А может…
Может, меня послали в этот мир, чтобы что-то изменить?
Дьяк снова затянул сипленьким альтом заунывную песню, поп замахал кадилом и вторил ему басом на незнакомом языке. В конце я разобрала только «Господе поми-и-и-илуй!» Все синхронно закрестились. Я тоже подняла руку с вытянутыми двумя пальцами, коснулась лба, живота, правого и левого плеча. Главное, не опаздывать за девушками. Краем глаза следила за голубой шапочкой княгини. Просто так, на всякий случай.
В церкви стало душно от благовоний, от кадила, источавшего дымок, от множества свечей. Я ощутила тяжесть на правом плече, глянула: брюнетка привалилась ко мне, бледная, как стена, глаза закрыты. Да чтоб тебя… Я ухватила её за руку, похлопала по щеке легонько. Веки девушки дрогнули, поднялись. Слава ёжикам, просто обморок. Брюнетка выпрямилась и стыдливо отодвинулась от меня, шепнув:
— Спаси тебя Бог.
— Ага, не за что, — буркнула я в ответ.
Да когда же это закончится? Уже и ноги устали стоять на одном месте, желудок сводит от голода… Нет, определённо надо было попробовать киселя, который купила Фенечка, но ведь у меня же другие мысли в глупой башке! Мне же на член надо поглазеть! Тьфу блин… Как будто не видела никогда. С другой стороны, кто же знал, что мы сразу по прибытию попрёмся в церковь? Ладно, Янка, терпи, скоро всё завершится, и можно будет позавтракать… Наверное… не будут же невест голодом морить? Хотя некоторых не мешало бы, например, вон ту толстушку в необъятной шубе цвета детской неожиданности. Со спины можно легко спутать с Макарией, разве что шапочка с меховыми полями не похожа на кокошник бабы…
Когда заутреня закончилась, я хотела было вздохнуть с облегчением, но остереглась. У девушек были такие просветлённые лица, что аж застыдилась. А я вот не верю. Я такая. Гадкая я. Я жрать хочу. И Макария, когда нас вывела из церкви, перекрестилась широко и истово (похоже, здесь я воочию увижу определения некоторых слов, которые раньше знала только из словаря!), а потом велела:
— Следуйте за мной, столоваться будем. А опосля княгиня вас посетит.
Прелестно. Наконец-то!
Сумасшедшее утро было вознаграждено завтраком богов. Правда, опять без кофе, но тут мне, наверное, придётся привыкнуть. Пили чай, сбитень и квас. Чай вонял травами, квас я не люблю, а вот сбитень мне понравился — сладкая водичка с остреньким послевкусием. Как я поняла, сахара тут тоже не было, поэтому всё сластили мёдом. На широком, ещё более монастырском, чем все монастырские, столе стояли блюда с пирожками, булочками, караваями. Все брали, что хотелось, и я не стала скромничать. Разнообразие приятно удивило: булочки были с маком, с яблоками, с пастилой, с мёдом, с орехами, с творогом, с чем-то ещё, чего я не распробовала. Девушки жевали и в голос обсуждали заутреню, княгиню, княжича, боярынь, которые были мне незнакомы, а я только слушала, глядя то на одну, то на другую. Больше всех мне понравились та самая курносая брюнетка и две миленькие близняшки, похожие друг на дружку, как две капли воды. Различали их только цвета вышивок на платьях. А так — даже мимика и выражение глаз были одинаковыми.
Больше всего я, конечно, старалась подметить, кто с кем дружит, а кто кого не переносит. Меня, то есть, Богданушку, вероятно, не слишком хорошо знали, потому что никто ко мне не обращался по имени, да и без имени тоже никто. Ну и чудесно. Может, меньше будут прикапываться. В покое точно не оставят. Женское соперничество похоже на змеиную яму. Шипение и мерянье длиной хвоста. Надо особо опасаться тихонь и их козней. Камнями, что ли, обвешаться с ног до головы?
Княгиня пожаловала, когда мы почти закончили завтракать. Дверь отворилась, в комнату скользнула высокая статная девка в кольчуге и обвешанная оружием, с косой, замотанной вокруг головы, а потом появилась старуха. Подметя пол шлейфом платья, она оглядела всех девушек разом и каждую по отдельности. От её взгляда в голове зашумело, и я испугалась — вот оно! Точно мысли читает. Но в ответ на вторжение звёздного камня с его магией на груди у меня неожиданно ожило яйцо. Зашевелилось, заворочалось, пришлось даже рукой прижать, благо, жест получился натуральным — будто воздуха не хватало. Яичко стало тёплым, приятно согрело, отвлекло от гула в мозгах. Я бросила взгляд на княгиню и тут же опустила ресницы, от греха подальше. Пусть думает, что мне страшно.
— Да пребудет с вами Господь, девицы, — заговорила княгиня тихо, но во всеобщем молчании показалось, что она кричит. — Рада видеть вас в добром здравии в стенах моего дома. Сего дня вам даю отдых, после вечери и молитвы вас попарят в бане, а с утра начнутся смотрины. Макария объявит первое испытание, а мы будем следить за его исполнением. Уверуйте — мы выберем самую достойную из вас в жёны княжичу Сергию.
И она вышла, не прощаясь и не глядя ни на кого. Следом так же юрко исчезла девка-телохранительница, а в комнате раздался общий выдох. Испытания… Да, надо будет напрячься, если, конечно, оно мне надо. И ещё одну вещь необходимо сделать перед началом смотрин.
Я встала из-за стола, перешагнула через лавку и направилась в угол, где сидели, как мышки, отложив пироги, все служанки.
— Прошка, пошли-ка поболтаем наедине.
Девчонка с готовностью вскочила, а за ней Фенечка. Да, пусть тоже идёт, так даже лучше.
Глава 8. Не мышонка, не лягушка, а неведома зверушка…
Мы поднялись по узкой и крутой деревянной лестнице на второй этаж, где Прошка распахнула одну из нескольких дверей и поклонилась:
— Вот, боярышня, туточки твоя горничка. Сундуки притащили, пока ты завтракала, ларцы мы с Фенькой снизу подняли, постельку приготовили, печку натопили. Желаешь отдохнуть маленько?
— Желаю с вами поговорить, — повторила я, присаживаясь на кровать. Девчонки так и остались стоять передо мной, ожидая. А я никак не могла решиться. Какой будет их реакция? Впрочем, Фенечка вряд ли поймёт, а если и поймёт, то никому не расскажет. Вот Прошка… Это сложнее. Но всё равно надо. Не могу же я постоянно оправдывать свою безграмотность состоянием после гадания…
— В общем, тут такое дело… — начала я и вздохнула: — Мне нужна будет помощь в испытаниях.
— Эт мы поможем, не сомневайся, Богданушка! — живо откликнулась Прошка, а Фенечка закивала. — Приданое твоё не хуже этой княжны Самарской, а может, и лучше даже! У ней всё девками вышитое, а ты сама, своими белыми рученьками и ткала, и шила, и вышивала, Богданушка!
— Вот об этом я и хотела поговорить! — строго перебила я говорливую девчонку. Она скосила глаза на Фенечку и растерянно спросила:
— О вышиванках?
— О Богданушке! — рявкнула я и тут же постаралась взять себя в руки. Не дело орать, тут спокойно надо. — В общем… Не Богдана я.
Прошка кивнула машинально, потом спохватилась:
— Ну а как же, а как же, боярышня! Понимаем мы, верно, Фенька? По христианскому имени звать будем. Ты Евдокия Всеславовна.
— Бл… ин, — протянула я безнадёжно. — Прошка… Я что, не по-русски говорю? Я не она. Совсем не она. Я не отсюда. Я случайно оказалась на её месте!
