Но ему я ответила другое:
— Это ты мой!
Отключилась и вернулась в ванную.
А потом, от души накормив рыжего Искра, долго смаковала оставленный мне завтрак.
Глава 14
Есть такая старая присказка, что все хорошие сказали должны заканчиваться свадьбой.
А я надеюсь, что моя личная сказка длиной на всю оставшуюся жизнь свадьбой только началась.
И кстати, надо признать, что я даже не представляла несколько велик организаторский дар моего будущего мужа!
Мидьяр умудрился подготовить свадьбу меньше чем за неделю. И, наверное, правильно сделал, так как если бы он вручил торжество в мои руки, то мы бы добрались до алтаря в лучшем случае через месяц. И то, если бы я не передумала!
А передумать можно было...
Согласно традициям изначального мира и моего клана, последнюю ночь перед свадьбой я провела в одиночестве. Данный срок давался девушке для того, чтобы в последний раз все обдумать. Надо сказать, что я завидовала в этом плане Алому клану. У них в последнюю ночь проводился девичник, так что если бы жениху что наутро и грозило, так это похмельная невеста. А уж никак не сбежавшая.
Хотя, пожалуй, это в чем-то оправдано. Серебряный клан, как и Белый, в целом спокойные по темпераменту люди — магия влияет на это. А вот Алые — те еще горячие головы, так что если в такой располагающий к мандражу момент взрывных девушек оставлять наедине с собой, то кто знает, до чего они могут додуматься!
А я так. немножечко.
Но когда после завтрака в мой дом телепортировалась Ровена, Лорена и бочка с Аурелией, они застали просто дивную картину.
— А вдруг что-то не заладится? — нервно спросила я в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь. — Брак — это же навсегда!
От этой мысли я стиснула Искра, который уже даже не пытался удрать, и он жалобно мявкнул. Разжала руки и ссадила бедное животное на пол.
— О-о-о. — Русалка окинула меня пристальным взглядом, и коварно спросила: — Ты вообще спала?
Ну.
— Ясно все с тобой! Кстати, лучше бы действительно спала, а не дурью маялась. Потому как брачная ночь обычно бессонная!
При упоминании о брачной ночи и всему, что в нее положено происходить, я, как ни странно, успокоилась. Вспомнила Ярра, вспомнила его любящие глаза, ласковые руки, умелые губы и бесстыдные слова, которые он умеет говорить в самые правильные моменты...
И закономерно пришла к выводу, что беспокоилась зря!
У меня лучший во всех мирах жених, и я счастлива по этому поводу!
Но подруги быстрой смены моего настроения не догоняли, а потому продолжали комментировать самое первое заявление.
— Вот пока ты за Альери замуж собиралась, тебя это почему-то не беспокоило, — фыркнула ученица Мидьяра.
— Так это Альери. — Я прикусила ноготь, за что получила по рукам от Лорены и гневное:
— Не смей грызть, маникюр переделывать нам некогда!
После чего она с едва заметными ревнивыми нотками осведомилась:
— И что Альери?
— То, что в таком случае мы бы просто жили как соседи и не мешали друг другу. А вот с Ярром так точно не получится. У нас слишком сильные чувства.
Девочки переглянулись, и Ровена озвучила общую мысль:
— Надо было все же делать девичник, а не этим древним традициям следовать.
Русалка же плеснулась в бочке и промурлыкала:
— Дорогая, поверь моему опыту, брак — дело полезное! И уж точно не навсегда.
— Вот про это я думать не хочу, уволь, — улыбнулась в ответ и, хлопнув в ладоши, выползла из кресла, где куковала последние несколько часов в обнимку с котом и дурными мыслями.
— Кофе и начинаем приводить тебя в порядок? — прозорливо спросила Ровена.
— Угу, — кивнула я.
— Отлично! — Ромийка хлопнула в ладоши и, взяв меня за руку, увлекла с собой. — Я сделаю кофе, Лора примет платье и все полагающееся, скоро должны доставить, а Аурелия пока сотворит украшения.
— В смысле сотворит?
— Я же водное существо, малыш, — протянула златовласая красотка и вытащила из бочки в которой сидела, шкатулку.
Вода чуть вспучилась, трансформируясь во что-то похожее на мини-столик, куда и была поставлена шкатулочка. В которой... в которой плескалась лишь радужная вода.
Мне дико хотелось посмотреть, как Аурелия станет делать украшения, но Ровена была безжалостна.
— Налюбуешься еще, — проворчала девушка. — Я хотела о Ярре поговорить. И без лишних ушей в идеале.
— Нашла ты время, конечно.
— Вообще я думала сделать это на девичнике, но забыла, что у твоего клана он после свадьбы на неделе гуляний. Потому меня вчера не пустили!
— Ну. сказала бы, я бы что-то придумала.
Действительно, эту ночь я бы предпочла разговаривать с Ровеной, а не загружаться по личным поводам.
— Ну что сделано, то сделано. — Фейри щелкнула пальцами, и по стенам кухни пролетели искры. — Звукоизоляция от любопытных ушей. Если кратенько, то знала ли ты моя дорогая Мирра, что Мидьяр Ле-Кинаро был женат?
Эта новость словно под колени меня ударила. И под дых заодно.
— Нет.
— Ну так вот, конечно, быть может, мне и не стоило говорить, но все же ты должна знать. Весь образ Безумного Барда — концентрация той боли. Потому что жена Ярра умерла. Давно. И не только жена, но и маленькая дочь.
От такой информации мне стало одновременно и больно, и жутко.
— Я это все говорю тебе только потому, что увидела десять минут назад, — жестко продолжала фейри-Ро, — что ты снова начала уходить в мыслях непонятно куда. И я боюсь, что испытания Мидьяра не закончились и ты можешь передумать даже у алтаря. Или даже после него. Так вот, Миррайна, — не вздумай. Если ты даешь согласие на брак, а ты уже это сделала, то будь верна своему решению до конца. Ты уже не девочка. Нужно вести себя как взрослый человек, а не как капризный ребенок, которому потакают взрослые. А Мидьяр действительно все тебе прощает.
— Интересно, конечно... — На фоне такой отповеди я даже отошла от шока, от той информации, что Ровена выдала в самом начале разговора. — Только мне кажется, что про семью своего наставника ты говорить не должна была. Мидьяр бы сам рассказал рано или поздно.
Ну, я сделала то, что считала нужным.
Девушка запустила руку в густые каштановые волосы, что кольцами рассыпались по плечам и спине. А после улыбнулась той самой шальной, неповторимой улыбкой, и даже тембр ее голоса сменился на более мелодичный и легкомысленный. Ровена умела играть масками ничуть не хуже Мидьяра Ле-Кинаро.
— А я тебя услышала.
