– Я… О боже… Я…
Наступила гробовая тишина. Все молча ожидали продолжения.
– Я прошла! Стар, я прошла! Меня приняли в университет в Сассексе на отделение истории искусств.
– Как замечательно! – восторженно выдохнула я, зная, сколько усердия продемонстрировала Сиси, готовясь к вступительным экзаменам. И в этот момент перехватила взгляд отца, обращенный на меня. Было в этом взгляде что-то загадочное. Наверное, он уже заранее предвидел, какое именно решение мне предстоит сделать.
– Мои поздравления, дорогая, – обратился он к Сиси, широко улыбаясь. – Сассекс – поистине прекрасный уголок Англии. Между прочим, именно там находятся скалы, которые называются Семь Сестер.
Чуть позже мы с Сиси, устроившись на самой верхней палубе, наблюдали красочное зрелище. Следили за тем, как величественно садится солнце, медленно погружаясь в воды Средиземного моря.
– Я все пойму правильно, Сия, – заговорила Сиси первой. – Если ты захочешь ехать в Кембридж, воля твоя. Конечно, Кембридж для тебя предпочтительнее. С какой стати тебе тащиться за мной в Сассекс и учиться в какой-то там глуши? Не хочу никоим образом помешать тебе… стать на твоем пути… Но… – голос ее предательски дрогнул. – Но ума не приложу, как я там без тебя обойдусь. Одному богу известно… И кто мне поможет в написании всех этих эссе, по части которых ты у нас такая искусница?
Ночью, уже лежа у себя в каюте, я услышала, какие страшные стоны вырываются из груди Сиси. Она беспокойно металась на своей постели. Наверняка ей снились очередные кошмары. За то время, что мы прожили вместе с ней в одной комнате, я уже научилась безошибочно распознавать у Сиси первые же симптомы начинающихся кошмарных сновидений. А потому я быстро поднялась со своей кровати и вскарабкалась на ее постель. Легла рядом и принялась тихонько убаюкивать сестру, будучи абсолютно уверенной в том, что не разбужу ее. Но вот ее стоны превратились в крики. Она отчаянно пыталась что-то прокричать вслух. Я с трудом разобрала отдельные слова.
Как я могу оставить ее? Я нужна ей… а она нужна мне…
И тогда я смирилась с неизбежным. Ведь я нужна ей.
Итак, я отказалась от Кембриджа в пользу Сассекса, чтобы учиться там вместе со своей сестрой. А где-то уже в середине третьего семестра своего трехгодичного курса обучения Сиси объявила, что бросает университет.
– Ты же все понимаешь, Стар, правда ведь? – вопрошала она меня. – Я умею рисовать, знаю, как пользоваться кистью и красками. Зачем же я стану тратить свою жизнь на то, чтобы выдумывать эти противные эссе про каких-то там художников эпохи Возрождения? Или описывать, как они изображали на своих полотнах этих до чертиков надоевших мадонн? Нет уж, извините! Но я этим заниматься точно не стану. Не могу, и все тут!
В результате мы уехали из общежития, где жили в одной комнате, и перебрались на съемную квартиру, довольно убогую, но что делать… Пока я исправно посещала лекции, Сиси ездила автобусом в Брайтон, где подыскала себе работу официантки.
Я же в тот период была близка к отчаянию при мысли о том, какой шанс упустила в своей жизни, так и не дав осуществиться давней мечте.
3
После ужина я, извинившись перед Ма, снова пошла наверх к себе в спальню. Достала из вещевой сумки мобильник и проверила входящие поступления. Четыре эсэмэски и несколько пропущенных звонков. И разумеется, все от Сиси. Как мы с ней и договаривались, я тоже отправила ей эсэмэску, сразу же после того как самолет благополучно приземлился в Женеве. Сейчас я отбила еще одно коротенькое сообщение. Дескать, все нормально, я уже дома, собираюсь пораньше лечь спать, а завтра обязательно перезвоню ей, и тогда поговорим обо всем. После чего тут же отключила телефон и, забравшись под одеяло, улеглась на постели и стала вслушиваться в тишину, царящую в доме. Внезапно до меня дошло, сколь редко выпадают у меня ночи, когда я сплю в комнате одна. А тут еще и огромный пустой дом, в котором когда-то кипела жизнь, было шумно, он полнился голосами сестер и их веселым смехом. Зато сегодня ночью меня не разбудят крики и стоны Сиси. Могу спокойно проспать себе до самого утра, если захочется.
И все же, закрыв глаза, я сделала над собой огромное усилие, чтобы не начать прямо сейчас тосковать о сестре.
* * *
На следующее утро я поднялась рано, быстро натянула на себя джинсы и майку, достала из сумки пластиковую папку, в которой лежало письмо отца, и поспешила вниз. Тихонько открыла парадную дверь и вышла на улицу. А там свернула по тропинке влево, направившись к любимому уголку Па Солта в нашем саду. В папке, помимо его письма, адресованного мне, лежали еще и расшифрованные координаты того места, откуда в свое время привез меня отец, а также греческое изречение, переведенное Майей на французский язык. Я крепко сжимала папку в руке.
Медленно прошлась вдоль клумб, которые мы когда-то возделывали вместе с папой, словно желая сегодня убедиться в том, что затраченные нами усилия не пропали зря. В разгар июля все вокруг цвело и благоухало: разноцветные цинии, пурпурные астры, целые заросли душистого горошка, соцветия которого были издали похожи на крохотных ярких бабочек. И конечно, розы, которые обвили всю беседку, образуя густую тень над скамьей.
Получается, что отныне мне придется ухаживать за цветами уже одной. Больше некому. Хотя наш старый садовник Ганс исправно присматривал за посадками, когда нас с отцом не было в Атлантисе, но вряд ли он вкладывал в это занятие всю свою душу, как это делали мы. Не могу даже с уверенностью утверждать, что Ганс вообще любит цветы. И уж наверняка счел бы верхом глупости, если бы ему кто-то сказал, что о растениях нужно заботиться с той же лаской, что и о детях. А вот Па Солт постоянно повторял в разговорах со мной, что процесс выращивания любого растения очень похож на то, как растят детей.
Я остановилась, чтобы специально полюбоваться особенно дорогим моему сердцу растением, усыпанным нежными пурпурно-красными цветками на тонких стебельках, затерявшихся среди обилия листвы насыщенного зеленого цвета.
– Это Астранция крупная, или Звездовка большая, – пояснил мне папа, когда почти два десятилетия тому назад мы с ним высевали в грунт крохотные семена. – Предполагается, что название этого семейства происходит от латинского слова «звезда». Потому что соцветия астранции очень похожи по форме на звезды. Сразу же предупреждаю, растение очень капризное, стоит большого труда развести его. Особенно с учетом того, что я привез эти семена, можно сказать, с другого конца света. Они за время моего путешествия уже успели изрядно высохнуть и даже состариться. Но если у нас получится вырастить астранцию в нашем саду, то потом забот с самим цветком будет немного. Хорошая почва и достаточное количество воды – вот все, что ему нужно.
Спустя несколько месяцев отец снова привел меня в тот укромный уголок, укрытый в тени деревьев, где мы высеяли наши семена. Все они самым волшебным образом дали крепенькие росточки. А все благодаря нашему любовному уходу, да еще и холодильник помог. Это был один из любимых приемов Па Солта – устраивать семенам своеобразный сеанс шоковой терапии, подвергая их воздействию холода. По словам отца, такая обработка пробуждает в семенах дополнительные жизненные силы.
