Леди Крэнлей прервала свой рассказ, чтобы спросить:
— Надеюсь, вы догадываетесь о моих планах относительно вашего будущего?
Так как Мелита не могла произнести ни слова, она продолжала:
— В августе я написала графу де Весонн о том, что нашла прекрасную гувернантку для его дочери. Два дня назад пришел ответ с просьбой направить гувернантку на Мартинику в Сен-Пьер как можно быстрее.
— На Мартинику?
Мелите было страшно произнести даже само это слово.
— Вы хотите сказать, что… я должна поехать туда одна и жить с людьми, которых никогда не видела. Ради Бога, девочка, вам же предстоит когда-то стать взрослой!
— Но… это слишком далеко, — выдавила из себя Мелита.
Леди Крэнлей передернула плечами.
— Меня это вполне устраивает. Избавьте меня от ненужных сплетен, будто я заставила вас самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Наверняка найдутся люди, которые будут говорить, что я должна была представить вас в свете и найти подходящего мужа. Но я слишком молода для этого, Мелита, я еще очень молода!
Было более чем очевидно, что ее мачеха — женщина в расцвете лет — мечтает о вторичном замужестве и присутствие в доме хорошенькой падчерицы может помешать осуществлению ее планов.
Мелита поднялась и сделала несколько шагов по комнате.
— Наверное… я могла бы выбрать что-то еще… другое?
— Вы можете уйти в монастырь, если предпочитаете быть заживо похороненной. Уверяю, что не стану вам препятствовать.
— Нет… нет, только не это, — взмолилась девушка, — но Мартиника… это же на другом конце света.
Однако, взглянув на мачеху, она поняла, что именно это больше всего ее и устраивает.
— Я никогда никого не учила… Что я в этом понимаю?
— Девочка еще довольно мала, — отпарировала леди Крэнлей, — и нет ничего странного в том, учитывая, сколько денег и сил отец потратил на ваше образование, что я считаю вас вполне способной вложить в голову маленькой креолки хоть какие-то знания.
— Но я могу не понравиться графу и графине, — сказала Мелита, — что же мне тогда делать?
— Вам следует им понравиться, если вы не собираетесь возвращаться домой вплавь, — отрезала леди Крэнлей. Она тоже встала и теперь смотрела на девушку с нескрываемой неприязнью.
— Я уже написала графу, что вы отправитесь на корабле, который отплывает из Саутхэмптона через две недели. Я оплачу ваш путь до Мартиники и дам с собой сто фунтов. Это больше, чем осталось от денег вашего отца, и считайте, что вам очень повезло!
— А что будет, когда они кончатся.
Она повернулась к мачехе и взглянула на нее почти жалобно. В это мгновение бледный луч зимнего солнца проник в комнату, превратив ее светлые волосы в подобие нимба. Мелита выглядела прекрасной и невесомой.
— Можешь умирать с голоду в любой канаве, мне до этого нет дела! — Леди Крэнлей хлопнула дверью и вышла из комнаты.
Этот разговор так подействовал на девушку, что все последующие дни она жила словно в кошмаре. Она все еще сомневалась в реальности происходящего даже тогда, когда начала собирать чемоданы, укладывая в них не только все свои вещи, представлявшие хоть малейшую ценность, но и вещи покойной матери. Девушка не могла поверить, что покидает Англию, возможно, навсегда, и уже видела себя уволенной за неумение справляться с обязанностями гувернантки, а сотню фунтов — растаявшей до того, как удастся найти другую работу.
Мысль о неминуемом голоде, ожидавшем ее в скором времени, не давала покоя, но Мелита вспоминала, что море всегда будет рядом и смерть не покажется ей слишком страшной, поскольку соединит ее с матерью и отцом. По крайней мере она избавится от одиночества в этом враждебном мире, где нет никого, кто мог бы ей помочь.
Она подумала, что может обратиться к своим родственникам в Нортумберленде, но перспектива оказаться для них лишь обузой, бедной приживалкой в доме была столь устрашающей, что девушка отказалась от этой мысли. И ей ничего больше не оставалось, как следовать указаниям мачехи, собирать вещи и ехать в Саутхэмптон.
Внезапно осознав себя совсем невежественной и не способной воспитывать кого бы то ни было, даже маленькую девочку, она вознамерилась взять с собой как можно больше книг отца, чтобы хоть как-то поддерживать внутреннюю связь с ним.
Касаясь зачитанных страниц, Мелита чувствовав ла себя еще более одинокой и несчастной, на глаза наворачивались слезы. Ей казалось, что она слышр голос отца, читающего их любимые стихи.
До последней минуты Мелита все еще надеялась, что произойдет чудо и она будет спасена. Но ничего не случилось, и день отъезда наступил. Это был серый, ненастный день, моросил мелкий дождь, низкое небо нависло над свинцовым морем. Мелита стояла на палубе, но не видела, как исчезают вдали родные берега: глаза застилали слезы…
Все по-другому было здесь, на Мартинике. Огромные волны, разбивавшиеся о берег, были такого же цвета, как ее глаза, а прозрачная голубизна неба ошеломляла каким-то невообразимым оттенком.
Корабль медленно направлялся к длинному причалу, и Мелита могла рассмотреть множество крошечных лодочек, сновавших в гавани с поднятыми парусами либо неподвижно застывших на месте, а также цепочку трехмачтовых шхун, стоявших на якоре вдоль берега. На мачтах развевались разноцветные флажки; они придавали гавани праздничный вид; да и весь город, казалось, был в приподнятом настроении.
«Париж Вест-Индии», — вспомнила Мелита. Впрочем, какое ей до всего этого дело!
Из письма графа к леди Крэнлей она знала, что дом, в котором ей предстояло жить, находится не в самом Сен-Пьере. «Я сам встречу даму, которую Вы к нам направляете, — писал граф элегантным почерком, свидетельствовавшим о хорошем образовании, — и уверяю Вас, мадам, мы сделаем все возможное, чтобы она чувствовала себя, как дома».
«Как могу я чувствовать себя, как дома, — думала Мелита, — среди чужих людей, в чужой стране?»
Да, Мартиника была чужой страной, но все-таки прекрасной.
Мелита вспомнила, как перед отъездом, несмотря на то что сборы поглощали все ее время, она выбралась в библиотеку на Маунт-стрит и попросила что-нибудь о Мартинике. Библиотекарь, не раз помогавший ей в поисках книг, которые они с отцом хотели прочитать, долго рылся на полках, но смог предложить лишь несколько параграфов в энциклопедии и карту, которую и сам считал не слишком удачной. Тем не менее Мелита получила некоторое представление об острове. Она увидела на карте город Сен-Пьер, немного к северу от него — гору Пеле, южнее — другой город и гавань Фор-де-Франс.
В энциклопедии история Мартиники была изложена крайне скупо и небрежно. Открыта Христофором Колумбом в 1502 году, и тогда же моряки, найдя местное население, названное ими карибами, крайне недружелюбным, покинули остров. Позже Мартиника была колонизована французами, затем неоднократно переходила из рук в руки, одно время принадлежала Англии и наконец вновь вернулась во 1 французское владение. Теперь это была территория Франции.
