Кирилл поставил пустую чашку на пол и вынул из кармана какую-то штуку, по виду напоминающую секундомер. Оранжевые цифры, черный фон. Единственная кнопка. Алина поспешно допила кофе. Чашка отправилась следом за первой.
– Здесь три часа – повторил Кирилл. – Нажмешь кнопку – и все.
Взяв Алину за руку, он вложил ей в ладонь темпомер. При этом его лицо оставалось совершенно бесстрастным. Потекли секунды. Алина смотрела – и ждала, что дальше.
– Если хочешь – ты можешь сейчас уйти. Занесешь прибор завтра, я дома после восьми.
«Он странный, – думала Алина. – Он не такой, каким хочет казаться».
Кирилл пугал ее. Но – и притягивал.
«Цейтнот. Цейтнот. Цейтнот» – стучало в висках. «Одиночество. Одиночество. Одиночество», – вторило сердце.
– А если, – она прищурилась, – не хочу?
Кирилл положил руку на ее колено.
* * *
Лифт уносил Алину на ее этаж, в руке она держала темпомер.
«Это время – чужое, – сказал на прощание Кирилл. – Ты поймешь».
Дома она быстро разделась и помыла руки. Можно не готовить ужин – Кирилл накормил ее бутербродами. Чудесный мальчик. Во всех отношениях чудесный мальчик. И зачем ему она? Конечно, она выглядит потрясающе, но все-таки… Все-таки…
Побыстрее сесть за стол, разложить бумагу – дома можно рисовать и на бумаге, – взять карандаш, включить темпомер…
…Сын задерживался в школе. Классная опять недовольна: уснул на уроке. Огромная нагрузка. Таблетки не помогают, вот-вот начнется обострение, и тогда снова таскать его по врачам.
Первые штрихи легли на лист аккуратно, без нажима. Нежные линии, приглушенные тени.
…Дочка стала воображать себя умнее всех. С ней не считается. С отцом кое-как ладит, но больше в пику матери. Отказывается носить форму. Не хочет заниматься с репетиторами: ей ничего не нравится.
Цветок близился к завершению. Лилия. Нужен комплект из десяти – для детского гарнитура, заказчик – мебельщик.
…Мелкая опять болеет. Кашель и сопли. В доме все закупорено. Откуда сквозняки, непонятно. Свекровь – врач, скажет, что Алина снова «прозевала» ребенка. А ведь уже четвертый – пора бы научиться.
Следующий цветок пошел легче. Калла, для столика. Оттопыренный лепесток, величавость.
…Только младший сын не огорчает. Единственное утешение. А муж…муж… Он опять перестал разговаривать. Только читает свои непонятные книжки. Или занимается детьми, если чувствует, что должен. Но как же она? Он сказал, что она толстая. И это время так нужно – на себя, на массаж, потому что болит спина, на тренажерный зал, потому что после родов совсем пропала талия, на косметолога, потому что страшно смотреть в зеркало…
Алина закончила наброски еще двух цветков – гвоздики и гиацинта. Стряхнула кисточкой крошки от ластика.
Надо готовить ужин, сейчас вернется с работы муж. Ему все равно, что она тоже работает. Он будет недоволен.
Она встала и пошла на кухню. Включила чайник, открыла холодильник. Шаря взглядом на полках в поисках детского питании и недоумевая, как оно могло так быстро закончиться, наткнулась на протеиновые батончики с брусникой. Что это? На что это куплено, они же, наверное, дорогие, кто у них в семье это ест?..
Алина вздрогнула. Закрыла холодильник.
Батончики она купила сама, для себя.
Четверых детей, мужа-нелюдима и свекрови-врача у нее нет. Что за вздор, откуда это?
Она опустилась на табуретку, взглянула на встроенные в дверцу шкафчика электронные часы.
Двадцать один ноль шесть. Прошла одна минута, как она села рисовать.
Она бегом вернулась в комнату – эскизы цветов были на месте. Но при этом Алина чувствовала себя так, будто прожила эти три часа многодетной матерью. Ничего не забылось. Видение лишь отодвинулось чуть-чуть, но левую грудь все еще покалывало, как будто ее недавно сосал ребенок.
«Этой женщине очень нужно было время и очень нужны деньги. Почему она не забрала его?»
Алина прошла в ванную, приняла душ, почистила зубы, расчесала свои длинные волосы. Вернувшись в спальню, упала на кровать и забылась тяжелым сном.
Утром поехала на работу. Метро – офис – тренировка – еще один офис – метро – дом. Целый день ее не покидала мысль: «А как там дети?» И только к вечеру отпустило. Если так дальше пойдет…
Но ведь четыре из десяти рисунков сделаны. Еще один раз – только один! – и она получит гонорар. Заплатит за квартиру. Помирится с Никитой.
Или – не помирится.
В двадцать-двадцать семь она входила в квартиру Кирилла.
– Послушай, – начала она с порога. – Эта женщина, она…
– Какая женщина?
Кирилл забрал у Алины темпомер и закрыл ей рот поцелуем. С трудом оторвавшись через некоторое время и поняв, что они даже не заперли входную дверь, Алина сделала это и вновь спросила о женщине.
– Она откладывала по чуть-чуть из своей зарплаты, мечтала потратить время на себя, чтобы понравиться мужу. Но муж узнал и высмеял ее. Сказал, что она тратит деньги на ерунду, и велел забрать их.
– Но вы же возвращаете только часть!
– Половину. Его это устроило. Как твои дела?
– Хорошо. Но мне нужно еще времени. Столько же! У тебя есть?
Кирилл ничего не сказал. Подошел к кухонному шкафчику и вернулся с другим темпомером: красные цифры на черном корпусе. И так же одна кнопка.
– Здесь два часа. Успеешь?
– Не факт, – покачала головой Алина.
– Там посмотрим. Иди сюда!
Она стояла в лифте, глядя на темпомер. Кирилл великолепен. Ему не может быть восемнадцать – никак.
«Второй раз будет сложнее», – сказал Кирилл. Куда уж сложнее! Она и от первого раза с трудом отошла. Но что делать? Если урывать время из сна, завтра она будет как вареная.
Вновь стол, белые листы, карандаш и ластик, рядом темпомер, нажать на кнопку… Пуск!
Кровь. Брыжейка. Фарабефы. Сосуд нетипично расположен. Ничего не видно из-за вздутого кишечника. Ножка желчного пузыря. Сестра, подержите зажим, мне надо зарисовать…
Алина кидается к подоконнику, в перчатках неудобно, но снимать нельзя – стерильность… Красным по белому – тюльпан, мазками. Он для спинки кровати.
– Доктор вернитесь, пора шить!
Пора шить. Обратная последовательность: сосуд, брыжейка, мышца, фасция, подкожная клетчатка. Оставить дренаж. Кожа – другая игла, кетгут поменять на шелк.
– Первый ассистент, дальше вы.
Ассистент шьет. Вернуться к подоконнику, снять перчатки. Роза. Ландыш. Гладиолус. Как красиво, как точно. Алина собой довольна.
– Доктор, у нас фибрилляция!
