Кажется, моя псевдосестричка нашла себе надёжного цербера. Степанова приосанивается и бесстрашно смотрит мне в глаза.
— А ты уверен, что она с тобой хочет разговаривать?
— У неё выбора нет.
Я уже начинал злиться. Время идёт, и Демьян меня уже заждался. Голубая шапочка сводной сестрицы замельтешила в обратном направлении. Неплохо идёт под водой, плавно.
— А мне кажется, тебя твоя Ирусик заждалась. Янке я что надо передам.
Ну упёртая баба, сама виновата.
Я медленно оторвал зубами уголок пачки, а потом перевернул её на рыжие патлы. Будет знать, как под ногами путаться.
— Тебе бы в душ.
Ирландо застыла в немом шоке, наблюдая, как околовишнёвый сок стекает по носу и щекам и собирается липкой лужицей на полу.
— Ты больной, Шевцов, — прорычала девчонка. — Только посмей Янке что-то подобное вытворить…
— Топай уже.
На этом утомительная беседа, наконец, закончилась, и рыжая метнулась в сторону девчоночьего душа. Едва она скрылась, из воды вынырнула Фомина. Когда она сняла очки, то посмотрела так, будто увидела монстра из-под своей кровати. Поднялась на ноги, распахнула глаза. Взгляд подёрнулся привычной уже тревогой, и девушка сделала назад несколько шагов. Не думает же она, что я кинусь топить её? Хотя в некоторые моменты руки чешутся приструнить эту выскочку. Но сейчас некогда. Демьян, как и клуб, ждать долго не могут. Но я вдруг завис, глядя, как капли воды сползают по её шее. Вроде бы вся такая худенькая, прозрачная, но на груди форменный школьный купальник натянут прилично, в отличие от той же почти плоской Ирландо.
Девчонка захлопала глазами, выискивая подружку. Спросила о ней таким голосом, будто я съел её вместе с патлами, или утопил, а хладный труп спрятал в раздевалке.
Я почувствовал, как в кармане отозвался вибрирующим сообщением телефон. Чёрт! Демьян уже зубы стёр от нетерпения, наверное.
Сообщил сестрёнке, что хотел, предупредил, чтобы домой сразу ехала — не хочу потом расспросов от отца, почему дочурку его пассии я с почестями и комфортом не привёз обратно. Вообще, эта игра в личного водителя меня уже задолбала.
Однако девчонка вдруг взбрыкнула, границы свои, видите ли защитить попыталась. Ладно, зачтено, сестричка, ты и вправду попыталась. Только почему-то попятилась. И в глазах привычный страх колыхнулся.
И почему меня от одного только её взгляда бросает в лютую злость? Наталья — не первая шлюха отца, но на ней он женился, а потом она и этого бездомыша притащила. А это уже слишком. Потому что это настоящее предательство мамы, хотя он мне обещал. Обещал же! И эта овца с невинным взглядом своих почти прозрачных глаз только напоминает мне о его предательстве!
В клуб! Снять это дерьмо с души, это напряжение.
— Лекс, — буркнул Демьян, когда я приземлился на пассажирское сиденье, — ты там домашнее задание в библиотеке делал что ли. Капец, я уже три сигареты скурил.
Демьян чиркнул молнией кожаной куртки, застёгиваясь до самого подбородка. Он даже зимой, в лютые морозы, ничего теплее не надевает. Хотя, зачем — всё равно на колёсах почти всегда.
— Во сколько аукцион? — достаю из бардачка пачку сигарет, вытряхиваю одну.
— В девять.
— Лоты пробил?
Демьян расплылся в плутоватой улыбке, пока я заводил мотор. Котяра. Только что не облизнулся.
— Так же не интересно, Лёха.
Ни Макс, ни Должанов моего увлечения «Чёрным драконом» не разделяли, а Демьяна считали хитрожопым дельцом, окучивавшим меня в своих интересах. Так оно, наверняка, и было, только мне плевать. Демьянов открыл мне дорогу в интересный мир, помог понять, чего я хочу. Поэтому то, что он с меня имеет, наверняка, комиссионные, меня мало колышет, пока дорога на аукционы открыта.
Я вырулил со школьной стоянки и направил машину в сторону трассы. Надо успеть заехать домой, пока бестолковая сестрица не приехала. Иногда автобусы приходят в посёлок быстрее, потому что у них своя полоса, пока машины торчат в пробке в час пик.
Ей Демьяна не к чему видеть. А ему её.
Глава 18
Учится в этой школе оказалось сложнее, чем я предполагала. Да, условия были созданы идеальные, но и программа была достаточно сложной. Чтобы держать отметки на прежнем для меня уровне, приходилось заниматься, заниматься и ещё раз заниматься. А я была не отличницей. Некоторые предметы шли довольно легко, а вот с некоторыми, как например с английским, приходилось сидеть иногда чуть ли не до середины ночи. Мама неоднократно предлагала нанять мне репетитора, чтобы подтянуть до уровня знаний этой школы, но я отказывалась. Она и так слишком много делает для меня.
А сегодня в нашей с Аней компании появился ещё один персонаж. Утром, когда я за пару минут до звонка влетела в класс, на моём месте сидел щуплый паренёк в огромных квадратных очках. Ни дать не взять классический ботаник. Анины вещи лежали на парте, но самой её в классе не наблюдалось.
— Эм… привет — поздоровалась я с парнем. — Это вроде бы как моё место.
Парень захлопал глазами, уставившись на меня, но так ничего и не сказал. Но тут подоспела Аня.
— Привет, Ян! — девушка тряхнула кудрявой медной копной, собрала волосы на макушке и привычным движением перетащила на них резинку с запястья. — А это Эдик. Эдик — это Янка, про которую я тебе писала.
— Я просто болел, — буркнул ботаник. — И это вообще-то моё место.
Я как-то даже растерялась слегка. Привыкла уже сидеть со Степановой. Она стала островком безопасности в этом новом для меня мире неприятия и косых взглядов.
— Эдииик, — протянула Аня. — Ну не будь врединой, уступи новенькой.
Эдик сердито зыркнул на меня через стёкла очков, но вещи собрал и пересел за соседнюю парту.
Эдуард Чагин — так звали моего нового знакомого. Оказалось, что они с Аней школьные друзья, и теперь парнишка таскался с нами на переменах. Не таким он оказался вредным, как мне сперва показалось. Юмор у него, конечно, своеобразный, но в остальном он просто гений. Даже Ане с ним не сравниться. Особой страстью Эдик пылал к биологии и химии, и когда узнал, что я тоже увлечена биологией, зауважал. Даже слишком, потому что теперь я часто ловила на себе его взгляд, пропитанный щенячьим восторгом. А вчера потащился провожать меня на остановку, рассказывая об антипараллельности цепей ДНК.
А утром мы со Степановой застали его за последней партой угрюмым и безрадостным. Он даже поздоровался как-то напряжённо, через зубы. В руках Чагин держал свои очки и тщетно пытался отскоблить от стекла жевачку.
— Эдик, кто это сделал? — Степанова поджала губы, и, думаю, ответ она и так знала.
— Никто, — угрюмо отозвался Чагин.
Тут в класс вошла компания «золотых», как мы прозвали их с Аней. Они взрывались от хохота, бурно что-то обсуждая между собой. Девушки громко смеялись, висли на парнях. Ларинцев паясничал, что-то изображая, Шевцов боком прижимал к себе Ирину Ряполову, усмехаясь, обнажив белые зубы. Такие лёгкие и беззаботные. И такие жестокие.
