Нет, Янка! Надо надеяться на лучшее. Всегда. Так учил папа, а у меня есть возможность снова увидеть его. Ведь даже не надеялась! И маму, мамочку мою… Бабушку, Матвея… Быстро взять мешочек и в портал. Куда же я засунула Генины вещи? Под платья в сундук, но вот в который? Немерено их тут, нет чтобы нормальные шкафы придумать! Вот вернусь и в первую очередь велю сколотить шкаф с полочками, вешалками, и вообще…
Нащупав под грудой шёлка и атласа кисет, я схватила его и шагнула к порталу. В этот же самый момент увидела, как открывается дверь. Ох нет! Никого сейчас видеть не хочу! Вернусь, тогда и расскажу Стояну обо всём. Он точно поможет мне прижучить волхва!
Юркнув в круг портала, я выскочила на поляне посреди леса и чуть не сбила с ног зазевавшегося старика. Взмахом посоха тот закрыл выход в хоромы и недовольно пробурчал:
— Тебя токмо за смертью посылать.
— Слушай, вот не надо начинать! — рявкнула я. — И так из-за тебя личной жизнью рискую!
— Да не буду ж я тебя каждый день гонять, — фыркнул он. — Вот листа. Геннадь писал, осталася. И вот эту траву принеси, да не перепутай!
Список, написанный чётким угловатым почерком, пучок высохших травок, которых я никогда не видела, и флакон с возвратным зельем я сунула в мешочек, а потом раздражённо спросила:
— Так это ты нас с Богданой местами поменял? Зачем?
— Безо всякого намеренья, — буркнул старик. — Совершал обряд на Водосвет. Кто знал, что вы на зеркале гадать почнёте обе в одно время, вы, рождённые в один и тот же миг в разных мирах?
— Случайность… Блин, так и знала, не надо было поддаваться этим дурам и гадать…
Старик поднял посох, качая головой, и начал шептать неразборчивые слова, крутить набалдашником в воздухе. Тот завертелся спиралью, сгущаясь, превращаясь в воронку, а потом… Я увидела в туманной пелене её — Красную площадь, опять и снова. Мой город! Моя Москва! Моя прошлая жизнь, такая далёкая и такая близкая одновременно!
— Иди. И как соберёшь да захочешь вернуться, выпей отвар да скажи: «Верни, откуда пришла». Поняла?
— Поняла, — со вздохом ответила я, прижав мешочек к груди. Поколебалась. Оглянулась на лес. Увижу ли я когда-нибудь снова всех, кто стал мне дорог в этом мире?
Шагнула в портал и вывалилась с другой стороны, больно ударившись коленями о брусчатку.
Москва ошеломила меня.
И это ещё не главная улица! Люди, люди, сколько людей, мама дорогая! А воздух? Почему он такой тяжёлый и плотный, аж дышать невозможно? Кое-как поднявшись с колен, прижав руку к груди — наверное, чтобы помочь лёгким дышать, я тревожно огляделась. Как отреагируют прохожие на появившееся из ниоткуда чучело в кокошнике, платке и длинном платье?
К своей чести москвичи и гости столицы отнеслись к данному явлению вполне адекватно. Нет, смотрели, конечно, но без тыканья пальцем, без ахов и охов. «Ну, царь, ну, Иван Грозный… Что тут такого?» Вот и славно, вот и хорошо. Отдышаться бы, чекнуть коленки, а потом домой. Куда это мне надо? На метро будет ближе всего, думаю. А деньги у меня на метро есть? Денег-то у меня и нету… Пешкарусом топать придётся.
Я машинально прижала к себе Генин мешок, и меня осенило. Кошелёк же! Полезла проверять — так и есть, в отделении для монеток лежала помятая сложенная вчетверо бумажка на сто рублей. Уф, на одну поездку хватит!
В метро было душно, пахло потом и немытыми телами. Родина моя! Всего пять месяцев прошло, а я уже отвыкла от такого скопления народа… Ну ничего, скоро вернусь обратно, в мой терем, в мои владения, там хоть дышать можно нормально!
До дома я добралась уже к вечеру. От метро пешком, потому что сил не было ждать редко ходящего автобуса. Ног не чувствовала от слова совсем, поэтому во дворе остановилась ненадолго, передохнула перед подъёмом. Мыслей в голове почти не было. Стучала набатом только одна — сейчас я увижу Матвея. Соскучилась ли? Соскучилась. Честно.
В подъезде пахло сыростью. Как я раньше не замечала этого запаха? Не замечала обшарпанных стен, щербатых ступенек, потёртого лака на перилах… Дверь в квартиру тоже нуждается в покраске. Пупочка звонка посерела от грязи. Замок весь поцарапан. И трель, разнёсшаяся по квартире, меня просто выбесила. Пошлая мелодия. Это было популярно в девяностых, мама рассказывала. Скоро тридцать лет…
О чём я думаю, пронеслось в голове, пока я слушала шаги Матвея. Щёлкнул замок, дверь открылась, и я улыбнулась:
— Ну, привет!
До боли знакомое лицо, ещё любимое и родное, исказилось в гримасе недоумения, растерянности, шока даже. Он просто стоял и смотрел на меня несколько секунд, а потом ответил:
— Янка… Как? Откуда?
— Оттуда, — усмехнулась я. — Ты не ждал, а я явилася!
Он улыбнулся как-то машинально, а за его спиной раздался беззаботный женский голос:
— Матюшенька, кто там пришёл?
Вот так номер, чтоб я помер… Жаркая волна обдала меня с ног до головы, и я только сейчас вспомнила про Богданушку. Да, точно, она же где-то жила всё это время! Совершенно логично, что на моём месте, как и я на её. Ну, теперь как-то надо будет решать и это… Вот только как?
Она показалась в дверном проёме. Да, похожа на меня, почти как две капли воды. Чуть толще, чуть крупнее в чертах лица, чуть проще. Улыбается. Смотрит на мою одежду непонимающе, а потом до не доходит. Теперь передо мной уже двое растерянных. А мне отчего-то смешно. Даже не знаю отчего — ведь у Богданы выпирает из-под кухонного передника живот. Да, Матвеюшка, времени даром ты точно не терял. А ведь не хотел ребёнка! «Выучиться надо, работу найти, денег подкопить, чтобы потом уже сразу ипотеку…»
Я прислонилась к стене, прикрыла глаза. Матвей сразу метнулся ко мне:
— Ян, ты в порядке?
— В порядке, — буркнула. — Зайти хоть можно?
— Да конечно! Заходи, что мы в коридоре…
Тон виноватый, глаза побитой собаки. Да не парься ты, Мотя. Живи.
— Мне только забрать телефон, паспорт, кое-какие вещи… Карточку тоже.
Я вошла, чувствуя, что это уже не моя квартира. В ней что-то неуловимо изменилось с другой хозяйкой — то ли уюта прибавилось, то ли сумасшествия убавилось… Да ладно, фиг с ним. Здесь моя история с Матвеем заканчивается. Жалко? Немножко… где-то в глубине души. Очень глубоко. А чего я хотела? Чего ждала? Да и сама… Хороша. В общем, всё случилось так, как и должно было случиться. Вон, Богданушка счастлива, ждёт наследника, возвращаться к себе явно не собирается. И мне надо с неё взять пример, забыть Матвея и два года, которые мы провели вместе.
Матвей вышел в коридор с моим рюкзаком и полиэтиленовым мешком:
— Вот, тут твой кошелёк и паспорт. В пакете джинсы и две майки, твои любимые. Телефон… Я дал Богдане, но, если хочешь, верну.
Я отмахнулась:
— Не надо, пусть пользуется.
