Лорд оказался сверху, Лина застонала от удовольствия, чувствуя вес его мощной фигуры на себе. По их телам катятся мелкие капли, вызывая мурашки во всем теле, будоражат и заставляют трепетать.
Он уперся ладонями по бокам в траву и сказал, глядя ошалевшими от желания глазами:
— Мы все еще можем остановиться. Лина, мы все еще…
Он серьезно? Только не сейчас. Это похоже на сон, она не хочет, чтобы это действительно оказалось грезой. Пожалуйста. Пусть это будет правдой.
— Я не хочу останавливаться, — прошептала Лина.
— Это игра с огнем, малышка.
Он назвал ее малышкой!
Лину переполнила нежность и страсть одновременно, она потянулась к нему губами, и лорд подался навстречу. Они снова слились в страстном поцелуе. На этот раз он оказался еще более требовательным, настойчивым. Как ей хотелось, чтобы он не прекращал.
— М… — простонала она, когда его ладони скользнули к груди и стали сквозь ткань купальника ласкать ее грудь, дразнить соски. Это невыносимо приятно, невыносимо…
Он гладил их до тех пор, пока они не затвердели совсем, а потом одним движением распахнул застежку до самого низа.
— Кажется, нам это мешает, — прохрипел он с шальной улыбкой.
Лина даже не поняла, как оказалась совершенно голой под ним. Под горячим, страстным ректором Дартионом. Он закинул ей руки за голову, и припал губами к груди. Лина застонала, выгнулась от небывалого наслаждения, когда его дерзкий язык затрепетал, затанцевал вокруг соска.
— Ооо… лорд…
Он посасывал, лизал, легонько покусывал, заставляя ее выгибаться и стонать от наслаждения. Потом перешел ко второй груди, Лина не сразу поняла, что он гладит ее обеими руками, скользит пальцами по животу, бокам, ласкает подушечками пальцев грудь, но при этом ее руки все еще прижаты за головой. Сквозь пелену удовольствия и дикого возбуждения дошло, мягкие жгуты теней держат ее руки в такой беззащитной и, одновременно, заводящей позе.
— Не бойся, малышка… — шептал лорд. — Только не бойся.
— Я не боюсь… — простонала она, выгибаясь под ласками его умелых пальцев.
— А стоило бы, — хрипло усмехнулся он. — Но я буду осторожным, я постараюсь…
Он нырнул между ее грудей, и, оставляя влажные следы поцелуев, спустился к животу. Стал ласкать языком кожу, целовать, покусывать, доводя Лину до какого-то космического состояния. Низ сжался пружиной, грудь налилась, стала невероятно чувствительной даже к прикосновениям теней, которые мягко задевают самые кончиков сосков, вызывая во всем теле сладкую волну.
— Да… лорд Дартион…
— Гадар… — прохрипел ректор. — Мы одни, называй меня Гадар…
— М…м…м… — прохныкала она, выгибаясь.
Он спустился еще ниже, оказавшись прямо между ее ног, Лина вздрогнула, предвкушая что-то совершенно нереальное, что-то фантастическое. Приподняв голову, она посмотрела на ректора, который развел ее ноги шире и с каким-то голодным удовольствием смотрит в самую сердцевинку.
— Вы смотрите… смотришь… ты смотришь… — выпалила Лина сбивчиво, не зная от смущения что сказать и одновременно чувствуя, как это нереально заводит.
— Я смотрю на тебя, — отозвался лорд Дартион.
— Но это…
— Ты прекрасна, малышка. Так ты еще не делала?
Ответить Лина не успела — ректор коснулся губами внутренней стороны бедра, легко, мягко, от этого поцелуя по телу пронеслись мурашки до самого затылка. Он продолжал целовать, скользить языком, медленно приближаясь к самому сокровенному и чувствительному месту.
Лина задыхалась от восторга. Да! Она никогда такого не делала. И это невероятно!
— Гадар… о…о…о… да…
Все ее существо буквально молило, чтобы он прикоснулся к ее пульсирующей вершинке, но он, будто чувствовал, нарочно медлил, терзая ее ласками и неожиданными прикосновениями. Когда облизал пальцы и очень мягко раскрыл потайные складочки, Лина буквально закусила губу, чтобы не закричать.
— М…м…м… как хорошо… м… прошу, не останавливайся…
Он коснулся набухшего бугорка едва ощутимо, легко, но от этого прикосновения по телу прошел ток. Лина застонала, ноги сами разошлись шире. Как горячо, как ей хочется его, как хочется, чтобы он не останавливался. Она чувствует, как между ног все увлажнилось, как горит и сокращается в предвкушении удовольствия.
— Да… да…
Но лорд не торопился, мокрыми пальцами он стал дразнящими движениями касаться ее бугорка, скользить по складочками, заставляя ее выгибаться и стонать от возбуждения. Тело горело, разум затянулся сладким туманом желания, как хорошо, как невероятно хорошо…
— Малышка, ты такая горячая, — шептал он, обдавая жарким дыханием ее чувствительную сердцевинку.
А когда его губы сомкнулись на ней, Лина закричала, выгнувшись в пояснице. Это невыносимо… да…
— О… да… м… Гадар…
Его язык затрепетал вокруг ее возбужденного бугорка, стал посасывать, дразнить, лизать так, что Лина теряла связь с реальностью, а когда его горячий, влажный палец погладил у самого входа, она едва не потеряла сознание.
— Я хочу тебя! Хочу! — простонала она. — Пожалуйста! О… да…
— Хочешь? — лукаво спросил он и надавил пальцем на скользкую и пульсирующую от возбуждения сердцевинку.
— Да, да, да! — захныкала Лина, задергавшись и пытаясь вырвать запястья из пут теней, которые все еще держат ее мягко, но крепко.
Гадар, не прекращая гладить подушечками пальцев ее сочащуюся дырочку, ее пульсирующий бугорок, переместился выше и оказался над ней. Его глаза горели бело-стальным огнем, вокруг клубились тени, нежно касаясь ее кожи и, словно норовя проникнуть глубже. Но им явно что-то не давало это сделать — Лине сейчас все равно.
Она хочет его.
Хочет Гадара.
И хотела с самого начала, хоть и не понимала этого.
А потом она ощутила горячую и твердую головку возле ее мокрого и сочащегося входа.
— М… да…
* * *
Она сводила с ума.
Гадар терял контроль, терял разум, терял последние остатки терпения, когда она, вся такая зовущая и нежная, оказалась в его руках. Он хотел ее, хотел до безумия. С самого первого момента, как увидел.
Но разве он мог подумать, что эта девочка тоже испытывает к нему такие же чувства. Да, за ним таскаются толпы студенток, но они всегда открыто показывают свое отношение к нему. А Лина…
Нет, она ничем себя не выдала. Даже наоборот. Он до последнего момента считал, что она испытывает к нему отвращение, а всё, что было между ними — исключительно его промахи и ее дар эмпата. Но сейчас на ней кристалл концентрации. Она может управлять своим даром, и все её чувства — её, а не его!
