Наконец работа была закончена. Он перечитал заявление и остался доволен. Теперь тебе, тварь, не выкрутиться. Не без труда нашел в Интернете электронный адрес Генпрокуратуры, ввёл его в строку "кому". В строке "тема" не без злорадства написал: "чистосердечное признание". Письмо было готово к отправке. Он уже был готов дать команду "доставить", но в этот момент лэптоп звякнул и во "входящих" появилось новое сообщение.
Лежнёв прочитал:
"Мэн, до нас дошёл слух, что ты попал в передрягу. А нечего таскаться по подозрительным барам. Ирэн готова вернуть тебе бабки, все двести штук…"
XI
Игорю Касаеву не пришлось долго раздумывать над тем, как убедить генерал-лейтенанта Сибирцева добавить в ордер на арест Ирины Керженцевой её второе имя и при этом не рассказать, при каких обстоятельствах об этом стало известно. На другой день после его возращения из Марселя к нему в кабинет заглянула секретарша начальника Интерпола Зиночка и сообщила:
– Вызывает на ковёр. Он весь, как Божия гроза. Что ты натворил, Касаев?
– Ничего такого, что вызвало бы гнев начальства, – ответил Игорь.
– Ты только не спорь. Он выкричится и остынет.
– Разве я похож на человека, который спорит с начальством?
– Смотри, я тебя предупредила, – сказала Зиночка и процокала каблучками к себе в приемную.
Она была из милицейской семьи, заочно училась в юридическом институте и была горячей патриоткой Интерпола, радовалась успехам и огорчалась неудачам НЦБ в целом и отдельных сотрудников. При том что личико её в обрамлении белокурых кудряшек было очень симпатичным, а фигурка девичьей, стройной, никто из молодых офицеров, не очень стесненных моральными нормами, даже не пытался подбивать к ней клинья. Она было хорошим товарищем и только. Так сложилось, что саму Зиночку иногда огорчало. Но свой образ она создала сама и была обречена ему соответствовать.
Игорь закрыл программу, с которой работал, и отправился на ковёр.
– Приглашали, Владимир Сергеевич?
– Вызывал! – буркнул Сибирцев. – Садись и докладывай, за каким чертом тебя понесло в Марсель.
– Хотел посмотреть замок Иф, – попытался отболтаться Игорь. – Тот, где сидел Дантес. Из "Графа Монте-Кристо". Я столько о нём читал.
– Посмотрел?
– Не успел.
– А я тебе скажу почему. Потому что попал в кутузку и был выдворен из города!
– Это что, по радио передавали? – удивился Игорь.
– По телевизору! В специальном выпуске Си-Эн-Эн! Вот, читай!
Сибирцев перебросил по столу факс. Он был на французском. Помощник комиссара главного полицейского управления Марселя ставил в известность начальника Российского НЦБ о неподобающем поведении оперуполномоченного Интерпола месье Касаева, который устроил пьяный дебош в баре Le Grand Marin, за что был арестован и провёл ночь в тюрьме Сент-Анн. Не желая омрачать этим прискорбным инцидентом взаимоотношения между полициями наших стран, было решено обвинений месье Касаеву не предъявлять и отправить его в Москву первым же самолётом.
Телега – вот как это называлось во все времена.
– Так и было? – спросил Сибирцев, когда Игорь дочитал факс.
– Так и было.
– Ты же не пьешь, Касаев, никогда этого за тобой не замечалось.
– Иногда пью, под настроение.
– Что ты пил?
– Марсельское Пино Гри.
– Это сухое вино, – проявил Сибирцев осведомленность в этом специфическом вопросе. – Сколько же его нужно выпить, чтобы набраться?
– Мне хватило бутылки. На двоих, – чтобы быть точным, добавил Игорь. – Вторым был инспектор Фернан, он меня и арестовал.
– И что прикажешь ответить помощнику комиссара марсельской полиции?
Игорь пожал плечами.
– А то сами не знаете. Что вы провели со мной серьезную воспитательную работу. Я всё осознал.
– Как-то легко ты к этому относишься! За такие дела раньше исключали из партии и выгоняли с работы! Знаешь, что меня останавливает? Придётся объяснять в приказе, за что я тебя увольняю. Пятно на репутации Интерпола, в МВД мы станем посмешищем.
– Подать рапорт? – спросил Игорь.
– Зачем мне твой рапорт?
– Не нужно будет ничего объяснять.
– Вот что, Касаев, – нахмурился Сибирцев. – Пошутили и хватит. Сейчас ты мне доложишь всё как было. И не пытайся соврать. Начинай!
Пришлось говорить о том, о чём говорить очень не хотелось. Когда Игорь закончил, Сибирцев обеими руками взъерошил стальной ёжик волос и с недоумением проговорил:
– Вот странно. Генеральный секретарь Интерпола господин Рональд Ноубл назвал наше бюро лучшим по итогам года…
– Поздравляю, – вставил Игорь.
– Немцев не назвал, французов не назвал, а нас назвал. Вот я и думаю: почему? Немцы скрупулезно выполняют инструкции от и до, наши не делают что положено, зато делают то, чего делать не обязаны и о чём их никто не просил. Бардак? Да. Самодеятельность? Да. Но вот поди ж, мы лучшие!.. Я смотрю, Касаев, это история достала тебя до самых печенок?
– Сергей был моим другом, я вам об этом уже говорил.
– Помню, – кивнул Сибирцев. – Дамочка-то очень непроста. Графиня де Бюсси, говоришь? В ордер Интерпола эта фамилия внесена?
– Еще нет.
– А чего ты ждёшь?
– Вашей санкции.
– Считай, что ты её получил. Подготовь письмо в Лион, я подпишу. Работай, Касаев. Только постарайся в рамках закона. Понимаю, что это трудно, но ты все-таки постарайся.
– Жив? – спросила Зиночка, когда Игорь вышел из кабинета. – Тебе звонил какой-то Панкратов, ты ему очень нужен.
Вернувшись к себе, он сразу взялся за телефон.
– Михаил Юрьевич, что-то случилось?
– Когда ты заканчиваешь?
– В шесть.
– Давай сразу ко мне. Пришёл мейл от Лежнёва. По-французски. Я смотрю на него и очень сожалею о пробелах в своём образовании.
Лежнёв написал:
"Двести штук? Шутишь, малыш. Четыреста. Передай этой суке, что за ошибки нужно платить. И пусть скажет спасибо, что я не объявил лимон".
XII
– А в самом деле, почему он не объявил миллион? – поинтересовался Панкратов.
– Не рискнул, – предположил Игорь. – Побоялся, что она подошлет к нему профессиональных убийц. От них не отмахнёшься, как от араба.
– Где она во Франции найдёт профи? Их и в России сейчас не так просто найти.
– Если захочет, найдёт. Были бы деньги, а они у неё есть. В Европе сейчас полно разного сброда. Из Алжира, из Морокко. Даже в Марселе есть кварталы, куда туристам заходить не рекомендуется.
