Музыка заряжает какой-то древней дикой энергией. Алкоголь снял предохранители, и я вскидываю руки, начинаю ритмично покачивать бёдрами. Чувствую на талии руки Антона. Он стоит сзади меня. Как-то это слишком, но ведь мне хорошо. Тогда почему нет? Ритм музыки немного меняется, я тоже меняю движения. Я люблю танцевать. Особенно сейчас. Мне нравится быть здесь. И даже то, что руки парня настойчиво ползут ниже, ложатся мне на бёдра, сейчас не сильно беспокоит. Я отбрасываю волосы на одно плечо, и чувствую горячее дыхание прямо на шее. Волнительно, но как-то… смазано, что ли. Будто не со мной, будто я просто наблюдаю со стороны.
Я пытаюсь вывернуться из недвусмысленных объятий Антона, разворачиваюсь к нему лицом, продолжая танцевать. Его руки снова на мне, скользят по платью от бёдер к груди. Когда он задевает место, куда сегодня пролился горячий чай, я вдруг прихожу в себя. Господи, о чём я думала, когда поехала в клуб? Незнакомый город, почти ночь, а я с Шевцовым, который ненавидит меня, и почти незнакомым парнем. К тому же, сейчас пьяным.
Мой взгляд непроизвольно метнулся к барной стойке, и я почувствовала, как по горлу поползла паника, потому что Алексея нигде не было. Не мог же он меня бросить? Или мог?
Стало страшно. Я наклонилась к Антону, чтобы спросить, но он, видимо, расценил это по-своему и прижался к моим губам своим влажным горячим ртом. Отвращение затопило, и я дёрнулась в сторону, стала пробираться между танцующими к выходу. Телефон у меня с собой, так что я просто наберу маме, попрошу приехать за мной.
— Принцесса, ты куда собралась?
Я едва не подпрыгнула, когда Антон нагнал меня в вестибюле клуба и схватил за предплечье.
— Где Алексей? — спрашиваю, а сама лихорадочно думаю, как бы отделаться от Ермолаенко. — Ты его не видел?
— Нет, но, может, пойдём поищем? Я, кажется, знаю, где он может быть.
Киваю, а у самой сердце не на месте. Мысли от алкоголя клубятся, налезают друг на друга. Страшно идти с Антоном, и страшно остаться сейчас одной. Шевцов ушёл, уехал, наверное, с той девушкой. Что ж, он предупреждал, чтобы дома оставалась, но я не послушала. Но вдруг Антон прав, и Алексей где-то здесь.
Я иду за парнем, а сама стараюсь незаметно набрать в телефоне номер сводного брата, но после пары гудков он сбрасывает. Мы сворачиваем в коридор за женской уборной. Длинный и пустынный. Сюда даже музыка долетает как через толщу воды.
— Куда мы идём?
— Там есть что-то вроде ресторанчика. Есть вход с улицы, а есть отсюда. В клубе же нормально не поешь. Думаю, Лёха там.
— Слушай, Антон, — останавливаюсь, высвобождая руку из ладони парня. — Может, просто вызовешь мне такси? А Лёша потом сам приедет, когда решит.
Ермолаенко на секунду замирает, внимательно рассматривая моё лицо. В глазах блеск, на губах слабая улыбка.
— Принцесса, зачем он тебе? — упирается в стену одной рукой прямо возле моей головы.
— Кто? — сглатываю, тревога уступает место панике.
— Лекс.
— Он мой брат.
— Да ладно, — усмешка становится злой. — Какой нахрен он тебе брат. Не больше, чем я. Его не интересуют хорошие девочки, малышка. Он тебя сломает. Пережуёт и выплюнет.
— Зачем ты мне это говоришь? — шепчу, пытаюсь потянуть время, только что это даст? Дрожь в голосе выдаёт мой страх.
— В нём столько тьмы, что ты себе даже представить не можешь. А со мной ты могла бы попробовать, по-настоящему попробовать.
Я не успеваю ничего возразить, как Антон впивается своим ртом в мой. Его пальцы вцепляются мне в плечи, давят больно, сжимают.
— Пусти, — пытаюсь оттолкнуть парня, но он сильнее, выше меня. — Прекрати, пожалуйста!
Но Ермолаенко плевать. Он пьян и зол. Я понимаю, что с самого начала вечера это была игра, в которой основным призом была не я, а желание как можно сильнее насолить Шевцову. Старая вражда, тихая зависть. Только вот парень не учёл, что Шевцову плевать на меня, он ненавидит свою навязанную ненастоящую сестру.
— Антон!
Моё сопротивление тщетно и смешно. Я чувствую слёзы бессилия на своих щеках, когда цепкие пальцы Антона сдавливают грудь, а сам он продолжает облизывать мою шею. Мерзко, противно, тошнотворно. По горлу вверх ползёт отвращение. Тело больно врезается в бетонную стену, когда Антон резко прижимает меня своими бёдрами, комкает низ платья, сжимая кожу на бедре до синяков.
— Пусти же меня! — я уже рыдаю в голос.
— Отойди от неё, — звенящей сталью разрезает спёртый воздух коридора.
Глава 26
Маша
— Отойди от неё, — звенящей сталью разрезает спёртый воздух коридора.
Шевцов стоит за спиной Антона. Взгляд звериный, ошалелый. У Ермолаева будто переключатель какой-то срабатывает. Он хмыкает и отстраняется, смотрит на Лекса. А мне только доли секунды и надо, чтобы вырваться из его лап.
В два шага я оказываюсь за спиной сводного брата, а он и бровью не ведёт. Плечи напряжены, что аж рубашка дыбом, руки сжаты в кулаки. Как тигр, который подобрался весь и сейчас сделает смертельный бросок.
Антон засовывает руки в карманы брюк и вальяжно приваливается к стене. Достаёт сигарету и закуривает.
— Десять минут, — говорит Ермолай.
— Пять, — рявкает Шевцов, а потом разворачивается ко мне.
Я ничего не понимаю, но всё же радуюсь, что стычки не произошло. Ничем хорошим бы это не закончилось.
— Лёша, я… — из самого горла вырывается жалкий всхлип.
— Заткнись, — как пощёчина.
Шевцов больно сжимает пальцы на моей руке чуть выше локтя и толкает впереди себя. Резко и грубо. А я корю себя, ругаю на чём свет стоит, что попёрлась в этот клуб, как дура повелась на медовые речи Антона. С одной стороны, чувствую облегчение, что Лекс появился так вовремя. Кто его знает, на что бы пошёл Антон. С другой стороны, сейчас я боюсь Шевцова как никогда.
В гардеробе Алексей сам забирает наши вещи, а потом почти швыряет мне в руки пальто. Я не смотрю на него, не смею глаза поднять. Только они продолжают предательски слезиться, а губы дрожать. Хочу скорее оказаться в кровати, унять дрожь в пальцах, засунув ладони под подушку. Но нужно успокоиться, привести себя в порядок — нельзя в таком виде, в растрёпанных чувствах на глаза маме и Виктору показываться. Осталось только пережить поездку в машине вдвоём с Шевцовым.
Мы выходим на улицу. Молчим. Вдруг я замечаю, что за нами из клуба выходит Антон, а с ним трое парней. Они смотрят в нашу сторону, что-то друг другу негромко говорят, но что именно, я уже не слышу, потому что мы отошли слишком далеко.
Внутри от ужаса всё холодеет. Их четверо, а Алексей один. Я не в счёт. Теперь эти «через десять минут» становятся понятны. Они же убить его могут или покалечат так, что потом до кучи всё не соберёшь. А что потом со мной могут сделать, мне и думать страшно.
