Сериал и правда оказался интересным. В нём с самого начала чувствовался флёр романтики. Но какой-то горькой, запретной, что ли. Не такой печальной, как у Андерсена, с толикой надежды, но всё же. Сложно любить, если даже природа не на вашей стороне.
Но потом мысли мои от сериала стали отвлекаться. А всё потому, что сквозь саундтреки стали прорываться другие звуки, от которых моя кожа стала гореть от стыда, когда я их распознала. Даже в сериалах, когда я смотрела их одна, меня накрывало смущение на пикантных сценах, и я, не отдавая себе отчёт, отводила глаза от экрана. А это действо происходило прямо за стеной, и деться мне было некуда.
А ещё стало как-то противно в груди, отвратно. И вообще, давно пора вдеть в уши беруши, засунуть голову под подушку и попытаться уснуть. Хотя бы попытаться.
Глава 31
Не знаю, как мне удалось, но я всё же уснула. И когда сбросила с головы подушку и вытащила беруши, то в уши сразу же ворвался разномастный шум. Спросонья я даже подумала, что это слишком громко включен телевизор где-нибудь в доме. Но нет, это были звуки реальной вечеринки. Крики, смех, музыка, топот.
Только не это!
Я застонала и снова накрыла голову подушкой. Лучше бы я поехала со Степановой к её дедушке в Зерновку. Теперь придётся весь вечер сидеть взаперти, чтобы не лицезреть поддатых дружков Шевцова и его подружек. Да и его самого тоже. Уж этот урок я усвоила.
Интересно, а что если маленькая пакостная сестричка нажалуется родителям? Спасибо Шевцов мне не скажет, так что я лучше посижу вечерок в своей комнате, досмотрю ещё полсезона сериала. Хорошо, хоть туалет у меня в комнате вместе с ванной имеется.
Я умылась, приняла душ, переоделась и снова увалилась на кровать, включив ноутбук. Надела наушники, чтобы не слушать чужой праздник жизни.
Закончилась одна серия, потом следующая. Туалет, может, у меня в комнате и был, а вот холодильник — нет. Уже почти девять вечера, а ела я в обед. Да и то бутерброд с чаем, а до этого с утра в поезде блинчик с мясом, который тётя мне положила с собой. И как бы я не уговаривала желудок потерпеть до утра, он упорно отказывался и громко ругался. А в холодильнике я днём приметила жаркое и салат с тунцом. Да мне сейчас хотя бы сухарик. Организм-то растущий. Ну, я надеюсь, что растущий, а то 1.59 меня не сильно устраивает.
Ещё какое-то время я помаялась, потом выскочила реклама KFC, потом на светлой кухне малыши уплетали и расхваливали «колбасу-вязанку», и в конце концов реклама «Кока-Колы» меня добила.
Я решительно встала, натянула свою самую неприметную одежду — тёмно-серые джинсы и серую толстовку и направилась к двери. Выгляну в коридор, прислушалась. Тут видно никого не было, а хохот и музыка доносились из гостиной. В кухню можно попасть только через неё. Так что хочешь, не хочешь, а прошмыгнуть придётся.
Я дошла до угла, высунула нос и замерла. В полутёмной гостиной, где сверкала ёлка и мигал беззвучно экран плазмы, была куча народу. Ну, по моим меркам. Человек пятнадцать, не меньше. Наша компания в родном городке уж куда скромнее. У многих в одежде была новогодняя атрибутика. У кого-то из девушек красивые маски в цвет помады и маникюра, поднятые на лоб, у парней сантаклаунские шапочки, оленьи рожки или просто мишура. Некоторых я знала — это были мои одноклассники и пара ребят из параллельного класса, некоторые были незнакомы. В гостиной пахло алкоголем, но хоть не накурено. И на том спасибо.
В углу на кресле полулежала Инна Вардина. Кажется, она была в отключке. Несколько пар целовались, сидя на диване, некоторые оживлённо спорили. У большинства в руках были бумажные стаканы. Не с соком, полагаю.
Группа парней взорвалась хохотом, а потом сменилась музыка и на середину вышел Максим Ларинцев, ведя за руку какую-то девушку. Медленная сначала, песня раскачалась, и я решила, что этой девушке не позавидую. Она болталась в руках Макса как кукла, отчаянно визжа и хохоча. Такие умопомрачительные поддержки я видела только в «Грязных танцах» или в модных современных танцевальных шоу.
Когда Ларинцев подбросил девчонку и, как-то прокрутив над головой, резко отпустил и поймал у пола, я ахнула, как и все в гостиной. Тут же раздались крики и аплодисменты, а Максим усадил белую как мел, еле живую девчонку на диван, потом манерно поклонился и попросил налить ему. А потом обернулся и незаметно мне подмигнул. Я надеялась, что в полутьме, возле самого выхода, меня никто не заметит. По крайней мере, внимания не обратит. Но этот углядел. Только бы не растрезвонил.
Поэтому от греха подальше, я скользнула к кухне, и уже возле самого прохода в толстовку вцепились чьи-то пальцы. Я вздрогнула.
— Пиво захвати, только холодное, ок? — прохрипел нестройным голосом какой-то парень.
— Ок, — ответила я и отцепила его пальцы. А потом улизнула в кухню.
Тут меня встретили отвратительные звуки. Кого-то рвало в раковину. Жуть, какая мерзость. Надо будет всё завтра антисептиком залить. Живот как раз заурчал снова, чувствуя приближающуюся цель. Кто ж знал, что придётся пройти целый квест на пути к заветному бутерброду.
Словно вор, я быстро раскрыла холодильник и вытащила оттуда пару огурцов, сыр, колбасу. Ни жаркого, ни салата из тунца уже было не видать. Сейчас ещё возьму батон или хлеб и снова перебежками в свою комнату.
— Воды дай, — проскрипело тело возле раковины.
Как бы мне не было противно, всё же я сжалилась и подала страждущему бутылку холодной минералки. А потом нырнула обратно к выходу, и как раз в этот момент музыка стихла. Притихли и присутствующие, а по гостиной раздался мелодичный перелив гитары.
В кресле в самом центре сидел Шевцов и держал на коленях большую красную гитару. Пальцы медленно перебирали струны, а взгляд смотрел на лады. Ира примостилась на поручне кресла и положила руку на плечо парню, но он как-то раздражённо повел им, и она убрала.
А потом Шевцов запел. И это было так удивительно, так не соответствовало его образу и моим ожиданиям от него. Его чистый, правильно поставленный голос расплылся по комнате, окутывая присутствующих. Его нельзя было назвать высоким, но и низким он тоже не был. С каким-то особенным призвуком на долгих гласных.
Наступает холод, и мир расколот
И все святые пылают огнём.
Когда мысли тают, и мы страдаем,
Но что мы знаем — кровь стынет ручьём.
Мелодия казалась знакомой, а потом я узнала её. Это был кавер одной известной русскоязычной группы на популярную зарубежную.*
Я обманул тебя, но лишь чтоб уберечь.
Знай, зверь внутри меня
Сидит внутри меня.
Неважно, кто мы есть, но в каждом кто-то есть.
Мой зверь внутри меня, мой зверь внутри меня.
Не знаю, что на меня нашло, но я просто зависла вместе с остальными. Мне казалось, что это поёт совершенно другой человек. А потом он поднял глаза и посмотрел на меня в упор. А я и двинуться не смогла, так и стояла соляным столбом с кучей съестного под мышкой.
