Почему она?
— Лина, — проговорил он, глядя на нее своими серыми глазами, — я не планировал. Если честно, сам до сих пор не верю, что пошел на это.
В груди ухнуло, он что, жалеет об этом?!
— Тебе не понравилось? — испуганно спросила она.
Если это так, то она действительно опозорилась. Выходит, сама навязалась ректору Диамант де Грин, да еще и сплоховала… Капец, какой позор.
Он погладил ее по волосам и сказал:
— Дурочка, это был самый лучший секс за последние… не скажу какое время. Дело не в этом.
Так, немного легче. Это лучший секс за «не скажет какое время». Стоп. Просто секс? И все? Или нет? И в чем тогда дело?
Все эти вопросы буквально роем загудели в голове и, видимо, отразились на лице, потому что Гадар Дартион усмехнулся и, привстав на локте, проговорил:
— Представляю, о чем ты сейчас думаешь. Но дело действительно не в тебе.
Лину обдало холодом.
— Дай-ка угадаю, — в миг обескровленными губами проговорила она, — дело в тебе?
— Именно, — согласился Гадар. — Как ты догадалась?
Внутри у нее все затряслось. Капец, как она позволила себе так облажаться. Сама виновата. Надо было сохранять дистанцию и не лезть туда, где ничего не понимаешь.
Глаза защипало, она резко села и, прикрыв грудь ладонями, стала искать свой купальный костюм. Он почему-то оказался отшвыреным вправо метров на пять. Блин, придется ходить перед ним… голой.
— Свежо предание, да верится с трудом, — бросила она, отворачиваясь, чтобы ректор не видел ее блестящих от влаги глаз, и стала подниматься. — Какая я дура.
Но подняться не вышло — две тени окутали ее за руку и талию и мягко, но с силой, дернули обратно. В следующий момент она оказалась в объятиях ректора, тело отозвалось приятной дрожью — еще бы, они ведь все еще голые.
— Что ты… — попыталась запротестовать она.
Может у них ничего и не выйдет, но она не собирается сидеть тут и упрашивать о… чем там обычно упрашивают его студентки?
Он резко перевернулся, оказавшись сверху.
— Конечно, дурочка, — сказал он с какой-то тревожной улыбкой и погладил ее по голове, поцеловал в лоб. — Моя маленькая дурочка.
— Да какого ляда… — не выдержала Лина, и из глаз прорвав запруду потекли слезы. — Можешь нормально объяснить, что вообще не так?
Он несколько секунд скользил взглядом по ее лицу, будто изучал, пытался проникнуть в самую душу, потом сказал:
— Я пытаюсь защитить тебя.
— От кого?
— От себя.
Вот это вообще новость.
Лина даже не поняла, как на это реагировать. Что значит от себя? Он ведь так заботлив с ней. О ней никто так не заботился. Не говоря уже о том, что только произошло — такого у нее вообще никогда не было. Потрясающе, незабываемо, сказочно…
— Как это понять? — спросила она, хлопая ресницами.
Ректор нехотя, но все же отстранился от нее, два жгута теней принесли Лине ее купальный костюм, а когда оглянулась, ректор уже оказался в плавках. Она тоже поспешила натянуть высохший купальник (другой одежды у нее на этой стороне бассейна нет, а сидеть перед ним голой, когда он вроде как одет, стало неловко).
— Дело в том, что я темный маг, — сказал ректор, садясь на стул со спинкой, полностью сотканный из теней, который сам образовался под ним. Это выглядело несколько странно, учитывая то, что он в плавках, но в следующий момент, тени окутали его на манер халата.
Лина зябко повела плечами и робко обняла себя. Почему-то сейчас накатило смущение.
— Ну, — проговорила она, — я в курсе. Что это должно значить?
— Ты в курсе, — согласился он, кивая. — Но не в курсе всего.
— Расскажешь?
Он снова кивнул.
— Тебе — расскажу. Я не просто темный маг, Лина.
Почему-то где-то внутри она об этом догадывалась. Возможно, из-за своего дара эмпатии. Который сейчас вообще-то уже подконтрольный, но это ведь не мешает ей оценивать эмоции и чувства других.
— Ты же понимаешь, — предупредил лорд Дартион, — то, что я сейчас тебе скажу, очень личная, секретная информация? Она не предназначена для чужих.
Лина едва не запищала от радости — Гадар Дартион считает ее не чужой. Он готов доверить ей какую-то важную тайну!
А она?
Сохранит ли ее?
Конечно сохранит!
— Понимаю, — произнесла она, кивая и стараясь, чтобы голос не дрожал от волнения.
— И мое требование твоего подчинения и послушания продиктовано, в первую очередь, твоей безопасностью, — добавил Гадар серьезно, хотя в глазах полыхнули серебряные искорки.
Лина смиренно произнесла, стараясь не размышлять о том, зашел бы он в этом требовании так далеко, если бы она сама не проявила инициативу (он ведь так стойко держался):
— Конечно. Я понимаю.
Он поманил ее к себе, а когда послушно приблизилась, усадил к себе на колени, нежно обняв.
— Дело в том, что я не всегда был темным, — начал ректор. — Ты, наверное, не знаешь, как вообще маги обучаются своему ремеслу?
Лина покачала головой.
— Не изучала пока.
— Понимаю, некогда было, — хмыкнул он, покосившись на ее грудь. — Обычно, если у человека обнаруживается активный сильный дар, он либо поступает в академию, либо идет учиться к магам. Персонально и надолго. Это требует больше сил, средств, времени. Но оно того стоит, если дар сильный и есть воля к успеху.
— Значит, ты учился у магов? — догадалась Лина.
— Верно, малышка, — согласился ректор Дартион, убирая ей за ухо светлый локон. — Я долгое время был послушником. Учился у разных мастеров, взращивал свой дар. Меня интересовали разные направления магии, не только тот, что появился у меня при рождении.
Лина слушала, ловя каждое слово. Он, оказывается не только потрясающе красивый мужчина и потрясающий любовник (она действительно это произнесла про себя? Обалдеть!), но у него еще и есть история. Своя таинственная история, которую он доверяет ей!
— А какой у тебя был дар при рождении? — спросила Лина, немного побаиваясь, что он накажет ее, за то, что перебивает.
Но Гадар Дартион только усмехнулся.
- Мой изначальный дар — магия погоды, — сказал он. — Я много упражнялся в ее совершенствовании. Вот эти облака тьмы, которые ты видишь вокруг меня — часть эффекта. Но все не так просто. Когда я стажировался послушником у одного из сильнейших некромантов страны, из чистой любознательности залез в книгу по темной магии и некромантии. Все из той же любознательности провел ритуал призыва элементаля. Идиот…
