Эта мысль очень понравилась Роз-Мари, и, держась за руки, они вышли из дома.
Мелита мысленно поблагодарила Бога за то, что мадам Буассе пока нигде не было видно. Она надеялась, что мадам не заметит их ухода и не отправит назад в классную комнату.
На Роз-Мари была соломенная шляпка, подвязанная под подбородком розовыми лентами. Мелита решила, что девочке будет очень к лицу один из ее капоров. Сама она открыла зонтик, сообразив, что местное солнце — не для ее нежной кожи.
В первую очередь Роз-Мари повела Мелиту в часовню. Выстроенная из грубого серого камня, снаружи часовня имела довольно суровый вид, однако стены внутри были покрыты фресками, как показалось Мелите, старинными. На украшенном деревянной резьбой алтаре горели шесть больших свечей, бросавших отблески света на фигуры святых; струился легкий аромат благовоний.
— Здесь каждое воскресенье проходит служба? — спросила Мелита.
— По воскресеньям священник приезжает из Бэсс-пойнта служить мессу, — ответила Роз-Мари, — но кузина Жозефина велит рабам молиться каждый вечер вместе с ней на холме.
— Каждый вечер? — Мелита удивилась.
Роз-Мари кивнула.
— Она говорит, что у них порочные черные души и им надо молиться больше, чем остальным.
Мелита подумала, что другого отношения к рабам она от мадам Буассе и не ожидала, но девушка была слишком умна, чтобы критиковать мадам перед Роз-Мари, и ограничилась тем, что мягко заметила:
— Я думаю, Богу все равно, какого цвета у человека кожа. Он всех нас любит одинаково.
— Меня он иногда не любит, — объяснила Роз-Мари, — когда я себя плохо веду.
— Он любит тебя, — настойчиво продолжала Мелита, — только он расстраивается, если ты бываешь не такой хорошей, как могла бы.
Роз-Мари вложила свои пальчики в руку Мелиты.
— Я могу сказать вам что-то по секрету? — спросила она. — Вы не скажете кузине Жозефине?
— Нет, конечно, нет!
— Так вот, я думаю, что Бог — очень страшный. Он всегда смотрит, что мы делаем, и думает, как нас наказать.
— Это неправда, — возразила Мелита. — Я почитаю тебе книжку, которую привезла из Англии, и ты поймешь, что Бог заботится о каждом, даже о маленьких пташках. Если мы совершаем ошибки, он нас прощает и забывает о том, что мы сделали.
— Это правда? — изумилась Роз-Мари.
— Клянусь, это абсолютная правда, потому что Бог добрый и все понимает, он всегда рядом, чтобы помочь нам, когда с нами случается беда или грозит опасность.
Она рассказала Роз-Мари, как во время ее пути из Англии разразился страшный шторм и все молились, думая, что корабль перевернется и пойдет ко дну. Очень скоро ветер стал утихать, а море успокаиваться.
— И это сделал Бог? — спросила Роз-Мари.
— Да, конечно, — сказала Мелита уверенно. Она видела, что эта история заставила девочку задуматься, но была достаточно умна, чтобы не развивать тему дальше.
— А теперь что ты мне покажешь?
— Я хочу, чтобы вы познакомились с моим другом. Он очень умный и делает для меня красивые куклы. Я думаю, сегодня он приготовил мне еще одну.
— Тогда пойдем и посмотрим.
От внимательного взгляда Мелиты не ускользнуло, что девочка все время беспокойно оглядывается по сторонам, а это означало, что, кем бы ни был друг Роз-Мари, он вряд ли станет пользоваться благосклонностью мадам Буассе. Однако сейчас главным для Мелиты было заслужить доверие девочки, и она ничего не сказала, пока та вела ее к хижинам, где жили рабы.
Каменные бараки рабов тянулись по обеим сторонам дороги, поросшей зеленой травой. Мелита насчитала четырнадцать абсолютно одинаковых на вид строений, рядом с которыми, как она заметила еще вчера, играли темнокожие дети. Они смеялись и устраивали шумную возню, но мгновенно замерли при появлении белой девушки. Теперь даже самые маленькие молча смотрели на нее темными испуганными глазами.
Роз-Мари быстро направилась к третьей хижине по правую сторону от дороги. Около нее не играли дети, дверь была отперта, и девочка без стука вошла внутрь. Из темного угла появилась пожилая женщина с изборожденным глубокими морщинами лицом и умными, проницательными глазами. Роз-Мари без стеснения обратилась к ней:
— Я хочу видеть Филиппа, Леонор!
— Он на улице, мадемуазель Роз-Мари, с той стороны дома. Он любит, чтоб ему не мешали, когда он работает.
— Он делает мне куклу? — спросила Роз-Мари нетерпеливо.
— Да, мадемуазель.
— Тогда я пойду и найду его.
Она направилась к выходу, но Мелита задержалась. Ее поразило убогое убранство хижины. На полу, почти вплотную, лежали несколько соломенных циновок, рядом с ними стояли пара сломанных стульев и стол. У одной стены девушка заметила примитивную плиту и тяжелую металлическую кухонную утварь. В хижине было очень чисто, однако Мелита впервые столкнулась с подобной нищетой и полным отсутствием каких-либо личных вещей.
— Доброе утро, — сказала она Леонор, — я — мадемуазель Крэнлей, новая гувернантка.
Женщина уловила в ее голосе дружелюбные нотки и улыбнулась.
— Вы приехали из-за моря, мадемуазель.
Эта фраза прозвучала как утверждение, а не как вопрос.
— Да, из Англии, — ответила Мелита, — и я убедилась, что Мартиника очень красива.
Женщина кивнула.
— Хорошо, что вы приехали, очень хорошо. Мелите было не совсем понятно, что та имела в виду, но уверенность, с которой говорила Леонор, придавала весомость словам.
Не успела Мелита ответить, как Роз-Мари потянула ее за руку.
— Пойдемте, мадемуазель, быстрее! Мне надо найти Филиппа.
Мелите не хотелось разочаровывать девочку, и она позволила увести себя из хижины.
За углом они увидели мальчика лет шестнадцати. У него не было одной ноги, на земле рядом лежал костыль, а перед ним возвышалась горка листьев.
— Это Филипп, — радостно сказала Роз-Мари.
Мальчик поднял глаза и улыбнулся ей.
— Ты уже сделал мне куклу, Филипп? — спросила Роз-Мари.
Он кивнул и достал что-то из-за спины. Мелита увидела очаровательную куклу дюймов восемнадцать высотой, на ней было замечательное платье. Роз-Мари вскрикнула от восторга.
— Какая она красивая, Филипп! Даже лучше, чем та, которую ты сделал в прошлый раз. Она мне так нравится!
Девочка взяла куклу обеими руками и протянула Мелите.
— Вот — новая кукла! Как мне ее назвать?
Мелита внимательно рассмотрела куклу и с изумлением обнаружила, что и платье ее, и волосы были сделаны из листьев.
— Листья! — воскликнула она. — Замечательно придумано! Как ты это делаешь, Филипп?
