Прошка, не веря своему счастью, глянула на тётку Анфису, та вздохнула, закатив глаза к небу, и махнула рукой:
— А! Всё едино! Езжай, Параскева, и смотри мне! Глаз не спускай с боярышни! Иначе сдеру три шкуры, ты меня знаешь!
Так началось моё путешествие в Белокаменную. Ночь, степь, вонючий мех шубы и довольная как слон Прошка. Уже когда мы довольно далеко отъехали от Борков, и я перестала различать в сумерках частокол и башенки городища, из-под медведя послышался тихий шёпот:
— Спаси тебя Бог, боярышня Богдана! Век тебе буду благодарна, что взяла меня с собой в Белокаменную.
Усмехнувшись и выплюнув лезущие в рот волоски шубы, я ответила:
— Да ладно уж. За это ты мне окажешь небольшую услугу.
Глава 4. О сколько нам открытий чудных…
На кухне засвистел чайник. Назойливый звук и очень громкий. Прямо ухо режет. Но Янка твёрдо решила купить такой вот, со свистком, вместо третьего сожжённого по вине… ладно, чего уж там! По его, Матвея, вине. Правда, он был не так уж и сильно виноват, ну подумаешь, заигрался. Бывает же! К чести любимой, она даже не ругалась. Ну совсем немножко.
Матвей скосил глаза на Янку. Спит. Вот засада, она так и не проснулась ещё с того момента, как упала в обморок в бане! Правда, «Скорая» приезжала, врачиха поухмылялась, что понедельник, что пить надо меньше, что они не наркологи, вколола чего-то общеукрепляющего и посоветовала обратиться в специализированную клинику. Мол, ничего страшного, проснётся и потребует опохмелиться. Вот, он целые сутки уже ждёт. Хорошо, что сессию уже сдал, как раз каникулы… А Янку он отпросил с работы, сказал — болеет.
Чайник свистел-заливался, и Матвей со вздохом поднялся с дивана. Заварить чай и… подотить немного. Времени навалом до вечера, а там можно и поработать. В снежное время такси пользуется повышенным спросом…
Пакетик с чаем всплыл на поверхность кипятка, окрашивая воду в тёмно-коричневый цвет. Матвей бросил в чашку кусочек сахара, помешал и пошёл обратно в комнату. Бросил взгляд на диван и застыл, как вкопанный. Янка сидела в постели и смотрела на него невменяемыми глазами.
Позже Матвей будет смеяться, вспоминая этот день, но на самом деле ему было не до смеха в течение последующих двух часов. Янка, его весёлая, шабутная, деловая, его любимая девочка, вела себя, как будто не узнавала никого и ничего. Даже его самого! Она то истерически хохотала, откинув голову, то рыдала, спрятав лицо в ладони, и всё звала какую-то Анфису, а иногда Прошку. А он метался от неё к телефону, от телефона к Янке и не знал, что делать и кому звонить… Была мысль вытащить будущую тёщу с дачного посёлка под Москвой, но остановил лишь тот факт, что везти её некому, ведь тесть работает вахтовым методом и как раз на этой неделе не дома. Поэтому Матвей поступил, как настоящий мужчина, приняв весь удар на себя, а именно: крепко обнял вырывающуюся и машущую руками любимую и запечатлел на её губах долгий поцелуй.
Янка сначала трепыхалась, словно семиклассница-девственница, а потом затихла, смирилась, будто даже заинтересовалась процессом и даже ответила неумело. Матвей оторвался от её губ на минуту и спросил тихо:
— Малыш, ну теперь ты меня узнала?
— Нет, — шёпотом ответила она. — Но это… приятно. Продолжай, что ли…
Он продолжил. Со всей нежностью и страстью, на которую только был способен. Янка откликнулась робко, закрыв глаза, зажмурившись даже, чего с ней никогда не случалось. И руки оставила на коленях, сложенные кротко, и сжалась вся, будто не родная…
— Зайчона… — выдохнул Матвей, чувствуя, как возбуждается весь, от кончиков волос до члена, жмущего в ширинке. — Расслабься, ты как не ты прямо…
И взялся ладонью за грудь — Янке всегда это нравилось, сразу с наскока, галопом, дай-дай, а потом уже во втором туре можно и поластиться. Но сейчас она напряглась, сдвинула ноги, руки скрестила на груди. А когда распахнула глаза, в них отразился страх.
— Что опять?
— Молви мне сперва, кто ты? Демон ли искуситель али мой суженый?
— Яна! — Матвей повысил голос. — Прекрати сейчас же!
— Пошто меня зовёшь чужим именем? Богдана я…
Карие глаза полыхнули знакомым гневом. И в то же время что-то непонятное задело Матвея, царапнуло душу. Янка изменилась: не внешне, а внутренне. Как будто сейчас перед ним сидела её сестра-близнец. Нет, бред какой-то! Матвей потряс головой и наваждение исчезло.
— Ян, ну ты что, всерьёз, что ли?
— Демон али суженый? — с лёгким нажимом повторила она. И это тоже было в характере Янки: трубить свою мысль до победного, пока не получит ответа. Ну что же, придётся подыграть. Гадания их эти, хренания…
— Суженый, суженый, кто ж ещё, — проворчал он, снова обнимая Янку. Зажатость не исчезла, любимая не успокоилась, а ещё больше сгреблась в кучку и заявила:
— Тогда спервой свадебку сыграть надобно! А потом уж и миловаться.
От возмущения Матвей на мгновение застыл на месте, а потом резко встал, отмахнувшись:
— Да ну тебя! Мы же договорились. Давно всё решили: сначала я окончу магу, найду работу, подкопим денег и устроим нормальную свадьбу с платьем за шестьсот баксов, лимузинами и голубями…
— Я ничего не поняла, — Янка поднялась с дивана, прикрываясь спереди простынёй, — но спервоначалу свадьба, а уж потом… А как звать тебя, суженый?
Матвей подавил в себе резкое желание стукнуть её чем-нибудь тяжёлым и тяжко вздохнул:
— Матвей.
— Матфей святой апостол-мытарь! — перекрестилась Янка благоговейно. — Какое красивое имя! А скажи мне, Матвеюшка, где у тебя тут отхожее место?
— Какое-какое место? — переспросил он растерянно. Нет, определённо, ей нужно вызвать врача… Скорее всего, психиатра…
— Ну… то место… — и Янка совершенно натурально покраснела, потупив глазки.
— Туалет, что ли? Там, где и всегда, любимая, — попытался съязвить Матвей, но она не поняла, только кротко ответила:
— Я не знаю, уж прости меня. Всё здесь мне незнакомо, да и одёжа не моя.
— Здрасьте, приехали! Ты же сама купила эту ночнушку в «Mexx»!
— Прости, но все эти слова чужие для моего уха…
Этого Матвей просто не выдержал. Пошёл в коридор, открыл дверь туалета и зажёг свет:
— Вот тебе отхожее место.
На кухне он сел на табуретку и выдохнул. Что это может быть? Шизофрения? Что он знает о психических расстройствах? Ничего. А что о них знает Гугл?
Быстро просмотрев несколько статей по ссылкам в телефоне, Матвей крепко задумался. В принципе, признаки шизы должны были уже проявляться некоторое время. Но ничего особенного за Янкой он не замечал. Всё как всегда. Ни тебе эмоциональных взрывов, ни немотивированной агрессии, ни глюков, ни голосов… Она не превращалась постепенно в асоциальную личность, не уходила от разговоров, обожала заниматься любовью, даже когда уставала. В общем, просто ушла в баню с девушками гадать, упала, потеряла сознание, очнулась — гипс. То есть, это… Очнулась другим человеком: Богданой какой-то, говорящей с деревенскими интонациями.
