Пока все были заняты делом, я не сидела сложа руки, а вдохновенно смешивала ингредиенты на винегрет. Шаурму решила сделать минималистичной: лук, капуста, мясо, а вот с винегретом разошлась на всю катушку. Даже мочёных яблок туда покромсала. Получалось вкусно. Необычно, не как дома, но вполне приемлемо. Даже репка не портила общее впечатление, хотя я и боялась.
— Боярышня, глянь-ка, готово али как? — позвала меня Фаська. Я посмотрела в жбанчик — гребешки чуть затвердевших сливок прямо порадовали. Всё идёт по плану!
— Готово! Куда поставили охлаждаться молоко с яйцами?
Марфуша метнулась в сени и принесла с морозца чугунок, в котором мы подогрели желтки с мёдом и жирное парное молоко. Аккуратно ложкой выложила взбитые сливки, перемешала так, чтобы не было комочков, и велела:
— Прикрой хорошенько и поставь на мороз.
— Поново? — удивилась чернавка, но пошла выполнять. Поново, деточка, поново. Это же мороженое, а не сливочный крем!
Куриные грудки последовали в печь вместо заготовленных лавашей. Я снова пересчитала тоненькие лепёшки, хмурясь. А вдруг не хватит? У нас их вышло сорок. Княгиня плюс княжич, плюс княжна. Плюс человек двадцать бояр, плюс тысяцкий, плюс сотники. Если предположить, что этих последних будет десять, то каждому достанется и ещё останется. Так. Самое главное. Мазик!
Фаська только-только отдохнула руки после сливок, как я подсунула ей ополоснутый жбанчик и вилку-самоделку:
— Давай, теперь будем соус делать.
Девчонка посмотрела на меня, как будто я — Сталин, репрессировавший всю её семью, но ничего не сказала. Походу, в своих молитвах она меня не упомянет.
Два желтка, соль, чёрный перец «ох и дорогущий, зараза, а что в нём такого, не пойму» размешать и вливать понемногу пахучее конопляное масло. От льняного я, поразмыслив, отказалась, ибо оно оказалось зеленоватым и странным на вкус. И взбивать точно теми же движениями, что и сливки. Фаська, бурча, принялась за работу, а я освободила место на столе под шаурмячную…
— Экая ты, боярышня… — Анисья покачала головой, глядя, как я раскладываю ингредиенты по столешнице. — Неуёмная! Али стряпух нет у вас в усадьбе?
— Есть, — мурлыкнула я в такт песенке, которую напевала про себя. — Так самой же интереснее! Я вообще много чего люблю делать сама.
— Не твоя это работа, — поучающим тоном заметила Анисья. — Чай не в крестьянской избе жить собралася. Ить княгиней станешь, коли приглянешься! А княгине должно время проводить в заботе о муже да вышивкой заниматься. Коли сама княгиня почнёт в стряпухины дела мешаться али стирать порты на реке — кому ж тогда землями управлять?
Хм, какая интересная мысль! Чего там управлять-то? Пусть мужик управляет, он для этого поставлен князем. Хотя вон Мария говорила, что брат её ни на что не способен. Не-е-ет, колись оно ежом, пускай Самарова всем занимается: и хозяйством, и прислугой, и землями, и муженьком пусть тоже командует. Мне этого и даром не надо. Только Стоян, только счастье!
Ещё час мы собирали отдельные ингредиенты в полноценную шаурму. С непривычки дело шло медленно, а мой внутренний перфекционист желал, чтобы каждая штука была прекрасной, чтобы точно соответствовала той шаурме, которую мы покупали у дяди Анзура на площади рядом с домом. Древнерусский кебаб получился пахучим, жирненьким, пах чесноком и сушёным эстрагоном, который совершенно неожиданно оказался в наличии в стряпошной.
Винегрет разложили по большим салатницам, которые Аксинья упорно звала чиниями. Мороженое ещё раз взбили вилкой и снова сунули на мороз. Потом, при подаче, украсим красными ягодами мочёной клюквы. Получится непередаваемое сочетание кислого и сладкого.
Анисья разогнула спину, покряхтела, окинув критическим взглядом стол с тарелками, и заметила вполголоса:
— Ох, будут завтречка наше бояре дристать от этих чудес!
— А вдруг не будут? — скривила я рожицу и подумала, что так даже и лучше. Так я точно провалю это испытание. Надёжный способ, всем невестам советую.
— Шла бы ты, боярышня, приоделась да прихорошилась, — скосила на меня глаза Аксинья. — Тебе надобно прислуживать-то. Подашь чарочку княгине, опосля княжичу…
— Ну нифига себе! Я готовила, я и подавать должна?
— Так ить хозяйка будешь! — удивилась моему возмущению стряпуха.
— Ай, буду, хрен с вами, — отмахнулась я и вышла из стряпошной. Пока поднималась в горницу, думала, что надо бы заготовить какую речь. Ну там, поблагодарить за внимание, за данную мне возможность, за гостеприимство… Ладно, сымпровизирую чего-нибудь. Наряд — вот моя главная проблема. Ну, платье какое-никакое найду в сундуке. Есть там и мягкие войлочные тапки типа сапожок до щиколотки. Бусики-шмусики, браслетики какие… А для усиления эффекта надо накраситься, как эти чучела — мука, свекла, уголь. Интересно, как они мукой пудрятся — без основы? Или мажутся чем-нибудь? Блин, как тут всё сложно…
Оделась я и прихорошилась, слава ёжикам, без компании, ибо остальные невесты сидели в светлице и прилежно вышивали. Основательно перерыв шмотьё в сундуке, лихорадочно вспоминая наставления Прошки по поводу слоёв одежды, я выбрала длинную рубашку из тонкого беленого полотна, по подолу, низу рукавов и вороту которой тянулись плотные широкие полосы красной цветочной вышивки. На рубашку натянула платье цвета августовского бледного неба. Все кромки платья были обшиты тесьмой, в которую явно были вплетены золотые нити. Из такой же тесьмы оказался и двухметровый поясок с кисточками на концах. Пришлось обмотаться им вдвое, чтобы не болтался по ногам. Видать, Богданушка потолще меня была. Расчесала волосы и заплела аккуратную низкую косу, вплетя с середины голубую ленту. Голову покрыла тончайшим кружевным платком, а поверх обвязала лежавшей в ларце нитью каменных бус разных цветов. Вроде так носили… Пусть будет, в крайнем случае, введу новую моду.
Лицо надо было набелить. Грациозной ланью я метнулась в стряпошную, ничего не объяснив ошарашенным моим вторжением работницам, схватила плошку муки, уголёк из печи и половинку свеклы, снова убежала наверх. Три раза начинала, три раза смывала всё с морды лица, пока, наконец, мука не легла более-менее ровно, а не валялась комками по лбу и щекам. Повозюкав свеклой по скулам, обрела слегка нездоровый румянец — чахоточная в последней стадии! Выдавила немного сока и пошлёпала обмакнутым в него пальцем по губам. Ну а напоследок нарисовала себе прекрасные соболиные брови. Ну как соболиные… Почти брежневские. Поуже чуток всё-таки. К брежневским я пока готова не была, даже ради провала испытания.
Глянула на себя в зеркальце и вздохнула:
— Ну всё. Прынцесса! Не, не прынцесса. Королевна!
И подбоченилась, как Чурикова в старом мамином любимом фильме. Потом отмахнулась от своего отражения и полезла в ларец. Достала и взвесила в руке три мешочка с камнями. Лучшего случая не предвидится, чтобы их отдать. Тётка велела лично передать, но мы не пойдём лёгким путём. Вон, завязочки есть, можно привязать к кубкам. Главное, не ошибиться, а поэтому пойду к чернавке, которая будет сервировать стол. Взятка это, ясен пень, но с такой красотой, как у меня, да с таким угощением никакая взятка не поможет.
