А на самом деле, сколько можно изнывать в четырех стенах от скуки и мрачных предчувствий?
— Проводишь меня?
— Разумеется.
Уже в коридоре Тамара предприняла попытку пообщаться с конкуренткой. Потихоньку приоткрыла дверь соседней комнаты и заглянула внутрь. Зэлла (уже вся в розовом) прихорашивалась перед овальным зеркалом в серебряной оправе. Тамара кашлянула, и Зэлла оторвалась от своего изображения, вопросительно посмотрела на соперницу.
— Не хочешь прогуляться вместе? — самым миролюбивым тоном предложила Тамара. — Посмотрим парк, освоимся на местности, так сказать. Ведь нам еще тут долго жить, я надеюсь.
Зэлла покачала головой и улыбнулась.
— Нет, благодарю. Мне и здесь хорошо.
— Ну, как знаешь.
Дверь захлопнулась, а оскорбленные в своих лучших чувствах Тамара с Белареттой проследовали дальше.
— Вы к ней со всей душой, а она… Невоспитанная и глупая особа, — прокомментировала верная горничная. — Уверена, графу она очень быстро наскучит.
— Хотелось бы верить.
Они спустились на первый этаж. Правда, не по парадной мраморной лестнице, а по чугунной, но тоже очень красивой, с причудливыми завитушками и коваными виноградными листьями и гроздьями.
— Выйдем в парк через заднее крыльцо, — пояснила Беларетта. — Вдруг графиня сейчас тоже отправилась на прогулку. Если она вас увидит, ничего страшного, но все-таки…
— Как думаешь, она уже знает обо мне?
— Само собой. И о Зэлле тоже, прислуги ведь достаточно, чем еще заниматься, как не обсуждать интересные события в замке. Но графине, по сути дела, все равно.
— Да, ты уже говорила.
Яркий солнечный свет, замощенный двор… Перед ними расстилался огромный парк, с пестрыми цветниками, фонтанами и широкими гравийными дорожками. Тамара наклонилась над пышным кустом и с удовольствием вдохнула запах роскошной розы. Вот только цветом эта роза снова как назло напомнила о притаившейся на третьем этаже сопернице.
Беларетта прикрыла глаза ладонью от солнца.
— Хотите пройтись по этой тенистой аллее? Графиня туда никогда не заглядывает, кстати.
Они свернули в коридор из густо посаженных деревьев, ветви которых закрывали ясное небо. Гравий хрустел под подошвами туфель, где-то вдалеке беззаботно щебетали птицы. Аллея привела к невысокому сооружению, напоминавшему что-то вроде шатра, только сложенного из камня.
— В этом гроте — статуя феи-покровительницы рода Кьянофорров, — тоном опытного гида произнесла Беларетта.
Внутри оказалось прохладно, из облицованной полупрозрачными зелеными камешками стены вытекала водяная струя, с журчанием падала вниз и змейкой скрывалась между камней. Мраморная красавица с легкой усмешкой смотрела на вошедших посетительниц…
*******
Между тем граф уединился в своем кабинете. Сидел в большом мягком кресле, рассеянно читал письмо барона Тормаля, своего давнего приятеля и ближайшего соседа. Письмо принесли еще позавчера, но у графа до сих пор руки не доходили вскрыть конверт. Рядом на столе стояла инкрустированная шкатулка, к которой, собственно, и прилагалось письмо. Приводить это игривое послание целиком здесь, пожалуй, не стоит, ведь барон совсем уж не стеснялся в выражениях. Если кратко, то содержание сводилось к следующему:
Барон приютил у себя в поместье некого аптекаря, который скрылся из столицы после крупной ссоры с коллегами и долго скитался по всему королевству. Оказавшись по воле случая в гостеприимном замке барона, аптекарь из чувства благодарности поделился своим открытием. Именно на него он возлагал радужные надежды и всерьез намеревался в дальнейшем озолотиться. Открытие состояло в неком эликсире, точнее, мази. Она многократно усиливала удовольствие… Нет, не при обычном любовном соитии, а при самоудовлетворении. Это опять-таки, если выражаться высокопарно, а не повторять откровенные выражения барона. Название нового чудодейственного средства еще не было окончательно придумано. Предварительно создатель именовал его «Посланник наслажденья»
— Любопытно, — прошептал граф и открыл шкатулку.
Глава 9
Внутри оказалась баночка из толстого стекла, до краев заполненная полупрозрачной беловатой мазью. Граф отвинтил крышку и осторожно макнул кончик указательного пальца в густую, тягучую субстанцию, которая будто сама липла к коже.
Запаха у мази не было, кожу она не жгла, никаких неприятных ощущений не вызывала. В общем, почему бы не попробовать? Граф закрыл дверь кабинета на ключ, сбросил камзол, расстегнул рубашку. Поудобнее устроился в кресле. Штаны из мягкого черного бархата он, конечно же, тоже расстегнул. Потом высвободил члены и потянулся к шкатулке. Зачерпнул немного мази и призадумался. Подробнейшую инструкцию в письме барона он внимательно изучил, однако встал насущный вопрос. Даже не один, а сразу несколько. Который член смазать? Может, сразу все? Или свой любимый правый? Или самый активный центральный (он же средний)? Или все-таки не обижать левый? В конечном итоге граф решил пока ограничиться средним членом, но в дальнейшем попробовать разные комбинации.
Мазь моментально впиталась в нежную кожу, не оставив никаких следов. Оставалось подождать примерно пять минут. Стрелка на золоченом циферблате настольных часов замерла, словно издевалась. Может, часы забыли завести? Короче говоря, графу показалось, что назначенный срок уже пролетел. А где же результат? Нетерпеливый экспериментатор снова запустил пальцы в банку и использовал вторую порцию мази по назначению. На этот раз ждать не пришлось. Буквально в следующее мгновение мазь впиталась, член отяжелел и налился. В животе у графа запорхали огненные дракончики. Однако вскоре начались мучительные спазмы. Граф согнулся пополам, изо всех сил вцепился в подлокотники кресла. К счастью, спазмы быстро прошли, и накатило возбуждение, которого он не испытывал еще никогда, хотя, разумеется, занимался рукоблудством не впервые. Собственно, и рукоблудством то, что происходило сейчас, назвать было трудно. Правая рука бессильно упала, в ее помощи не было ни малейшей необходимости, член словно жил независимой жизнью, раскалившись до предела и не требуя подмоги. Граф успел похвалить себя, что использовал чудо-средство только для одного члена, иначе можно было не выдержать и разорваться на тысячу частей. Дальше уже просто улетел в далекое пространство и мало что запомнил…
Через какое-то время его накрыла финальная волна наслаждения, такая острая и пронзительная, что граф потерял сознание. Очнулся через несколько минут. В висках стучала кровь, перед глазами мельтешили пятна, очертания мебели и стен расплывались. Но способность воспринимать звуки постепенно вернулась. До него дошло, что в дверь кто-то отчаянно колотится и вопит:
— Что с вами, граф?! Вы так кричали… Вам нехорошо? Можете открыть дверь? Или я ее сейчас выломаю… Ответьте же!!!
Это был голос камердинера. В сущности, преданного слугу не обязательно было особо стесняться. Чего только он не узнал о хозяине за много лет службы. Однако все же не хотелось показываться в таком беспомощном виде. Граф собрал все оставшиеся силы и ответил как можно громче:
