны.
– А это не только со мной. Ты хранишь тайны ради самого процесса.
Тут он улыбнулся, медленно и лениво.
– Ты хорошо меня знаешь.
Я хотела было сказать, что мы друзья, но меня остановило выражение его глаз. Он смотрел на меня чуть слишком внимательно. Будто изучая, будто никогда меня раньше по-настоящему не видел.
