Вот спасибо Алёнкиному Эльфу! Теперь и Саша меня так называет.
Яна: «Привет, Саш»
Саша Т.: «Ты как там?»
Яна: «Да норм уже. А ты как?»
Саша Т.: «Выходи через пятнадцать минут — узнаешь)))»
Со мной случился ступор. Он пьян, что ли? Куда я должна выходить?
Яна: «В смысле? Ты о чём?»
Саша Т.: «Я к сестре старшей приехал, она недалеко от тебя живёт. И я уже еду, адрес у Алёнки пробил»
Я вскочила со стула, напрочь позабыв о дне из жизни Ивана Денисовича, и нервно закружила по комнате. Сашка! Тут. В «Серебряной роще»! А я волосы мыла позавчера. Я вытащила из шкафа свитер поприличней, быстро почистила зубы и переплела косу. Даже по ресницам мазнула тушью. Через пятнадцать минут сбежала по ступеням, натянула куртку, накинула капюшон и выскочила на улицу. Пока открывались ворота, нетерпеливо закусила губу. Как Сашка отреагирует, что я в таком доме живу? Вдруг решит, что зазналась. Терентьев — моя несбывшаяся мечта. Когда сюда переехала, то и не думала вовсе уже о нём, давно переболела. Но сейчас мандраж в пальцы прокрался.
Едва я вышла за ворота, как к ним подкатило такси. Сашка, весь такой улыбчивый и милый, выбрался и крепко сжал меня в объятиях.
— Привет, Янка, — и приложился губами к щеке.
Лёгкое волнение пробежало по спине. Потому что хоть мы раньше и дружили, но дружеский чмок от мягко скользнувших чуть дольше нужного губ я могу отличить. И так приятно, что не бестолочь, не дура, а просто Янка. И улыбка в мой адрес.
— Привет, Саш.
— Ты прямо во дворце живёшь, — присвистнул парень, а я в ответ пожала плечами. Ну что тут скажешь, если так почти и есть.
Руку после объятий Саша так и не убрал, а лишь переместил мне на талию. И я абсолютно была не против. Мы пошли вдоль забора, болтая о разном, вспоминали, как недавно на каникулах катались с горки дома. Сашка улыбался и смеялся. Улыбалась и смеялась и я. Наверное, впервые после тех катаний с горки.
Глава 48
Лекс.
Отоспаться после соревнований не получилось. Контрольную по английскому так просто потом не пересдашь, пришлось тащиться к первому уроку, хотя вчера приехал почти под полночь. Быстрее бы закончилась эта школа. Задолбал детский сад. Демьян вчера после соревнований чуть в табло не схватил за своё «школоло». Ребята в клубе уже давно уяснили, что то, что я ещё в старших классах, ещё не значит, что не смогу настучать по ебалу. Тренер долго не включал в соревнования, но после того, как исполнилось восемнадцать, воткнул меня в основной состав.
Ирка сегодня опять мозг выносила. Ну что за мода такая у баб. Не знаю, как Макс справляется параллельно с несколькими. Мне кажется, они когда-нибудь прознают друг про друга, соберутся и просто прикончат его. А ему только веселье.
— Хмурый ты, бро, какой-то. Уже б давно взял своё и успокоился. А то задолбал кислой миной.
— Ты о чём вообще?
— Да так…
— Макс, блядь…
— Так всё. Мне пора на репетицию. У меня новая партнёрша, надо объездить кобылку.
Ржёт упырь.
— А с Радой что? Опять лечится?
— Ага. Думаю, месяца три точно будет. Потом пока в форму придёт. Не знаю, там уже и поступление.
Радка Речник — партнёрша Макса по танцам ещё чуть ли не с пелёнок. Они вместе ушли в современный танец, будучи на самом пике в бальных. Мать Ларинцева тогда это едва пережила, она мечтала, что сын сверкнёт на каких-то престижных конкурсах спортивных танцев, но прямо перед отборочными четыре года назад Макс с Радкой показали кукиш всем и сбежали в хип-хоп. Эти двое дружили с детства, и Радка так и не дала Максу трахнуть себя. Он долго не сдавался, но потом смирился, согласившись, что им и правда лучше быть друзьями. А ещё у Речник были вечные проблемы со жратвой. Она всё время считала себя жирной и поэтому сидела бесконечно на диетах, а потом время от времени родители лечили её в каких-то центрах.
На углу мы разошлись, и я потопал на остановку. Терпеть не могу общественный транспорт, но сегодня водитель отца отогнал машину в сервисный менять масло, так что пришлось тащиться на автобусе. От остановки до дома минут пять средним шагом. Я как-то и забыл, что гулять пешком тоже в кайф под настроение. Только вот настроение это у меня недолго продержалось.
Чуть в стороне от ворот стояли двое. Бестолочь я узнал по белой куртке, а рядом с ней, положив руку ей на талию, стоял какой-то хер.
Кулаки сжались сами собой. Осознание горячей волной ударило в грудь. Я не хочу, чтобы это пиздюк её трогал. Я вообще не хочу, чтобы её кто-то трогал. Почему? Лучше не задумываться, потому что выводы мне не понравятся.
— А ты у нас кто такой?
Я подошёл сзади. Бестолочь дёрнулась от моего голоса, отступила от хера на шаг и застыла.
— Лёша, — проблеяла, замявшись. — Привет…
Пацан тоже обернулся и внимательно посмотрел. Может, не увидь я его с бестолочью, он бы и показался мне нормальным. Или нет. Рафинированный какой-то. Правильный, наверное. Мама учительница, папа инженер, дедушка профессор. И прочая лабуда — идеальная семейка и такой же идеальный парень.
— Александр, — рафинированный протягивает ладонь. — Одноклассник Яны.
Я опускаю взгляд на его руку, а потом опять поднимаю и смотрю в глаза. Не отвечаю, и он понимает. Опускает руку, засовывает её в карман и нахохливается как петух.
— А ты кем будешь? — уже не такой приветливый, зато наглый до херов.
— Это мой сводный брат Алексей, — вклинивается бестолочь. Ей не говорили, что нужно ротик на замке держать, когда взрослые разговаривают?
— Брат, значит, — протягивает парень, в конец охренев. А я стою и чувствую, как сердце начинает разгонять кровь, накачивая органы адреналином.
— Значит.
Если между нами зажечь спичку — как пить дать рванёт. Девчонка это понимает и начинает нервничать не на шутку. Бледные после болезни щёки краснеют. От напряжения она закусывает губу и смотрит то на меня, то на рафинированного хера.
— Лёш, там Людмила обед оставила. Остынет…
Что блядь?
— Так иди и ешь, — бросаю, не глядя на неё. — А одноклассник уже пойдёт, последний автобус через четыре минуты. А больше из «Рощи» сегодня ничем не уедешь.
У пиздюка с лица сходит вся краска, он хочет мне что-то ответить, хотя явно ссыт. Но стыд перед тёлкой берёт своё. Уже открывает рот, как бестолочь снова всовывает свои пять копеек. Понимает, что её дружок по лезвию ходит.
— Саш, и правда, — голос дрожит. — Мне сейчас мама должна позвонить. Да и замёрзла уже.
Этот Саша лишь удивлённо поднимает бровь, но принимает поражение.
