Лишь звонок положил конец неприятному происшествию. Лицеисты опрометью кинулись мыть пробирки: надо было еще успеть переодеться для сдвоенного урока физкультуры.
Время в спортивном зале промелькнуло незаметно. Играли в волейбол, разделившись на сей раз обычнейшим расчетом на первый-второй. Учитель физкультуры не признавал никаких клубов, кроме здорового образа жизни. Никто ему не возражал. Тем более, что Вяземский с Дашей все равно оказались в одной команде, а Орлов – в другой.
Перед началом игры Павел подошел к Воронцовой с предложением «навешать противнику кренделей» и встретил горячее одобрение. Навешали, правда, в конце концов, им самим, но под крики «Пасуй!», «Куда?», «Растяпа!», «Назад!» и наконец: «Молодчина! Супер!» урок прошел очень весело.
Однако страсти на этом не улеглись.
На театральный кружок Дашенька твердо решила идти. Из принципа.
Расшнуровывая кроссовки, она от волнения затянула узел и провозилась в раздевалке дольше всех. Причесавшись и бросив последний взгляд в зеркало, она готова была бежать в актовый зал, как вдруг услышала за тонкой перегородкой голоса. Дашенька приложила ухо к стенке и прислушалась.
– …еще скажи, что не ты!
– А нечего из лагеря в лагерь бегать! Правила одни для всех!
– Она же только второй день. А с информатикой случайно получилось, ты же видел!
– А с танцами тоже – случайно? Она по доброй воле пришла.
– А ты и обрадовался! Что такого в том, что человек один раз попробует? Ознакомительные занятия для всех проводили!
– Один раз, да? Уверен, да? Хочешь к себе ее перетащить?
– А ты не суди по себе! Думаешь, наши не поняли, что это ты привидение смастерил?
– Оно прилетело. На крыльях ночи! – съязвил Орлов (а Дашенька уже не сомневалась, кому принадлежат голоса) и добавил: – И вообще, это не твое дело! Ищи фавориток в своем лагере!
– А тебе что – одной мало?
– Ау тебя и никакой нет! Бедность не позволяет?
– Что ты сказал, придурок?! – неожиданно взорвался Вяземский. – Повтори!
– Я сказал, что у твоего семейства не хватает бабла! Что, неправда? Ну, ударь меня, ударь!
– Не здесь! – изменившимся голосом ответил Вяземский. – Не будешь ли ты так любезен подождать меня на спортплощадке, возле сарая? После кружка…
– С превеликим удовольствием! – насмешливо протянул Орлов. – Что, и секунданты будут? Князь…
– Репнин и Каховский.
Послышались удаляющиеся шаги: Павел заспешил на занятие.
– Ну а мои тогда – Дашков и Аракчеев! – крикнул вслед ему «давыдовец» и добавил тише: – Строганова-то нет…
Репетицию Дашенька почти не запомнила. Пока «грибоедовцы» изображали на сцене битву оборотней с вампирами, девочка пыталась вчитываться в текст «голоса за кадром». Но мысли ее были далеко. Она смотрела только на Павла, думая о предстоящей дуэли. «Да какая дуэль, будет обыкновенная драка! И зачем он полез на рожон? Он же князь! А Орлов – просто дурак!»
После занятия Вяземского, Репнина и Петю Каховского как ветром сдуло. Дашенька бросилась было одеваться, но в коридоре едва не наткнулась на «Бертолетову соль» и директрису. Пришлось юркнуть за угол и пережидать. Встретиться с кем-нибудь из них было бы совсем некстати, тем более – обсуждать происшествие на химии.
Когда Дашенька появилась наконец на спортплощадке, драка была в самом разгаре. Павлик Вяземский и Саша Орлов, воспитанные, рассудительные мальчики, отпрыски благороднейших фамилий города, бросив куртки на снег, лупили друг друга, как самые отъявленные драчуны. Четверо «секундантов» присутствовали тут же, не скрывая живейшего интереса.
– Пашка, дай ему, дай!
– Санек, покажи ему!
Орлов был выше ростом и сильнее, зато не такой верткий, как Вяземский, поэтому доставалось обоим. Ребята раскраснелись и запыхались, но продолжали сосредоточенно мутузить друг друга. Трещала материя, летели пуговицы, у Павла что-то вывалилось из кармана прямо в сугроб.
«Что ж я стою? Их разнять надо!» – пронеслось в голове у Дашеньки, и она опрометью кинулась к дерущимся. Репнин заметил ее и бросился наперерез.
– Дашка, стой! Тут без тебя разберутся!
– Я вам разберусь! – крикнул сердитый голос. С противоположной стороны школы бежал дворник. Орлов отскочил от противника, коротко поклонившись, Вяземский, задыхаясь, произнес:
– Встретимся позже.
Парни исчезли – и всего через мгновение дворник распинался перед Дашенькой, но с плачущими интонациями, словно не ругался, а просил прощения:
– Вам что, физкультуры не хватает? Носятся с ними, танцы-дранцы устраивают, а они – вишь! Все Анне Александровне расскажу!
Посмотрев в спину дворнику, девочка фыркнула – интересно, что он собирается рассказывать директрисе? Дворник – директрисе? Смешно.
Что-то темное, выглядывающее из сугроба привлекло ее внимание. Девочка нагнулась и подобрала маленький, угольно-черный, с золотым российским гербом телефон «Феникс». Дашенька счистила снег. Мобильник князя Вяземского одиноко лежал на ее ладони…
Что там Орлов говорил про бедность родителей Павла? Такие телефоны делаются только на заказ…
Папенька, к радости девочки, не отказался завезти ее к Вяземским.
– Хорошая фамилия, – перебирая бумаги, заявил он.
– А почему про них говорят, что они бедные? – Дашенька знала, что у отца лучше всего спрашивать прямо.
Кирилл Воронцов поморщился – не при водителе же…
– Они не бедные. Просто состояние дед Павла прокутил, а на жалованье отца содержать громадный дом, жену, четверых детей – очень сложно. Кроме того, Вяземский-старший считает, что они должны поддерживать свой статус, и в чем-то прав, но в результате о приемах у Вяземских не слышно лет двадцать, а приданого за дочками – гордое имя и гонор отца. Впрочем, сам Николай Вяземский – человек неплохой, главное не трогать денежный вопрос. Мы с ним сталкивались на днях в Коллегии.
Отец высадил дочь неподалеку от имения Вяземских, пообещав, что через пару часов пришлет за ней машину. Воронцовы жили недалеко, рядом с Гатчиной.
Имение выглядело потрясающе. В зимнем сумраке из снежной круговерти выплыли вначале открытые ворота, потом была аллея со статуями вдоль дорожки, дальше – старинный дом в центре громадного парка.
Дашенька с внутренним трепетом ударила медным молоточком в металлическую пластину, отозвавшуюся ровным звоном.
Ей открыл настоящий лакей – в ливрее, парике, как в каком-нибудь историческом фильме.
– Я Дарья Воронцова, пришла к Павлу Вяземскому, – с достоинством произнесла девочка.
– Сейчас же доложу о вас, графиня, – поклонился лакей.
В гостиной было тепло и уютно. Полыхал громадный камин, на стенах висели потускневшие портреты царедворцев минувших веков. Дашенька отметила красавца в генеральской форме – черноглазый роковой брюнет лет тридцати протягивал вперед руку, словно приглашал на танец.
