— Ну, отведи ее на кухню, там ей самое место. Пускай посуду моет.
Остальные тоже забрались на своих лошадей, и небольшая кавалькада двинулась в обратном направлении.
— Получается, именно я должен с ней возиться, — проворчал рыжий. — Ладно, сам напросился.
Он обернулся к притихшей Тамаре.
— Только пойдешь на своих двоих. А то у меня лошадь устала.
После этих слов он запрыгнул в седло.
— Держись за стремя.
У Тамары просто не было слов и даже чувства куда-то испарились. Оставалось только безграничное изумление. За какие прегрешения она угодила в эту глупую ситуацию, интересно? Спасаться бегством тоже было глупо. Вряд ли ее стали бы настойчиво удерживать. По крайней мере, такое предположение сложилось. А брести в одиночестве по лесной дороге обратно к карете было реально страшно. Во-первых, уже надвигались сумерки. Во-вторых, расстояние было внушительным. Одно дело с относительным комфортом ехать на лошади и совершенно другое — брести пешком по незнакомой местности. В-третьих, неизвестно, кто еще может выскочить из чащи, и чем может грозить такая встреча. Да, прав был маркиз, когда говорил, что ей требуется сопровождающий. Увы, от этого сопровождающего теперь уже никакого проку не было. Все это Тамара соображала пока покорно следовала за рыжим. В памяти всплыла картина, увиденная на выставке прерафаэлитов. На выставку Тамару затащил один крайне интеллигентный возлюбленный, который всячески трудился над ее просвещением и развитием. Жаль, его пыла хватило ненадолго. Иначе Тамара сейчас поражала бы всех своим высочайшим культурным уровнем и компетентностью в вопросах литературы и искусства. Но кое-что в ее голове сохранилось. Например, та же картина, на которой задумчивый рыцарь ехал по дороге на белой (или может, светло-серой) лошади, а его верный паж семенил рядом, держась за стремя.
Мда, невеселая картина, и в реальности складывалась ничуть не лучше. Небо было уже совсем темным, деревья отбрасывали зловещие тени.
— Не переживай, тут не очень далеко, — снисходительно заметил рыжий.
К счастью, бежать за его лошадью не пришлось. Вся кампания двигалась медленно. Видимо из-за Шермэля, которого герцог по-прежнему продолжал поддерживать. Все-таки до конечной цели было очень далеко, чтобы там не утверждал рыжий, путь казался бесконечным. Потом они свернули с основной дороги на боковую, по ней еще двигались довольно долго. И наконец остановились. Трижды раздался звук рожка. И наступила тишина. Но уже через полминуты — сердитый окрик:
— Эй, вы что там, уснули? Опускайте мост!
Кто-то ответил:
— Сейчас!
Послышался скрежет цепей, нечто огромное и тяжелое опустилось неподалеку. Всадники один за другим направились дальше, лошади стучали копытами по железным полосам, которыми был обит сверху мост. Тамара и ее спутник последовали за остальными. Перед ними нависла темная громада замка…
Глава 18
Всадники быстро исчезли из поля зрения, кажется, свернули налево. А рыжий свернул направо. Тамара, естественно, не отставала, не хватало еще потеряться в почти полной темноте на чужой территории, опоясанной глубоким рвом, в котором поблескивала черная вода. Замок тоже был почти черным, лишь три окна светились наверху.
Они обошли замок, по пути рыжий оставил лошадь кому-то почти невидимому в темноте, вероятно, конюху. А Тамаре коротко бросил:
— Не отставай.
Да она и безо всяких указаний сама больше всего боялась отстать.
Несколько ступеней вниз… Рыжий приоткрыл тяжелую дверь.
— Заходи.
Коридор, тускло освещенный единственной настенной лампой, потом полуподвальное помещение, в котором тоже царила полутьма… Рыжий что-то нашарил на столе у самого входа. Вспыхнул крошечный огонек. Потом одна за другой зажглись большие лампы, висевшие по стенам. Яркий свет залил лишь часть пространства, дальние углы оставались затененными и будто терялись вдалеке. Зато появилась возможность осмотреться и сориентироваться. В назначении этого помещения не было никаких сомнений. Грандиозных размеров очаг с вертелом, полки, забитые банками и бочонками, шкафы и шкафчики… Длинный стол стоял посредине, несколько столов поменьше — приставлены вплотную к стенам. Под сводчатым потолком висели связки сушеных трав, сетки с какими-то плодами и несколько окороков. А еще везде, где только было место, громоздилась грязная посуда. Огромная металлическая прямоугольная раковина тоже была забита до отказа.
Дело в том, что неделю назад старшая посудомойка отпросилась навестить родных. Без нее дисциплина на кухне расшаталась. Еще две посудомойки работали спустя рукава, а вскоре вовсе загуляли. Улизнули на праздник в деревню и сгинули. Единственная оставшаяся случайно обварила руку кипятком, так что на несколько дней выбыла из строя. Слуги всячески увиливали от неблагодарной женской работы. Не мыть же благородным господам самим за собой посуду?! А она копилась и копилась.
Так что Тамара попалась на глаза очень вовремя. Можно сказать, ей в очередной раз крупно повезло.
— Можешь начинать, — произнес рыжий, а сам уселся на табурет возле длинного стола.
— В смысле? — переспросила Тамара.
— В смысле, начинай мыть посуду. Работы много, сама видишь.
— Да уж, вижу. А ты не хочешь мне помочь?
Рыжий возмутился.
— С ума сошла?! Не мужская это работа совершенно. Надевай фартук. Горячая вода справа, холодная — слева. Мочалки на полке рядом с раковиной, мыло тоже. Объедки кидай в лохань под раковиной. И волосы прибери.
В сложившихся обстоятельствах спорить и пререкаться было себе дороже. Тамара поджала губы, сняла с крючка на стене фартук. Волосы она заплела в косу и завязала тесемкой, найденной в кармане фартука, а сумку с письмом маркиза повесила на крючок.
И начался трудовой подвиг… За всю свою предыдущую жизнь Тамара вряд ли вымыла столько посуды, сколько за один этот вечер, плавно перетекший в ночь. В замке герцога наблюдался явный переизбыток тарелок, чашек, кастрюль, салатников и прочей дребедени. Серебряных столовых приборов тоже хватало. К счастью, условия для работы были неплохие, иначе новой посудомойке пришлось бы совсем тяжко. Из одного крана текла горячая вода, из другого холодная, которой можно было ополаскивать уже вымытую посуду. Жестяная банка была наполнена жидким составом, который мылился получше всякого «Фейри».
Спина и ноги гудели, шею ломило, руки покраснели, как лапки у гусыни. Однако горы грязной посуды постепенно таяли, а чистой посуды становилось все больше. Бедная Тамара хотя бы в этом находила какое-то удовлетворение.
Наконец наступил момент, когда был вымыт последний половник, и появился шанс вздохнуть с облегчением. Она все-таки сделала это!
И тут же на кухне появился заспанный слуга с громаднейшим подносом, уставленным посудой. Разумеется, грязной. Еще повезло, что ужин у свиты герцога был на скорую руку, поэтому обошлось без тарелок. Каждый отрезал себе внушительную порцию копченого окорока, клал на ломоть хлеба и запивал вином. Зато кубков и пустых бутылок было полно. От окорока остались только кость на оловянном блюде и аппетитный запах. Тамара молча справилась с этим новым испытанием.
