У половины населения планеты был иммунитет – то ли Лейбинт схалтурил, то ли они успели пройти болезнь в ускоренном режиме и моментально вылечиться, как толковал мне сам бог. Еще сколько-то людей переносили заболевание не так тяжело, как предполагалось: насморк, кашель, слабость – в общем, ничего сверхъестественного.
Но многие, очень многие подсели на наши картинки. Кто-то платил каждый день, кто-то брал индульгенцию на подольше. На вторые сутки после начала продаж сервер попытались взломать – но я с помощью чудесного ноутбука поставил защиту, которую даже массой продавить было непросто, а обычными ухищрениями вообще невозможно.
Закрыли счет в банке, на который шли деньги за лечебные изображения, – я отключил сервер. Через сорок минут по глобо передали, что власти извиняются перед предпринимателями, чей счет случайно был арестован.
Цепочку банков, через которые деньги оседали на моих счетах, пытались вычислить долго – все-таки мир давно уже, еще с развала Китая, не был однополярным.
Две недели я создавал амулеты. Простенькие, на все случаи жизни – на удачу, на ловкость, против дурного глаза. Амулет, распознающий ложь, и амулет, позволяющий лгать так, чтобы поверили все. Четыре десятка приспособлений, в каждом из которых я сочетал технические открытия современного мира и старую добрую магию.
Матвейка, как я и предполагал, нас не сдал. Он общался только с Рыжим, и то уже не по-дружески – скорее, по-приятельски. Костыль и Рогер Палыч были заняты выше крыши – меняли банки, подставных лиц, открывали сотни контор по всему миру, пытались через купленную прессу протолкнуть мысль, что наш сервер с лечебными изображениями – панацея, дарованная свыше, а не паразит, присосавшийся к несчастному больному человечеству.
Я, боясь сорваться раньше срока, общался с Мартой только при свидетелях. Но в один вечер я всех распустил, пригрозил Лейбинту серьезной ссорой, если что-то вдруг пойдет не так, и уединился с девушкой.
Было лучшее шампанское и ромашки, испанская классическая музыка – если говорить откровенно, все это подготовила контора, занимающаяся корпоративными праздниками, я только рассказал им, что любит девушка, а они предложили десяток вариантов, втихую посмеиваясь над озабоченным пацаном.
В президентском номере реконструированного отеля «Волга» я впервые был с женщиной. Упившись шампанским, я не успел продемонстрировать даже знания теории, не говоря уже хоть о каком-то практическом результате.
Марта смеялась, кидала в меня подушками и утверждала, что теперь я обязан на ней жениться. Я не возражал.
Потом нас возили на лимузине по ночному городу, но Марте это не понравилось, она вызвала пару друзей, и лимузин сменился байками. На навороченных трициклах мы катались через мост, старый приятель Марты показал класс, проехав всю длину по перилам, в конце моста имитировав падение вниз, но над водой выправился и выскочил на берег.
Днем мы договорились с Лейбинтом, и он провел ритуал – я стал первосвященником. Человеком, который может заниматься магией только через свое божество.
В тот же вечер ко мне домой пришли четверо солидных мужчин в костюмах. Они попытались своими званиями взять Глафиру Владимировну на испуг, но нарвались на скандал – истосковавшаяся по настоящему противостоянию госпожа контр-адмирал подняла на уши всю округу, участковых, МЧС и даже морскую гвардию – так что увезли меня только глубокой ночью.
Вычислили нас через Костыля – недоумок попытался дать своему преподавателю несоразмерную взятку за экзамен. Все случаи появления больших денег там, где их быть не может, фиксировались и изучались. Губернатор решил рискнуть и надавить – и Костыль всех сдал.
Ноутбук мой не нашли – видимо, его забрал Лейбинт. Отъевшийся молитвами и помолодевший, похожий на себя прошлого, каким я его знал раньше, он развлекался тем, что являл чудеса то там, то тут – лечил наложением рук и читал лекции, вися в воздухе или стоя на воде.
Называть себя богом после ссоры с Матвейкой и разговора со мной он перестал. Теперь он представлялся как святой Лейбниц и иногда, после паузы, не в силах сдержаться, добавлял: «Чудотворец».
– Я не гордый, главой пантеона никогда не был, – объяснял Лейбинт. – Если здесь младших богов называют святыми, я готов стать святым.
Постоянная связь с алтарем-ноутбуком подсказала ему, когда надо спасать самое драгоценное имущество, и он спас его.
Через восемь часов специальная программка, не получившая кодового слова, уронила сервер. Я знал это точно, так как ее код, не понимая частностей, но представляя все в целом, писал лично.
Меня допрашивали четырнадцать часов без перерыва. Я гнал им адаптированную версию правды: странный ноутбук я нашел случайно, через него мне явился бог, сказавший, что даст спасение от болезни, которая придет в такой-то день и такой-то час.
Мол, говорить правду друзьям я побоялся – а вдруг у меня на самом деле галлюцинации? И сказал им, что это будет просто розыгрыш. А затем все произошло так, как предсказал бог, и я стал по его совету продавать картинки, которые он сам генерировал в ноутбуке. Ни в чем не виноват, где ноутбук – не знаю, что ребят втянул – жалею, деньги готов вернуть – все, что не потратил.
Марту, которая ни копейки с моего предприятия не получила, наверняка помурыжили пару часов и отпустили, не желая ссориться с ее матерью, директором ОблЕО.
После двухчасового сна меня разбудили и повели на допрос к другому следователю. Он был похож на Винни-Пуха из нового мультика, очень мил и непосредственен, предложил сигарету и воду, не смутился отказом, а затем начал говорить:
– Тэнгри Ханович Шаманов, хочу довести до вашего сведения следующую информацию. Кураторы проекта «Вожди» просчитались несколько раз. Мы не сумели их вовремя остановить – и у нас на руках два десятка потенциальных лидеров, причем таких, какие рождаются раз в сто лет, если не в тысячу. – Следователь уперся руками в столешницу и приподнялся, возвышаясь надо мной, и начал агрессивно «тыкать», упирая на каждое местоимение: – Ты понимаешь, что после первого же ожога на тебе я готов отдать приказ – и ты, и все девятнадцать пацанов, с которыми ты воспитывался, сегодня же умрут?
Я этого не ожидал.
– Новые Гитлеры в количестве двадцати штук. Люди, для которых окружающие – лишь инструменты, способ пробраться к власти. Защищенные презумпцией невиновности, вы смеетесь над нами, а мы стоим и ждем миллионных жертв, чтобы схватить вас за руку.
– Кто-то еще? – тихо спросил я.
– Все, все двадцать – сплошные проблемы, до вчерашнего дня я был уверен, что ты – единственное исключение. А теперь понимаю, что они-то гадят по мелочи и на виду, а ты скрытно – но по-крупному. У меня карт-бланш, я могу тебя убить, покалечить, превратить в зомби с помощью клоподемина. Я не могу только оставить все как есть – на меня давят и делают это очень серьезно. Если я не решу твою проблему, меня вотрут в землю, я уже чувствую, что стал ниже на пару сантиметров. Кстати, на случай, если ты думаешь, что я не принимаю тебя всерьез, – имя мое для тебя останется неизвестным, и все мое тело перед встречей обработано специальным составом – ни единой клетки моей кожи ты для своего колдовства не получишь.
