Дуб и кипарис не могут расти в тени друг друга.
Я невольно улыбнулась. Точнее и не охарактеризуешь наши взаимоотношения с Сиси. Она, сильная, упрямая, уверенно стоящая обеими ногами на земле. И я, этакая тоненькая тростиночка, гнущаяся при малейшем порыве ветра. Впрочем, само это изречение мне хорошо знакомо. Это строчка из философской поэмы Халиля Джебрана «Пророк». Легко догадаться, кто в тени кого прячется…
Но пока я еще не знаю, как мне выбраться из этой тени на солнце.
Я аккуратно свернула листок с цитатой из «Пророка» и положила его в конверт, а потом достала следующий конверт с координатами моего предполагаемого места рождения, которые вычислила для меня Алли. Пожалуй, именно эта подсказка пугала меня более всего.
Так ли уж я хочу на самом деле узнать, где именно отыскал меня папа?
Пожалуй, на данный момент я совершенно не чувствую такой потребности. Мне и сегодня по-прежнему хочется быть дочерью своего отца и принадлежать Атлантису.
С этими мыслями я снова спрятала конверт с координатами в папку, после чего взяла в руки коробочку и открыла ее.
Внутри лежала маленькая черная фигурка какого-то животного, вырезанная, скорее всего, из оникса. Я достала фигурку и принялась разглядывать ее с разных сторон. Плавные линии фигурки животного выдавали его принадлежность к породе кошачьих. Я глянула на основание и увидела там клеймо, а чуть ниже было выгравировано и название статуэтки.
Пантера
Два маленьких драгоценных камешка желтоватого цвета, вставленные в глазницы животного, хитровато подмигнули мне, переливаясь в еще слабых, самых первых лучах утреннего солнца.
– Кому же ты принадлежала? – вопросила я пантеру вслух. – И какое отношение эти люди имеют ко мне?
Я осторожно положила пантеру обратно в коробочку, поднялась со скамьи и направилась к армиллярной сфере. В последний раз я видела ее, стоя в окружении всех своих сестер. Все мы тогда недоумевали, что бы это значило и почему отец оставил нам в наследство столь странную скульптуру. И вот я снова стою рядом с ней и внимательно разглядываю золотистый шар, заключенный в своеобразную арматуру из серебряных полосок. Очень элегантная конструкция. Все исполнено на самом высочайшем уровне, безупречная работа. На золотистом глобусе отчетливо просматриваются контуры всех континентов Земли, омываемые со всех сторон семью морями. Я медленно прошлась вокруг шара. На серебристых полосках выбиты греческие имена всех моих сестер. Майя, Альциона, Селено, Тайгете, Электра… И конечно, я сама – Астеропа.
«Что имя?», мысленно процитировала я слова Джульетты из шекспировской трагедии. И снова, уже в который раз, задумалась над тем, что же в наших именах первично. Назвали нас так в честь мифологических героинь? Или, наоборот, сами имена выбрали именно нас, каждую из нас? Взять хотя бы меня. В отличие от остальных моих сестер, про героиню, подарившую мне свое имя, практически ничего не известно. Уж не потому ли, размышляла я порой, я и сама скольжу невидимкой в собственной семье?
Майя – красавица; Алли – лидер; Сиси – прагматик; Тигги – воспитательница; Электра – шаровая молния… А что же я сама? Наверняка мне была уготована участь некой миротворицы, не иначе.
Что ж, если молчание гарантирует мир в доме, то тогда, несомненно, это мой стиль поведения. Наверное, отец предначертал мне такую участь с самого момента моего появления на свет, не приняв в расчет то, какими задатками я обладала на самом деле. Ну, а я потом старалась жить так, чтобы максимально соответствовать избранному идеалу. Впрочем, одно не вызывало у меня сомнения: все мои сестры как нельзя лучше соответствовали личностным качествам своих мифологических прототипов.
Меропа…
Взгляд мой непроизвольно выхватил седьмую металлическую полоску. Я наклонилась, чтобы разглядеть ее получше. Никаких координат на ней не значилось. И никакого изречения там тоже не было. Сестра, которая так и не появилась в нашем доме. Седьмой ребенок, которого должен был привести из своего очередного странствия Па Солт. И все мы ждали. Но папа так и не привез в Атлантис седьмую девочку. А была ли она вообще? Или отец, будучи перфекционистом во всем, просто посчитал, что и армиллярная сфера должна быть воспроизведена в своем законченном виде, то есть чтобы все было как надо, а потому и добавил седьмую полоску с именем несуществующей седьмой сестры? А может, он мысленно прикидывал и другой вариант? Вдруг у кого-то из моих сестер родится девочка, и тогда ее можно будет назвать Меропой. И таким образом папина армиллярная сфера получит свое правомерное завершение.
Я тяжело опустилась на скамью, пытаясь припомнить, заводил ли когда-нибудь при жизни отец разговор со мной о седьмой сестре. Но ничего подобного я так и не вспомнила. Собственно, он и о самом себе тоже не особо распространялся. Его всегда гораздо более интересовало все то, что происходило в моей жизни. И вот что получилось в итоге… Хотя я любила Па Солта всем сердцем и душой, любила именно так, как любят дочери своих родных отцов, и хотя он, наряду с Сиси, был для меня самым дорогим человеком на свете, я вдруг поняла, к своему удивлению, что практически ничего о нем не знаю.
Ну, разве что какие-то мелочи… Папа любил заниматься садоводством, он явно был очень богат. Но вот источник его благосостояния оставался для всех нас такой же мистической загадкой, как и седьмая полоска на армиллярной сфере. А ведь у меня никогда, ни на минуту, не возникало ощущения, что мы с отцом не близки. Или что он неохотно делился со мной какой-то информацией, если я о чем-то расспрашивала его.
Наверное, все дело в том, что я никогда не задавала ему правильных вопросов. Да, пожалуй, и остальные мои сестры тоже ни единого раза не спросили его о том, о чем можно было бы и должно было бы спросить.
Я поднялась со скамьи и пошла по саду, проверяя, где и что растет, и мысленно составляя список своих наказов для нашего садовника Ганса. Нужно будет обязательно встретиться с ним и переговорить обо всем, прежде чем я уеду из Атлантиса.
После прогулки по саду я повернулась в сторону дома и вдруг поймала себя на одной мысли. Еще вчера мне так отчаянно хотелось поскорее попасть в Атлантис, а уже сегодня я готова бросить все и лететь обратно в Лондон. Действительно, пора начинать заниматься своей собственной жизнью.
4
Конец июля. В эту пору в Лондоне всегда душно и влажно. Мне особенно достается. Ведь я целые дни провожу в душном кухонном помещении без окон, расположенном в одном из лондонских районов под названием Бэйзуотер. Мои кулинарные курсы рассчитаны всего лишь на три недели, но и за столь короткий срок я успела усвоить бездну знаний, касающихся кухни и всего того, что с ней связано. Пожалуй, больше, чем за всю свою предшествующую жизнь. Теперь я умею нарезать овощи мелкими кусочками, брусочками и тонкой соломкой, ловко управляясь с поварским ножом, который словно стал продолжением моей руки. Я мешу хлебное тесто до изнеможения, пока не начинают ныть все мускулы, а потом испытываю самое настоящее счастье, наблюдая за тем, как оно подходит, как поднимается, уже готовое к выпечке.
