– Глафира Владимировна, я понимаю, почему нельзя с животными, запрет на однополые отношения тоже логичен, но почему нельзя с мертвыми?
Как она меня тогда выпорола… Из лучших побуждений, чтобы пацан – я то есть – накрепко запомнил, что с мертвыми – никогда.
Посмотрела бы она на меня того, прошлого, когда я ложился рядом с трупом женщины, чтобы узнать, как ее убили. Кто убил. Зачем. Чтобы предотвратить подобные преступления.
Полюбовалась бы она, как жены провожали мертвых вождей и как потом – не всегда, но бывало – рождались посмертные дети, любимцы богов, талисманы народа, переданные из-за грани.
Разные культуры. Разные стандарты. Разное отношение к смерти, к жизни, к любви и к свободе.
Четырнадцатый день рождения я встретил верхом на моноцикле – всю ночь мы с Рыжим, Матвейкой и Рогером Палычем носились по Костроме, четыре раза переезжали через мост, а под утро Матвейка заявил, что знает настоящую круть – и мы, уставшие уже и пьяные скоростью, понеслись за ним по рельсу воздушки над Волгой.
И Палыч не доехал до туннеля двадцать метров – убрался со скользкой рельсины вниз, то ли гироскоп не сработал, то ли он сам снял автоматику и резко вильнул.
Мы объехали кругом – он лежал на берегу, с распоротой голенью, и орал нам издалека:
– Только МЧС не вызывайте! Только не вызывайте, у всех проблемы будут, сами справимся!
– Шаман, у тебя есть аптечка?
Естественно, ни у Рыжего, ни у Палыча, ни у Матвейки аптечки не оказалось – обормоты, дети, с которыми вроде как ничего не случается. Еще и МЧС не вызывать!
– Есть. – Я вскрыл сидушку, извлек кокон аптечки. – Лежи, дурак, не дергайся! Сейчас посмотрю, сам справлюсь или придется искать кого получше.
Лейбинт развернулся лентой, я протянул его через сгиб локтя, напрягая бицепс в такт пульсу. По внутреннему ощущению стало ясно: получится. И действительно, едва прикоснувшись к ноге Рогера, повязка встала идеально, кровь остановилась.
– Ну чего, пойдем? – бодро поинтересовался инвалид.
– Куда тебе идти, безногий? – коротко взглянув на меня, спросил Рыжий. – Крови вон сколько натекло. Нам трицикл нужен, отсюда тебя вытаскивать.
– Байкеры у торговых рядов, – выдал мысль Матвейка. Говорил он нечасто, но почти всегда по делу. – Точно помогут, правда, скорее всего, спросят обратку, ну это уж святое дело.
За байкерами поехал Рыжий – он у нас вроде командир, ответственный за всех, ну и контакты с внешним миром тоже на нем.
Обернулся за двадцать минут, на следующем за ним трицикле сидел тощий человек в зеркальной защитке. Когда он снял шлем, стало видно, что это девушка.
– Ну что, малолетние инвалиды, кому нужна помощь мамы Марты?
Она легко спрыгнула со своего агрегата, машинка приподнялась над землей.
– Кто лейбинт накладывал? Молодец, рука у тебя легкая, даже зашивать не надо будет. Кладите ко мне, только аккуратнее, сейчас, я гравифазу поправлю, выставлю ниже.
Грузили Рогера две минуты – и еще десять двигали так, чтобы ему было удобно. Вот ведь угораздило!
– Этот – с нами, – ткнула Марта в меня, – остальные свободны.
Я держался позади. Байкерша ехала, не нарушая, но довольно резко – с наклонами на поворотах и прыжками через лежачих полицейских. Сдали Рогера Палыча на руки старшей сестре, окинувшей Марту недобрым взглядом, вышли во двор, и обладательница полноценного осевого байка закурила.
– Ты странный, – заявила она, выдохнув дым. – Сильный и хитрый. Сколько тебе?
– Четырнадцать, – ответил я, лишь отчасти слукавив.
– Яйца небось звенят, – усмехнулась она. – А?
– Хамить не хочу, извиняться не за что, предложения к разговору не вижу, – спокойно ответил я.
– Поехали на Волгу, целоваться, – внезапно предложила Марта. – Там сейчас рассвет по туману идет.
В свои девятнадцать она потрясающе целовалась.
А за попытку лапать она легонько дала коленом, и я почувствовал – точно, звенят.
Глафира Владимировна Марту невзлюбила с первого взгляда. Впрочем, родители байкерши отнеслись ко мне еще хуже – девке замуж пора, а она нюни с детьми разводит!
О том, что я собой представляю, она узнала на третьем свидании. Не могу сказать, что это было – какая-то женская магия или мои собственные гормоны, но выложил я все как на духу, и она поверила. Не во все, с оговорками, но – поверила и при этом поняла, что рассказывать подобное кому-то еще – последняя глупость.
– Точнее всего мой общественный статус можно перевести как «шаман», хотя так же близко – «следователь», «священник», «психолог». Мой учитель дал мне только общее направление, все тонкости я находил сам, будто щепку кинули в ручей, и она поплыла к реке, а потом к морю. Не было других вариантов – разве что если б я оказался совсем тупым, то прибился бы к берегу или зацепился за корягу. Я пошел дальше учителя, он присматривал за одним племенем и умер малообразованным, я перед смертью контролировал группу племен. Я наложил на себя связывающее заклятие, оно не давало духу покинуть тело и уйти за грань. После смерти я должен был дождаться благоприятного стечения обстоятельств и помочь какой-либо семье зачать ребенка. Сложно объяснить, в русском языке нет нужных понятий – я не мог войти в уже беременную женщину, не мог родиться у семьи, где и так был бы ребенок. Я мог появиться вновь, только если женщина хотела ребенка, но по каким-то причинам у нее не получалось. Все было просчитано, и я даже ждал смерти: тело износилось, зубы выпали, самодельные протезы приносили больше мучений, чем пользы, суставы скрипели. Снимая боль, я терял реакцию и становился слаб умом. А потом пришел мой подчиненный, шаман одного из племен, и убил меня. Он наложил свои заклятия – так, чтобы дух остался привязан к телу и никогда не смог переродиться вновь.
– А потом тебя клонировали?
– Да. Взяли мою кость и из нее вырастили меня. Дух остался с телом, и я вновь увидел свет. Года в три я начал вспоминать себя, потом личность формировалась параллельно – на основе старых воспоминаний и нового опыта. Лет в десять я помнил уже все.
– И мог заниматься магией?
– Мог. И даже пробовал – но моя магия плохо работает, мои боги мертвы, моя вера подточена тем, что я знаю, в чем ошибался раньше. Для того чтобы сделать что-то серьезное, мне надо изменить внутреннее ощущение, создать новые амулеты и талисманы, призвать богов. Но с этим лучше подождать года два-три, пока схлынут гормоны.
– Шаман, покажи мне настоящую магию.
Она смотрела на меня – и в ее взгляде было ожидание чуда. Как тогда, над Волгой, перед первым поцелуем.
– Мне нужна твоя помощь. Ты не боишься кладбищ?
Ранним утром восемьдесят восемь первых фаланг человеческих пальцев лежали передо мной на столе в металлической банке. Я брал их по одной, пробегал шлифмашинкой, приклеивал к пластинке «качельки» крепления, затем вставлял получившуюся клавишу в ноутбук.
