Скрываться было не от кого, горничная отправилась в сад за свежими букетами для Тамариной комнаты. Она обычно долго любезничала с садовником, так что вернуться могла очень-очень не скоро.
Итак, Тамара приступила к процессу. Она где-то слышала, еще в прошлой жизни, что некоторые девушки получают удовлетворение от всяких побочных занятий. Например, во время лазания по канату. По канату Тамара как раз карабкалась совсем недавно, когда угодила в замок герцога Ахершмайса. Однако подобного эффекта не заметила. Оставалась старая добрая классика рукоблудства.
Тамара вздохнула, расстегнула пеньюар, завернула наверх сорочку.
Тааак… это клитор. С него, вероятно, и принято начинать в подобных случаях. Тамара и начала. Жаль, в ее распоряжении не было баночки с чудесной мазью, которая некогда довела графа Кьянофорра до экстаза. Хотя не исключено, что та мазь годилась лишь для мужчин. Так или иначе процесс запустился… И тут в комнату кто-то зашел без стука. Тамара и не подозревала, что такое возможно, прежде ее никто здесь не беспокоил. Вошедшим оказался камердинер герцога. Он сразу оценил обстановку.
— Ты, оказывается, кое-чем занята!
Тамара сперва лишилась дара речи от неожиданности, потом быстренько прикрылась и воскликнула:
— Какая безнравственность и невоспитанность! По какому праву ты ко мне врываешься?! И с какой стати ты мне «тыкаешь»? Невежа!
А что еще оставалось делать в такой ситуации? Только держать марку и возмущаться. Хотя Тамара предпочла бы провалиться сквозь пол вместе с креслом.
— Соскучилась по мужскому вниманию? — ухмыльнулся камердинер. — Могу прийти на выручку.
Он двинулся к Тамаре, на ходу развязывая пояс. Откровенно говоря, на свой лад камердинер был вполне приемлемым кандидатом. Рослый широкоплечий брюнет… В другое время и в другом месте Тамара и сама могла положить на него глаз. Однако сейчас это было бы уже чересчур.
Тамара припомнила, как действуют героини любовных романов, когда какой-нибудь злодей покушается на их чистоту. Иногда в дело идет усыпанный бриллиантами кинжал, который героиня приставляет к собственному горлу и грозит немедленно зарезаться, если злодей приблизится хотя бы на шаг. А иногда…
Тамара вскочила с кресла, подбежала к окну и запрыгнула на подоконник. Подоконник был широким, а окно высоким, так что стоять в оконном проеме можно было не нагибаясь, гордо подняв голову. Любвеобильные бабочки в панике улетели.
— Что ты делаешь? — удивился камердинер.
— Храню верность своему возлюбленному!
Тамара незаметно, под прикрытием пеньюара, уцепилась за раму. А то мало ли что. Внизу под окном росли высокие цветущие кусты, похожие на наши древесные пионы, только еще помощнее. Они бы, конечно, смягчили удар. Но все-таки грохнуться с третьего этажа — довольно сомнительное удовольствие, которого лучше избегать.
— Если ты только приблизишься ко мне, я спрыгну вниз. И эта трагедия будет на твоей совести! — драматически заявила Тамара, еще крепче схватившись за раму.
— Не очень-то и хотелось, если честно, — буркнул камердинер.
Он подобрал с дивана жилетку герцога, в поисках которой, собственно, и заглянул к Тамаре, а потом ретировался.
******
После утреннего происшествия Тамара прониклась таким самоуважением, что даже на некоторое время отложила мысли обо всяких тайных развлечениях. Вместо этого занялась изящным рукоделием, как и пристало благородной даме и верной возлюбленной аристократа. В шкафу она обнаружила отрез золотистой парчи. Парча оказалась довольно-таки эластичной, что было редкостью для местных тканей. Наверное, там были какие-то необычные добавки. Тамара вспомнила, как соблазнительно смотрелся узор из золотого шнура на обнаженном Дринке. Ее посетила блестящая идея. Вскоре она с помощью портнихи и горничной уже придумывала фасон и кроила парчу. В итоге получился сногсшибательный комплект из бюстгальтера и трусиков, фотография которого вполне органично смотрелась бы в глянцевом журнале. Тамара была в восторге, оставалось только ждать герцога, чтобы продемонстрировать ему это чудо портновского искусства.
******
На восьмой день разлуки Тамара, едва встав с постели, выглянула в окно. Возле ограды стояла карета, та самая на которой уезжал герцог. Видимо, ее еще не успели поставить в каретный сарай. Тамара просияла. Тут как раз зашла горничная.
— А когда герцог вернулся? — спросила Тамара. — Почему мне сразу не сказали?
— Я слышала, он вернулся ночью, госпожа Тамара. Наверное, еще спит с дороги. Принести вам кофе?
— Какой еще кофе?!
Тамара бросилась к шкафу, мгновенно облачилась в новенькое золотистое белье, накинула сверху пеньюар и вылетела в коридор.
Глава 35
Тамара вихрем пронеслась по коридору и быстро оказалась возле спальни герцога. Чтобы попасть туда, надо было миновать еще одну комнату. И как раз навстречу попался камердинер, выходивший из двери спальни с подносом, на котором были пустая чашка да скомканная салфетка. Вид у камердинера был еще мрачнее, чем обычно. Он буркнул:
— Герцог болен, не беспокой его.
— Что случилось?!
— А ничего бы не случилось, возьми он меня в поездку. Я бы уж о нем позаботился. Но он меня оставил здесь присматривать за тобой! И теперь вот… Возвращайся к себе. Если вдруг понадобишься, тебя позовут. Хотя не думаю, что это будет скоро.
Камердинер взял поднос в одну руку, свободной рукой подцепил Тамару за локоток и вместе с ней вышел в коридор. Там постоял у двери, убедился, что Тамара направилась к себе, а сам удалился в противоположную сторону. Минут через пять Тамара выглянула из-за поворота коридора. Поскольку камердинер уже ушел, она беспрепятственно проскользнула в спальню.
Картина была совсем не радостная. В спальне царил беспорядок — на креслах валялась одежда, на столе стоял медный таз, повсюду — стаканы, склянки, флаконы, смятые полотенца. Шторы шевелил сквозняк из раскрытых окон, в воздухе витал резкий аптечный запах. Кровать была вся разворошена. Герцог лежал пластом, на правом боку — грелка, во рту до сих пор чувствовалась горечь травяного отвара, которым отпаивал его домашний лекарь. Перед глазами туманом расплывались очертания мебели. А сам герцог мысленно клялся, что больше в жизни не будет пить ничего, кроме воды и молока.
Дело в том, что ассамблея землевладельцев с таким же успехом могла именоваться грандиозной пьянкой. Так уж сложилось за долгие годы, что там собирались насквозь проспиртованные выпивохи почтенных лет. Никакое количество выпитого их не останавливало. В перерывах между тостами господа землевладельцы умудрялись принимать вполне разумные хозяйственные решения. Вот что значит опыт. Дядюшка герцога идеально вписывался в эту компанию единомышленников и собутыльников. А вот племянник еще не дорос до подобного совершенства. Избежать совместных заседаний, раз уж приехал, было невозможно. В один ужасный день, ближе к вечеру, герцог понял: если выпьет еще хоть глоток спиртного, его организм просто не выдержит. Здоровье все-таки дороже теплых отношений с соседями, поэтому герцог уехал, ни с кем не попрощавшись. В замок он вернулся чуть живым и всю ночь промучился от болей в печени и приступов тошноты. Теперь перед ним замаячило нечто знакомое и тонким голоском пропело:
