— А это идея! — вырвал он из рук иллюстрации и бесцеремонно пошёл делиться моей сказкой с коллегами.
— Чушь! — фыркнула Соник. — Детский сад, что ли? Они никогда на это не пойдут.
Гений рисунки чуть ли не на зуб пробовал, а затем постучал карандашом по листам бумаги.
— Чушь не чушь, а в этом что-то есть. Мы можем разработать дизайн под их запрос, а как альтернативу предложить и это. Запасной вариант. Мало ли. Рисуй, Надя, — Гена сказал это так мягко и настойчиво, что я растерялась окончательно.
— Но это же не стильно? — осторожно спросила я, не веря, что надо мной не подшучивают.
— Зато оригинально, — Гений здесь лидер. Его слово — печать, и я с головой погрузилась в то, в чём была сильна неимоверно. Оказывается, я скучала. Как ни крути, а моя основная специализация прорывается, ищет лазейку и готова выпрыгнуть из малейшей щели, стоит только зазеваться.
— У нас три дня, — сказал в конце дня Гена.
Я поняла его без лишних слов.
— Я дорисую дома. Это эскизы. В цвете будет выглядеть выигрышно.
Соник проплыла мимо меня, гордо задрав нос. Она даже не попрощалась. Ну и ладно.
Вдох. Выдох. Пора.
Слава налетает на меня, как ураган. Хватает на руки и кружит, слишком плотно прижимая к себе. Это и пугает, и больно.
— Надя! — целует он моё лицо. — Как же я по тебе соскучился!
Он выглядит потрясающе: загорел до черноты, только белые зубы на лице светятся да глаза сверкают призывным жёлто-зелёным светом.
— Поставь меня, пожалуйста, — упираюсь ладонями в широкую грудь.
— Моя недотрога колючая! — смеётся Слава, но просьбу выполняет — ставит меня на землю осторожно. И руки убирает нехотя. — Пойдём, нас ждёт столик в ресторане.
Наверное, нужно сказать вот так всё сразу. В лоб. Но я медлю. Утренняя решимость рассеивается дымом. Ладно. В ресторане.
— Я тебе подарки привёз! — светится довольно Слава, когда нам подают закуски. — Много подарков. Но один хочу подарить сейчас.
Он достаёт бархатную коробочку, и у меня чуть не останавливается сердце.
— Не надо, — поспешно накрываю его руку своей. Лишь бы не упрямился. — Я ничего не приму. Зря ты.
Он смотрит на меня исподлобья, хмурится, а затем вздыхает.
— Не готова, значит, ещё. Ну, ладно. Подождём. Я терпеливый.
Мне хочется сказать ему, что самый лучший подарок я уже получила. Дома ждёт меня беременная кошка Муся. Интересно, Слава смог бы терпеть кошку?.. Я вообще сомневаюсь, что он их любит. Рядом с ним можно представить опасную бойцовую собаку — большую и сильную, ему под стать. А пушистая Муся с выпирающими боками как-то в его образ не вписывается.
Зато Сене… Муся подходит. И ничуть не умаляет его мужественности.
Мы едим, Слава о чём-то говорит. Я больше отмалчиваюсь. А потом он провожает меня домой. Туда, где я раньше жила. И у меня снова не хватает духу его отшить. И лишь у подъезда я наконец-то созреваю.
— Знаешь, Слава, я хотела тебе сказать…
— Не нужно, — кладёт он палец мне на губы. — Не говори ничего. Позже, ладно? У меня ещё дела.
Он прощается скомкано, целует меня в щёку и уезжает. Это похоже на бегство. Кажется, он догадывается и всеми силами пытается избежать объяснений.
Крадучись, ухожу от дома, где прожила несколько месяцев. Включаю телефон. Шквал пропущенных звонков. Сеня.
— Где ты, Надя? — встревоженно спрашивает он, как только я делаю звонок.
— Забери меня отсюда, — прошу, называя адрес, и устало сажусь на лавочку.
Сеня ни о чём не спрашивает. Но то, что он звонил, искал меня, приятно греет душу. Всё, домой. К Сене и Мусе. А со всем остальным буду потом разбираться, раз уж не хватило духу сразу твёрдо сказать Славе «нет».
=29. Арсений
Понедельник начался прекрасно: сонная Надя, урчащая Муся под ногами. Кошка вчера отвоевала право спать со мной. Умом я понимал: негигиенично, неправильно, но Муся с настойчивостью скалолаза карабкалась на меня, как только я укладывался на диван.
Я люблю спать на боку. На правом. Муся не лезла на голову, не оккупировала ноги. Ей приглянулось моё бедро.
— Муся, ты же приличная кошка, — пытался я совестить животное, но понимал: проиграл по всем фронтам, потому что какая рука осмелится гонять туда-сюда мать, ждущую котяток?
Так я и спал — в полглаза. Боялся повернуться и ненароком придавить домашнюю питомицу. Но ближе к утру, когда сон меня победил, я понял: зря осторожничал: Муся, как настоящий скалолаз, умела вовремя перебирать лапами, если я начинал крутиться.
Не знаю, было ли ей удобно, но моё бедро она покидать не спешила. А утром… она урчала и тыкалась в лицо мокрым носом. Будила меня, я так понимаю. Переживала, наверное, чтобы я не проспал на работу. Я никуда не спешил, зато Наде нужно было вставать.
Её будильник звенел, но Надя вставать не спешила. Пришлось будить и старательно отводить взгляд от тонкой ночной рубашки.
— Сегодня и все последующие дни Муся спит с тобой! — торжественно заявил я за утренним кофе. — Будет тебя поднимать по утрам.
Я успел рассказать эпопею с Мусиной оккупацией. То, что Надя смеялась, меня не смущало: у неё необидный, очень хороший, вдохновляющий смех.
— Нет-нет! — машет она руками. — Уступлю честь хозяина тебе!
— Не обсуждается! — строю из себя властного господина. — Могу и кулаком по столу ударить, но правда в том, что через день я уезжаю. На соревнования, как и говорил.
У Нади вся гамма чувств по лицу проходит.
— А если Муся надумает родить? — шепчет она, пугливо поглядывая на кошку.
— Значит, примешь роды, — говорю абсолютно серьёзно и невозмутимо, хотя так и тянет улыбнуться. — Интернет тебе в помощь. Почитаешь, пообщаешься на кошачьих форумах. А вообще, мне кажется, Муся — благородное животное. Она не позволит себе окотиться без меня. Тем более, по срокам, я должен буду вернуться.
