— С кем — «с этим»?
— Ну, кто там тебе предложение делал…
Я сначала даже не поняла, о чем речь, а потом вспомнила и фыркнула:
— Вот у вас фантазия разыгралась! Никто мне предложение не делал. Андрей не подойдет для этого дела, увы. Почему не подойдет — не спрашивайте. И вообще — больше ничего не пытайтесь узнать. Мне так надо — и точка.
Не скажешь же Морозову, что я, на свою беду, именно его сестре описывала!
— Понятно, что ничего непонятно. И когда будет это… гм… свидание?
— Чем быстрее, тем лучше. Но я еще продумаю детали и вам сообщу.
— Какие детали?
— Просто на всякий случай. Нашу историю. Как мы познакомились и тому подобное.
— О, да! — оживился Морозов. — Давай расскажу про наше знакомство!
Черт! Хорошо, что в помещении было темно — незаметно, как я покраснела.
— Это было… э-э… недоразумение, о котором лучше не вспоминать, — пробормотала я.
— Хорошо, но тогда будем считать — то, что ты недавно здесь видела — тоже недоразумение, о котором лучше не вспоминать.
— Договорились.
Легко сказать! Если до самой ночи у меня еще получалось не думать о том, что произошло, то перед сном в голову полезла разная ерунда. Что было бы, не окажись я на кафедре? Хотя — вот какая мне разница? Еще не хватало размышлять о чужой нравственности. И все-таки — бывают же такие бесстыжие женщины! Просто взять и предложить себя мужчине!
А Морозов? Без сомнения, он не отказался бы от того, что само плывет в руки. Почему-то эта мысль раздражала меня, но, вероятнее всего, я просто злилась на мужскую природу в целом. Что все равно было странно — ведь эта природа в прошлом мне ничем не угрожала и, судя по всему, никогда угрожать не будет.
На следующее утро я сообщила сестре «радостную» весть — на днях познакомлю со своим «возлюбленным». Я действительно хотела пройти через этот ужас как можно скорее. Отделаться и забыть, как страшный сон. А после — скажу, что мы расстались.
Какой же я была глупой! Потому что всё, как обычно, пошло наперекосяк. И свидание — еще не самое плохое, что стало происходить со мной с того злополучного дня.
Однако же, не могу обойти вниманием и это событие. Не сказать, что я к нему сильно готовилась. Собственно, и понятия-то не имела, как готовиться. Я знала, что такое дролери* или могла рассказать, как франкская королева Фредегонда погубила Галесвинту и вступила в непримиримую вражду с австразийской королевой Брунгильдой, но понятия не имела, как вести себя на свиданиях, даже фальшивых.
Я долго думала, что надеть, и решила пойти в обычной одежде — джинсах, майке и ветровке, — а то Морозов еще вообразит себе невесть что. Краситься тоже не стала — да у меня и не было косметики, кроме блеска для губ и консилера, а просить что-то у сестры — зачем? Слишком много чести для кое-кого. Единственное, что я себе позволила — надеть туфли на шпильке, — но только потому, что это — обувь, в которой я буду на свадьбе. Хотелось потренироваться ходить на каблуках.
Через три дня после происшествия на кафедре, в субботу, мы с Морозовым направлялись в кафе, которое выбрала моя сестра. Надо ли говорить, что на работе все эти три дня Денис Сергеевич был тише воды, ниже травы? У меня даже мелькнула мысль — хорошо, что в качестве желания я выбрала именно свидание — потому что приставать ко мне с новыми заданиями он и так больше не решился бы. Ольга Беседина и вовсе не показывалась на глаза — похоже, теперь еще долго будет обходить нашу кафедру стороной.
Перед «свиданием» я встретилась с Морозовым заранее, чтобы дать ему ценные указания. День был солнечный, мы шли по аллее, а я строгим голосом вещала:
— Главное — никаких диминутивов. И вообще — лучше побольше молчите. Если всё же поинтересуются, как мы познакомились, — потому что еще ни разу не спрашивали, — сама расскажу.
— Что расскажешь?
— Скажу — познакомились по переписке, а потом вы приехали сюда. Из-за меня.
— Чего? — Морозов засмеялся.
— Будут версии получше? — рассердилась я. Этот человек определенно обладал талантом доводить меня до белого каления!
— Да мне, на самом деле, все равно, — небрежно ответил он. — Говори, что хочешь.
— Вот и отлично.
Какое-то время мы шли молча, а потом я вдруг спросила (хотя мне это знание и даром не сдалось):
— А все-таки, зачем вы приехали?
— Виктория, — он прищурился, — тебе какая разница?
Что в переводе на русский, несомненно, означало — «отвали».
— Ах, — взмахнула я руками, — действительно… — но закончить предложение не успела, потому что движение было совсем неловким и я — из-за мерзких каблуков — чуть не плюхнулась на асфальт.
Морозов успел меня подхватить, но застежка на его куртке запуталась у меня в волосах — какого было их распускать? Я завопила:
— АААА! Осторожнее! Не хочу второй раз в жизни остаться без волос!
— Стой, стой! Не дергайся! — Он аккуратно распутал волосы. А потом спросил:
— А первый раз что случилось?
— Денис Сергеевич, — наступила моя очередь хамить, — какая вам разница?
И мы снова пошли молча. А потом он вдруг заговорил.
— Когда не стало моих родителей — а было мне тогда столько же лет, сколько тебе сейчас, — я как раз поступил в аспирантуру. Но решил ее бросить. Ничего не хотелось. А тетя… не дала этого сделать. Оставив здесь всё, приехала и… очень помогла мне тогда.
Кажется, я слышала, что Краславская уезжала на полгода, но это было еще до моего поступления в универ. И я не знала, с чем это было связано. Как выясняется, я вообще многого не знала, в том числе и о Денисе Сергеевиче. Никогда не задумывалась о его жизни. Оказывается, у него нет родителей. Жаль, конечно. Наверное, я бы не пережила, если б с моими родителями что-то случилось. Однако такое печальное прошлое не делало Морозова прекрасным человеком, правда же?
— И потом, — тем временем продолжал он, — я с ней часто советовался. А перед смертью она очень переживала, что любимая кафедра, дело ее жизни, пойдет ко дну. Ведь нормальных специалистов там, по сути, больше нет.
