Мелита приезжала в Париж с отцом, когда была еще слишком маленькой, чтобы общаться с кем-либо за исключением семей дипломатов. Кроме того, отец никогда не занимал дипломатических постов во Франции, и они там подолгу не жили. Теперь она сожалела, что мало знает французов. Они были очаровательными, любезными и галантными. Ей казалось, что французы многим отличаются от англичан, к тому же их страны не раз воевали друг с другом…
«Предположим, они невзлюбят меня только за то, что я англичанка», — с тревогой думала Мелита и по мере приближения корабля к берегу волновалась все больше и больше.
Она спустилась в свою каюту и надела накидку из шелковой тафты, сшитую по последней моде накануне отъезда из Лондона. Мелита твердо решила, что не предстанет перед своими хозяевами жалкой и несчастной гувернанткой, полностью зависящей от их прихотей. Чтобы обновить свой гардероб, ей пришлось продать маленькое бриллиантовое кольцо, принадлежавшее матери. Узнав об этом, мачеха фыркнула и язвительно сказала:
— Если вам нравится тратить последнее на тряпки, я не буду вас останавливать! Но в дальнейшем не просите у меня денег, поскольку я вам их не дам!
Мелита ничего не ответила, но подумала про себя, что скорее умрет, чем обратится к ней с какой-либо просьбой.
Последний год девушка носила только черное; из прежних платьев она либо выросла, либо они совершенно не подходили для гувернантки. Поэтому она накупила шелковых тканей и кисеи, собираясь за время длительного путешествия справить себе несколько платьев, подходящих для жаркого климата Мартиники.
Отец учил Мелиту по книгам, а мать прекрасно шила.
«Каждая женщина должна уметь держать иголку в руках, — сказала она однажды, — когда-нибудь, дорогая, это тебе очень пригодится — жизнь может сложиться по-всякому».
Теперь на девушке была дорогая накидка из шелковой тафты и шляпка, украшенная мягкими голубыми лентами. Все это выглядело не только добротно, но и чрезвычайно шло ей. Когда Мелита выходила на палубу с кожаным саквояжем, где были деньги и другие ценные вещи, она знала, что со стороны выглядит вполне прилично, хотя сердце ее судорожно сжималось от страха и ощущения собственной молодости и беспомощности.
На причале среди толпящегося народа Мелита пыталась рассмотреть своего хозяина. Она спрашивала у мачехи, как выглядит граф, однако не услышала ничего вразумительного, что, вероятно, также входило в планы леди Крэнлей.
— Очень милый человек, примерно такого же роста, как и ваш отец, — отвечала та холодно, — больше я вам ничего не могу сказать. Для меня все французы одинаковы!
— У него есть, кроме этой дочери, другие дети?
— Понятия не имею. Меня не слишком интересовали семейные дела графа во время нашей встречи. Только после смерти вашего отца мне пришло в голову, что он может быть полезен.
«Я даже не знаю, молод он или в годах», — думала Мелита, но успокаивала себя тем, что граф, несомненно, сам найдет ее. В это время спустили трап, и на борт корабля ринулась толпа встречающих, носильщиков, корабельных слуг, торговцев и тех, кто, как показалось Мелите, пришел сюда просто из любопытства. Команда пыталась несколько сдержать порывы желающих попасть на корабль, но вскоре вынуждена была отступить.
Стюард принес из каюты ее чемоданы.
— Я полагаю, это все, мисс.
— Да, здесь все. Благодарю вас за заботу. — Она дала ему две гинеи — по ее мнению, самое малое, что он заслужил за время длительного путешествия. Стюард горячо поблагодарил ее.
— Надеюсь, мисс, вы здесь хорошо отдохнете, — сказал он, убирая деньги в карман.
«Отдохну! — с горечью подумала Мелита. — Еду, как на каторгу».
Она стояла немного в стороне от трапа. Толпа рассеялась, многие уже нашли тех, кого встречали, и стали спускаться на пристань.
Мелита испуганно наблюдала за здоровяком французом, громко спорившим с одним из членов команды. У него были нелепые крошечные усики, и он был похож на надутый до предела воздушный шар. Девушка отчаянно надеялась, что не он окажется ее хозяином. Вскоре выяснилось, что француз приехал всего лишь за посылкой внушительных размеров, которую он и нес вниз по трапу, обливаясь потом.
Над палубой плыл жаркий и влажный воздух, показавшийся Мелите довольно приятным. Внезапно с моря подул прохладный бриз, и девушка увидела, как верхушки пальм грациозно закачались ему в такт.
Однако все ее внимание было обращено на берег, где она ожидала увидеть своего хозяина, но он по-прежнему не появлялся.
«А вдруг произошла ошибка, — подумала она с испугом, — и он не приехал встретить меня? Или они передумали и больше не нуждаются в гувернантке?»
Мелита настолько разволновалась, что стала оглядываться по сторонам, моля Бога больше не мучить ее ожиданием. Тут она заметила высокого человека в цилиндре, щегольски заломленном на затылок, который разговаривал с одним из офицеров кОрабля.
Она не заметила, как он поднялся по трапу, а увидев, решила, что он, несомненно, наиболее яркий из всех, кто находился на палубе. На нем были длинные узкие брюки, сшитые по последней моде, и двубортный жилет, напоминавший те, что всегда носил ее отец.
Сначала Мелита могла видеть лишь его профиль, но затем после каких-то слов офицера он обернулся в ее сторону.
«Не может быть, чтобы это был человек, которого я жду! — подумала Мелита растерянно. — Он слишком молод и слишком привлекателен!»
К ее изумлению, господин направился к ней, и девушка поняла, что это самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела в своей жизни. Темноволосый и темноглазый, сверкающий бронзовым загаром, оттенявшим белизну воротничка, он казался воплощением элегантности.
Когда господин приблизился к ней, Мелита увидела на его лице полную растерянность и недоумение.
— Извините, мадемуазель, но мне сказали, что вас зовут мисс Крэнлей, — снимая шляпу, обратился он к Мелите.
— Это верно, — ответила она, — а вы?..
— Граф де Весонн!
Мелита слегка присела в реверансе, но он по-прежнему недоверчиво разглядывал ее.
— Вы действительно мисс Крэнлей, та самая дама, которая прибыла на Мартинику в качестве гувернантки моей дочери?
— Меня зовут Мелита Крэнлей, месье, моя мачеха писала вам обо мне.
— Боже праведный!
Это восклицание невольно сорвалось с его губ, однако он тут же спохватился.
— Простите меня, но я не предполагал, что вы столь молоды. Я ожидал увидеть даму средних лет.
— Моя мачеха, леди Крэнлей, не сообщила вам?
— Она писала, что может прислать подходящую гувернантку для моей дочери, интеллигентную, опытную, и рекомендует ее без всяких сомнений! Но она не сообщила мне, что вы — дочь лорда Крэнлея.
Мелита сжала губы. Так вот в чем тут дело! Горя желанием поскорее избавиться от падчерицы, леди Крэнлей намеренно скрыла правду о ней и ее возрасте — ведь Мелите еще нет девятнадцати.
