Когти. Маленькие когти копают землю.
Сердце застыло в груди, а потом застучало сумасшедшими маракасами. А через минуту мне на грудь бросился пушистый и грязный комок шерсти в окружении оперённых крыльев и принялся ласково урчать, потираясь о подбородок велюровой треугольной головой.
Глава 24 Эх, полным-полна моя коробушка…
— Кусь…
Моё горло словно сжали невидимой рукой. Зверёныш дорогой, не бросил мамочку… Видно, почувствовал на расстоянии, что мне грозит беда, ощутил мои волнение и страх, примчался… А я даже погладить его не могу. Руки связаны ещё, не допилила узелок. Но стоило мне подумать об этом, как зверёныш проворно спустился на пол, нырнул мне за спину и принялся там копошиться. Острые, как ножики, коготки быстро расправились с верёвкой, и я смогла, наконец, вытянуть занемевшие запястья, покрутить ими, а потом схватить любимца в объятия:
— Кусёныш, лапочка моя! Как ты меня нашёл?
Малыш коротко приластился, поурчав, и отскочил от меня к стене фигвама, к ямке, прокопанной в мёрзлой земле. Я распутала верёвку на ногах и с сомнением прищурилась:
— Я туда не пролезу, балда!
Кусь взглянул на меня с непониманием, склонив голову набок, а потом пискнул и провёл лапой по шкуре фигвама, распоров её когтями.
— Смело, — оценила я. — Меня поймают.
Но зверёныш уже прыгнул в образовавшуюся дыру. Мне ничего не оставалось, как последовать за Кусем.
Лихие разбойники совершенно неосмотрительно посадили меня в крайний фигвам. Надо было в центр тащить, там у меня шанса не было бы никакого. А так — скрытая шалашом, я птицей метнулась по высокому снегу к елям, по следу Куся короткими перебежками побежала в глубь леса. Наверное, бандиты рассчитывали на моё благоразумие. В одиночку в незнакомом лесу это, конечно, безумие. Не знали они, как и я не знала, что Кусь уже спешит на помощь. Всё-таки у нас с этим мимими-совёнком есть ментальная связь. Не мыслями, а образами. Эмоциями даже, я бы сказала.
Но на самом деле я сказала совсем не это, а шёпотом произнесла любимое выражение нашего дворового алкоголика, слесаря дяди Севы. Ибо провалилась по ляжки в сугроб под елью. Ну мать жеж перемать, когда мои приключения закончатся уже? Оказалось — уже закончились, потому что в сугробе я нашла довольного Кусика. Между корней ели была выкопана отличная нора, присыпанная снегом, прикрытая раскидистыми лапами. Тут даже звуков разбойничьей стоянки почти не было слышно. Зверёк покрутился по узкой норе, где мне пришлось сесть и пригнуться, потом пискнул тихонько, словно спрашивая — понравилось ли? Оглядевшись, я вынуждена была признать, что жилище моего личного сово-котёнка было хорошо спрятано, очень надёжно, никто меня здесь не найдёт, я в полной безопасности… Даже погрызть можно всяких косточек с остатками мяса…
Тьфу ты! Это точно не мои мысли! Вот хитрюга этот Кусь! Как ловко внушает, что надо пересидеть в норе… Но в мои планы смерть от холода посреди леса совершенно не входила. Поэтому я ласково сказала Кусю:
— Миленький, Кусенька, мне необходимо вернуться в город, понимаешь? Нужно известить Стояна о разбойниках, о том, где я нахожусь! Иначе я здесь замёрзну. И умру.
Изо всех сил посылала малышу образ собственного хладного трупа, и, похоже, Кусь впечатлился. Он забрался мне на грудь и принялся самоотверженно греть, распустив уже выросшие крылья, обняв меня лапками. Это было умилительно, но я всё же рассмеялась тихонько:
— Дурачок, не поможет ведь! Я не могу жить зимой в лесу, как ты!
Кусь чихнул, с надеждой заглядывая мне в глаза, однако я была неумолима:
— Нет, нет и нет. Даже ради тебя.
Малыш вздохнул совсем по-человечески и, вероятно, принял волевое решение, потому что куснул меня по своему обыкновению за палец и принялся выбираться наружу. Надо полагать, он всё же очень беспокоился о моей безопасности: я беспрерывно и безнадёжно думала, как же хороша эта дырка в земле, и как отлично в ней сидеть и ждать возвращения Куся.
Да уж. Распрекрасная нора. Запахнув полы влажной тяжёлой шубки, я откинула голову к стенке и прикрыла глаза. Всё равно видно слабо… А так хоть посплю. Ох нет, спать нельзя! Холодно, вдруг не проснусь уже никогда? Распахнув веки, принялась бессмысленно пялиться в темноту, прислушиваясь к треску деревьев на морозе, доносившемуся с поверхности. Вскоре совсем продрогла. Интересно, как Кусь собирается выполнить моё поручение? Может, найдёт Прошку или Фенечку? Лучше бы Прошку, хотя мелкая к нему ближе…
Через несколько минут ноги затекли, и я начала искать удобное положение. Передвинулась в сторону, задевая макушкой за корни, и вдруг нащупала рукой что-то, чего здесь быть не должно было. Шёлк. Провела пальцами и обнаружила витой шнурок. Похоже на мешочек. С дыркой в боку. А внутри что-то твёрдое.
В темноте ничего не разглядеть (спасибо, Кэп!), но наощупь я поняла, что это камни. Много камней, крупных, холодных и тёплых. А вот ещё мешочек внутри, интересно, что в нём? Хоть какое-то занятие нашла — попыталась развязать шнурок, который оказался затянут очень крепко. Но недаром же я маме помогала распутывать мотки ниток! Уже через несколько минут терпеливого колупания узелок поддался, и я сунула пальцы в мешочек. Не камни. Это… Нет, не может быть!
Схватив содержимое, я пододвинулась ближе к лазу, из которого сочился слабый свет от блестящего снега, и поднесла найденный предмет к глазам. Ёшки-матрёшки!
На моей ладони лежал запотевший и кое-где покоцанный, но вполне ещё новый смартфон.
— Вот так номер, чтоб я помер, — тихонько пробормотала я, разглядывая телефон, как диковинку, со всех сторон. — Откуда ты здесь взялся, дорогой мой аппарат?
Известная марка, бескнопочный, с гладеньким экраном… Это не артефакт, сохранившийся с тёмных времён, так что вариант с моим временем здешним прошлым можно отмести сразу. Были у меня подобные мысли, каюсь… Значит, будем считать, что я не одна такая попаданка сюда. Кто-то был в этом мире из моего и обронил телефончик. Может, в мешочке ещё чего есть интересного?
Порывшись в шёлковом кисете, я обнаружила столько всего, что уровень интересности зашкалил за красную отметку. Там лежали: мужское портмоне с парой банковских карт и тысячей рублей, связка ключей от дома и машины марки «Тойота» на брелоке с Пикачу, часы автоматические Fossil, паспорт в обложке с красными разводами. Его-то я и схватила жадно, развернула, вгляделась в глаза лысого мужика лет сорока с лишним. Какой-то Вознесенский Геннадий Петрович с московской регистрацией, характер нордический, не женат. Гена. Крокодил, блин! Откуда ж ты, Гена, тут взялся? Может, это ты портал открыл, а меня и затянуло за компанию?
Но подумать обстоятельно об этом я не успела. Лес надо мной наполнился топотом конских копыт, лязганьем железа, криками — то устрашающими, а то жалобными… Кто-то кого-то гнал и убивал. Я даже перекрестилась машинально, не рискнув высунуться наружу, чтобы подсмотреть, кто и кого. Только бы не Куську… Только бы не бандиты…
