— Сейчас мы поедем домой, — сказал герцог с улыбкой, которую многие женщины сочли бы неотразимой.
— Дождь… перестал?
Голос Аниты чуть дрожал, и герцог понял: девушка хочет спросить совсем о другом.
— Перестал, — ответил он. — Солнце вышло и говорит мне, что вы меня простили.
Анита не ответила. Герцог поднял ее на руки и посадил в седло.
Только воспитание и выдержка истинного джентльмена помогли герцогу удержаться от того, чтобы не прижать Аниту к себе и поцеловать. Вместо этого он устроил ее поудобнее и вскочил в седло позади нее.
Теперь, когда ненавистный шум затих, Громовержец вел себя со свойственным ему спокойным достоинством.
Анита молчала, но герцог был счастлив уже тем, что она так близко.
Он почувствовал запах ее духов, напомнивший ему аромат фиалок, и подумал, что вся она — как Весна, которую она принесла ему.
Точно так же, как прошлой ночью, герцог вспомнил все рыцарские переживания своей молодости. Он понял: Анита пробудила все, что было чистого и благородного в его натуре, — и поклялся себе, что никогда более этого не утратит.
Когда вдали показалась усадьба, залитая солнечным светом, герцог почувствовал, как Анита чуть сильнее прижалась к нему, словно страшась возвращения.
— Завтра, — нежно сказал герцог, — гости разъедутся, и мы снова будем втроем, как раньше: вы, я и мама.
— Я… собиралась… уехать.
— Но вы ведь не уедете? Вы же знаете, я хочу, чтобы вы остались, — ответил герцог. — Прошу вас, Анита!
Он не видел ее лица, но почувствовал, что тревога покинула ее.
— Я… я… останусь.
Ее голос был очень тихим, но герцог уловил в нем веселую нотку и незаметно для Аниты коснулся губами ее волос.
«Ты моя, — думал герцог. — Я больше никогда не потеряю тебя, мой драгоценный маленький ангел!»
Глава 7
Гости начали разъезжаться рано утром, однако Клайдширы и Даунхэмы должны были отправиться на станцию, где их ждал личный поезд герцога, в два часа. Поезд должен был доставить их в Лондон.
Накануне вечером за ужином Анита, как, наверное, и герцог, уловила разочарование в лице графа и нотки недовольства в голосе графини: они словно не могли понять, что случилось.
Но леди Миллисент впервые за все время в Оллертоне светилась от счастья.
Она была настолько очаровательна, что Анита засомневалась, не сожалел ли герцог об отмененной прогулке и не пытался ли он встретиться с ней вечером.
Герцогиня, понимая, что беседа была бы некстати, устроила показ картинок волшебного фонаря.
Аниту это зрелище привело в восторг. Ее смех немедленно подхватывали другие, и вечер имел абсолютный успех — если не считать двух пар разочарованных родителей.
Когда они удалились в спальни, леди Миллисент бросилась Аните на шею.
— Ты меня спасла! — воскликнула девушка. — Как мне отблагодарить тебя?
— В этом нет нужды, — улыбаясь, ответила Анита.
— Я вижу, что герцог не переживает, утратив меня, — заметила леди Миллисент. — Что он сказал, когда ты рассказала ему, что я люблю Стивена?
Вся поглощенная своим счастьем, она даже не заметила, что Анита не ответила ей. Леди Миллисент не знала, что Анита, вернувшись к себе, решила больше никогда не думать о происшедшем в кабинете герцога.
Ужас перед гневом герцога все еще трепетал в глубине ее сознания, а муки, пережитые во время бегства в лес, ей хотелось как можно скорее забыть.
Конечно, герцог просил прощения, когда спас ее от грозы, и отвез ее назад на Громовержце — такой волнующий способ путешествия! Но Анита до сих пор не могла понять, почему он так рассердился.
«Потому что я чужая здесь и у меня нет никаких прав. Я навязала себя ему и герцогине, и, конечно, мое вмешательство в его дела — ужасная дерзость», — сказала себе Анита.
Вопреки опасениям, она чувствовала, как поет ее сердце: девушка радовалась, что гости уезжают и они снова, как сказал герцог, будут здесь втроем.
«Но надолго ли он останется в поместье?» — спросила себя Анита.
Она вдруг поймала себя на том, что молится, желая удержать герцога от скорого возвращения в Лондон.
— До свидания, Оллертон! Благодарю за великолепный прием, — сказал граф с деланной искренностью.
— Я был очень рад принять вас, — ответил герцог. Почти то же самое он сказал Даунхэмам.
Леди Миллисент поцеловала Аниту.
— Не забудь, что ты приглашена на мою свадьбу, — прошептала она.
— Буду ждать, когда ты пришлешь приглашение. Девушки заговорщически улыбнулись друг другу.
Открытый экипаж герцога тронулся, унося гостей. Герцогиня, герцог и Анита махали им со ступеней.
Вздохнув с заметным облегчением, герцог повернулся к матери:
— Наверное, ты хочешь отдохнуть, мама?
— Конечно! — ответила герцогиня. — Если есть на свете особа, которая меня утомляет, так это Эдит Клайдшир.
— Нам больше не требуется приглашать их в гости, — ответил герцог, и герцогиня засмеялась.
Повернувшись, она начала подниматься по лестнице. Анита хотела пойти за ней, но тут герцог сказал:
— Полагаю, вы не против посмотреть на новую орхидею, которую мне прислали в подарок из Сингапура?
— Новая орхидея! — воскликнула Анита. — Как чудесно! Какого она цвета?
— Сходите и увидите.
Анита вопросительно посмотрела на герцогиню.
— Ступай посмотри на нее, дитя, — кивнула пожилая леди, — а потом расскажешь мне, когда я спущусь к чаю.
Анита улыбнулась ей, подпрыгнула от восторга и последовала за герцогом по коридору, ведущему в оранжерею.
Он открыл дверь, и их охватила только теплая волна аромата и золотое мерцание солнечных лучей, проникавших сквозь стекло.
Молча они подошли к орхидеям.
Цветы показались Аните еще прекраснее, еще восхитительнее, чем в первый раз.
Почти неосознанно она нашла маленький цветок-звездочку, который герцог прислал в ее комнату на следующий вечер после приезда в Оллертон.
— Они все такие милые! — сказала она, протянув руку и нежно касаясь лепестков. — Но эта всегда будет означать для меня нечто особенное.
— Точно так же, как и вы — нечто особенное для меня, — мягко сказал герцог.
Аните показалось, что она ослышалась. В изумлении она повернулась к герцогу, встретилась с ним взглядом и уже не смогла отвернуться.
— Полагаю, вы забыли, Анита, — сказал герцог, — что я велел вам никогда не приходить в оранжерею с мужчиной, если только вы не хотите, чтобы он поухаживал за вами.
