И пятые — полурослики. Низенькие, спокойные и доброжелательные трудяжки, обычно не рвущиеся к власти, богатству или высокому положению в обществе. Поэтому зачастую работавшие на посредственной работе вместе с большинством попаданцев из других миров. Продавцы, клерки, госслужащие, портные, повара, прислуга, и так далее, и тому подобное. Дружелюбные, ни капельки не высокомерные, любящие повеселиться и совершенно неконфликтные, они, наверное, были самыми приятными ребятами из коренных местных. Именно представителями этой расы, к слову, были почти все слуги Питера, нанятые им не через профсоюз попаданцев. Хотя платить им, конечно же, приходилось на порядок больше, чем «эмигрантам» из других миров.
— О, здрасте, — улыбнулась я, оторвавшись от газеты, и взяла на руки Элизабет, которая подползла ко мне и принялась возмущенно ворчать, хлопая ладошкой по моей ноге.
О причине недовольства девчушки долго гадать не пришлось — запах, исходивший от ее подгузника, быстро сообщил мне о причине. Ну да, конечно, кому ж понравится сидеть с полным подгузником? Оно, наверное, совсем неприятненько к попке прилипает.
— Ну пошли, сейчас мы наведем у тебя там порядок, — подмигнула я, чмокнув маленькую драконицу в носик.
Поглядывая на Женьку, который успешно увлекся игрой с детским пианино на пять больших клавиш, я положила Элизабет на пеленальный столик и взялась за дело. И к счастью, в отличие от сынишки, воспитанница обошлась без хождения по маленькому прямо во время смены подгузника. Хотя с лихвой компенсировала это попытками перевернуться и поползать, подкрепленными хватанием бумажных полотенец, присыпок, крема от прелостей и вообще всего, до чего только дотягивалась!
— Эй-эй, тебе это не надо! — запротестовала я, выхватывая из маленьких ручонок новый подгузник, который девчушка уже собралась было попробовать на вкус.
И словно окончательно издеваясь, девочка начала толкаться ножками, пока я пыталась застегнуть на них застежку детского комбинезона!
В результате когда малышка в чистом подгузнике, довольная собой и полная энергии, поползла обратно к Жене играться, я чувствовала себя так, словно разгрузила парочку вагонов. И именно с этим чувством плюхнулась обратно в свое кресло, беря в руки недочитанную газету.
Так постепенно я добралась до криминальной хроники… и ненадолго подвисла, словно Windows 98. Около минуты мне просто не удавалось понять причины, по которой мои глаза так настойчиво смотрели на черно-белую фотографию молоденькой девушки. Причем прикрепленной к статье с заголовком, весьма не двузначно сообщавшем о том, что эту милашку нашли мертвой. И лишь после до меня начало смутно доходить, что я уже видела ее ранее.
Элайза.
Проклятье, это в самом деле была та самая фейри-певичка из «Рапсодии»! Девушка, с которой мой работодатель говорил тем вечером. Девушка, которая что-то разнюхивала для него.
И теперь она мертва.
Совпадение? Не думаю!
Набрав полную грудь воздуха, я бросила взгляд на детей, чтоб убедиться, что они продолжают себе спокойно играть, и буквально вгрызлась взглядом в текст статьи.
Так-так, интересно. Чуть больше, чем через неделю после того разговора, ее обнаружили плавающей в поросшем дикими розами декоративном прудике заброшенного замка на окраине города. При этом на ее теле не было никаких следов насильственной смерти, и можно было бы предположить, что бедняжка просто утонула…
Только вот какого лешего ей было делать возле пруда на территории старинного замка, который стоял заброшенным уже более ста лет? Пришла о вечном подумать, поскользнулась, упала, очнулась — морг? Нет-нет, я конечно не люблю ярлыки, но что-то эта хрупкая фейри не вызвала у меня ассоциаций со сталкерами, обожающими лазить по заброшкам.
А значит, в этой статье очевидно темнят и чего-то журналистам не договорили.
Но что самое главное, имеет ли ко всей этой мутной истории отношение мой начальник — прямое ли, косвенное ли? Ведь раз эту девушку убили… то если не по его личному приказу, то наверняка из-за того, что она добывала для него информацию, и об этом пронюхали!
И для меня — как для работницы лорда Скайхая, которую заставили шпионить за ним — все это звучит не шибко воодушевляюще.
При этом напрашивался довольно неприятный вывод: если уж дело принимает такие обороты, мне лучше постараться по возможности узнать обо всем побольше. Чтобы если придется быстро принимать важные решения — не быть слепым котенком.
— Нина? А где Франческа? — неожиданно услышала я знакомый голос. И перепугавшись насмерть, чуть не подскочила в кресле!
— Сейчас с детьми сижу я, так что она прилегла отдохнуть, — немного запинаясь, проговорила я, одновременно спеша сложить газету так, чтоб не было понятно, о чьей смерти только что читала. После чего нервно положила ее на столик. — А вы что-то от нее хотели?
— Был один разговор, но уже неважно, — нахмурившись, протянул он.
Все же то, что меня тогда так и не уволили, в самом деле немало удивило. Я уж думала, что уже следующим утром мне укажут на дверь, еще и пинка дадут, чтоб быстрее до ближайшего отдела профсоюза долетела.
Тем не менее, меня не только не вышвырнули, но даже не стали вызывать на строгие беседы с начальством. Когда же пришло время платить жалование за прошедшую неделю, я с удивлением обнаружила, что даже зарплату мне не урезали!
И все же, мне мало верилось, что та моя эмоциональная речь не то что заставила Питера задуматься, а банально его не взбесила. Возможно, у него были какие-нибудь иные соображения на счет того, как мне отплатить за эту «минутку свободного языка»?
— Мне передать ей что-то? — решилась спросить я, пока начальник, присевший возле дочери, не ушел.
— Ничего особенного, — отмахнулся мужчина, лохматя светлые волосики Элизабет. — Просто скажите ей, что сейчас в городе… не слишком безопасно. Так что пусть по возможности не ходит на свидания по вечерам в ближайшие дни, а перенесет свои развлечения на светлое время суток.
— Ясно. Хорошо, скажу, — сосредоточенно кивнула я, не сводя с него взгляд.
Итак, если какая-то частичка меня еще сомневалась в том, что Питер в курсе смерти Элайзы, то теперь эти сомнения окончательно отпали. Хотя странно, что он лично пришел сюда, чтобы передать Фран это предупреждение. Более того… он ведь знает, когда у кого из нас смена! Так почему же пришел сказать это именно сейчас, когда точно знал, что она спит, а с детьми сижу я?
…Да что там! До меня только сейчас дошло нечто более невероятное: он не хамил мне! Просто спокойно разговаривал, а не выплевывал мне в лицо высосанные из пальца придирки или оскорбления на пустом месте.
Это вообще точно мой начальник? Или может его похитили пришельцы, а это какой-нибудь скрулл, принявший его облик?
Теряясь в догадках, я устало обернулась… и замерла, глядя в окно. На стекле которого сама по себе появилась единственная надпись:
