– Никто. Это знание не получают из книг. Только из наблюдений за жизнью. Чем мы и занимаемся. Получая от этого очень сомнительное удовольствие.
Попрощавшись со следователем, Панкратов позвонил Игорю Касаеву:
– Когда ты заканчиваешь?
– В шесть.
– Подъезжай, жду…
Полковник юстиции Марков. Последний раз Панкратов видел его лет пятнадцать назад, когда выручал знакомого водкозаводчика, который неудачно попытался минимизировать налоги. Марков был помощником тогдашнего Генерального прокурора Скуратова и считался надежным, исполнительным работником. После того как на федеральном телеканале показали видеопленку, на которой человек, похожий на Генерального прокурора, развлекался с двумя проститутками, Панкратов ожидал, что карьера Маркова на этом прервётся. Он ошибся. После отставки Скуратова Марков стал главным специалистом Генпрокуратуры, из чего Панкратов сделал вывод, что к появлению видеопленки Марков имел, возможно, какое-то отношение. Он всегда выполнял волю начальства, но Скуратов просчитался, решив, что начальник для Маркова он. Оказалось, не он.
И вот – полковник юстиции, следователь по особо важным делам Следственного комитета. То, что именно ему поручили доследовать дело Ирины Керженцевой, говорило о многом. О том, что делу придаётся особое значение. В чём это значение, Панкратов не понимал, но нутром чувствовал, что в деле появилась какая-то новая сильная сторона. Быстро понять, что это за сторона, было очень важно, если он хотел довести дело до конца. А он этого хотел. И когда желание слабело, затираясь мелочами быта, вспоминал овальную фотографию майора Сергея Старостина, укрепленную на дубовом кресте на Троекуровском кладбище.
Когда Игорь Касаев выслушал, какой оборот приняло дело Ирины Керженцевой, Панкратов напомнил давний их разговор:
– Ты говорил, что сотрудники Интерпола имеют право вмешиваться в уголовные дела на любой стадии. Можешь затребовать в Следственном комитете проколы допросов Лежнёва, которые ведёт Марков? О чём его допрашивал Молчанов, мы знаем. А чего добивается Марков, нужно узнать.
Игорь с сомнением покачал головой.
– Затребовать-то могу, но без толку, пошлют. Не тот уровень. Будут они разговаривать с каким-то капитаном полиции!
– А если подключить Сибирцева?
– И его пошлют. Следственный комитет и Генпрокуратура никого не подпускают к своим делам. Сибирцев, конечно, может настоять, но придётся действовать через замминистра МВД. Сразу пойдут вопросы: а зачем вам это надо, а что вы хотите узнать? Не пойдёт на это Сибирцев. Он хоть и генерал-лейтенант, но прежде всего чиновник, лишняя головная боль ему ни к чему. А что мы хотим узнать, Михаил Юрьевич?
– Понятия не имею, – признался Панкратов. – Но чувствую, что это может быть важным. В дело вмешалась какая-то третья сила. Если наши цели совпадают, всё в порядке. А если нет?
– Сколь времени Марков допрашивает Лежнёва?
– Недели две.
– Нам нужны все протоколы допросов?
– Хватит и одного. Я вижу, у тебя родилась какая-то мысль. Не стесняйся, выкладывай.
– Мысль вот какая, – проговорил Игорь. – Камеры для допросов в Лефортово оборудованы звукозаписью. На предмет пресечь злоупотребления следователей, если они вдруг начнут силой выбивать признания из подследственных. Записи хранятся недели три, потом стираются. У меня хорошие отношения с заместителем начальника СИЗО, мне приходилось там бывать по работе. Нормальный мужик, с ним можно договориться. Даст переписать плёнку. Не даром, конечно. Но это, как вы понимаете, незаконно.
– С каких пор ты стал таким законопослушным? – удивился Панкратов.
– Тлетворное влияние Запада, – буркнул Игорь. – Побыл в Марселе и сразу зауважал закон. Вам не нравится?
– Очень нравится. Но закон тогда закон, когда он закон для всех. Когда одни поступают по закону, а другие как выгодней, это уже не закон, а российская реальность. В которой нам приходится выживать. Договаривайся. Сколько нужно заплатить твоему кадру?
– Думаю, штуки две баксов хватит.
Панкратов достал пачку долларов из ящика письменного стола, отсчитал две тысячи. Напутствовал Игоря:
– Действуй. Жду с хорошими новостями.
– Это уж какие получатся…
Новости, которые они получили через неделю, были не плохие, а очень плохие.
IV
Расшифровка допроса Павла Лежнёва следователем по особо важным делам Следственного комитета РФ полковником юстиции Марковым:
"МАРКОВ. Что-то не пойму я тебя, Лежнёв. Третью неделю мы толчём с тобой воду в ступе. Ты упорно суёшь голову в петлю, а я никак не могу понять почему.
ЛЕЖНЁВ. Я говорю что было. Правду.
МАРКОВ. Что было и правда – разные вещи. Всё зависит от трактовки. Ты что, не понимаешь, к чему приведёт тебя твоя правда?
ЛЕЖНЁВ. Я сотрудничаю со следствием. Следователь Молчанов объяснил мне, что только так я могу рассчитывать на смягчение наказания.
МАРКОВ. И ты ему поверил? Это всегда говорят. У нас в ходу другая поговорка: чистосердечное признание облегчает совесть, но увеличивает срок. Ты уже наговорил себе на пожизненное.
ЛЕЖНЁВ. Значит, Молчанов соврал?
МАРКОВ. Не соврал. Тактический приём, на некоторых действует. На таких, как ты. Здесь не Франция, здесь Россия. Не стоило тебе сюда приезжать. Попал, как кур в ощип.
ЛЕЖНЁВ. Это я уже понял.
МАРКОВ. Раз понял, давай разбираться. С самого начала. Ты утверждаешь, что Ирина Керженцева наняла тебя водителем к мужу, заранее зная, что ты согласишься на преднамеренное убийство Григория Вознюка. Так?
ЛЕЖНЁВ. Так. Она мне это предложила. Прямым текстом.
МАРКОВ. Не спеши, мы до этого дойдём. Почему ты решил, что она сделает тебе это предложение?
ЛЕЖНЁВ. Она знала об аварии, в которой погибла Люсьена Дюруа. В то время она жила в Париже и читала газеты, в них об этом случае много писали.
МАРКОВ. Она прямо сказала об этом?
ЛЕЖНЁВ. Не совсем. Намекнула.
МАРКОВ. Значит, это не факт, а только твои догадки? Правильно?
ЛЕЖНЁВ. Они подтвердились.
МАРКОВ. Опять спешишь. Зафиксируем сказанное. Тебе показалось, что Ирина Керженцева имеет на тебя какие-то планы, но утверждать этого ты не можешь. Так и запишем в протокол. Нет возражений?
ЛЕЖНЁВ. Пишите.
МАРКОВ. Мы начинаем лучше понимать друг друга. Идём дальше. Ты утверждаешь, что Ирина Керженцева предложила тебе устроить аварию на Ново-Рижском шоссе. Кто может подтвердить, что такой разговор действительно был, а не является плодом твоей фантазии?
ЛЕЖНЁВ. Никто. Разговор был без свидетелей. Такие разговоры всегда без свидетелей.
