— Отпусти, — я попыталась вырваться, но Роман не выпустил.
— Ань, подожди. Пожалуйста.
Не знаю почему, но я остановилась, и тогда почувствовала, что моё запястье свободно.
- Прости, если обидел.
Серьёзно?
— Ром, ты предложил мне спать с тобой. По-твоему, я не должна была обидеться?
— Извини, — Должанов стал непривычно серьёзным. — Я просто… Знаешь, помутилось как-то, вот и сказал глупость.
Новый порыв ветра заставил поёжиться снова, растрепал волосы и обдал запахом, который окутывал меня во время танца. Рома выглядел растерянным, он запустил пальцы в волосы, помогая ветру растрепать их на макушке.
— Ты злишься на меня, — Роман сделал ко мне шаг, но замер. — За школу и все те глупости, что я вытворял. За выпускной. Я был идиотом и трусом, а ты…
Пока я стояла словно громом поражённая, пытаясь понять, не чудится ли мне этот разговор, Роман поднял руку и мягко провёл большим пальцем по щеке, оставив горящий след. Взял между пальцами прядь волос и аккуратно протянул до самых кончиков.
— Кудри мне нравятся больше, — хмельно усмехнулся, а потом снова стал серьёзным. — Прости меня.
Всё это слишком странно. Рома или пьян в стельку или это какая-то игра. Спор с Беловым, например. Или и то, и другое вместе.
— Я замерзла, пойду внутрь.
И это была правда. Зубы отбивали чечётку, а плечи покрылись гусиной кожей. А ещё мне хотелось быстрее сбежать, чтобы не стоять сейчас рядом с ним, не ощущать снова на языке ту горечь, что и в вечер выпускного. Какая глупость! Я ведь даже не была влюблена в Должанова. Ну, по крайней мере, не по уши. Наверное. Господи!
23
В квартире стоял жуткий шум и запах алкоголя. Музыка разрывала динамики какой-то ритмичной зарубежной попсой. В момент, когда я вошла, Белов как раз подхватил Алину с барной стойки под колени. И как она в таком состоянии туда забралась? Ася со Светланой танцевали в центре гостиной, заливаясь смехом, а Ася ещё и чем-то из бокала. Вечеринка стала превращаться в безумие, и мне пора было делать ноги. Но сначала я согреюсь и немного приведу мысли в порядок.
Длинное платье путалось, пришлось его немного подобрать. Я налила себе в стакан сока и умостилась с ногами в большом кресле, что стояло чуть в тени. Зубы стучали о стекло стакана, стоило мне его поднести. Кажется, я замёрзла сильнее, чем показалось на первый взгляд. Должанов тоже вернулся в квартиру и направился прямо к бару. Плеснул себе в стакан чистый виски, даже лёд не добавил, и выпил залпом. Потом повторил. Кажется, босс и до пятницы не оклемается.
Меня заметила в укромном месте Света. Она была уже прилично пьяна, как и остальные, но продолжала прикладываться к горлышку бутылки, которую не выпускала из рук даже во время танцев. Минут двадцать мне пришлось слушать о тяготах нетрадиционной любви и о том, как сложно найти партнёра по душе.
О Света, подобные вещи сложны для любой любви.
— Время позднее, — я почувствовала усталость. Захотелось вдруг стащить с себя это великолепное платье и влезть в любимую пижаму. — Мне уже пора, вызову такси.
Такси, в общем-то, приехало довольно быстро. Мне даже удалось улизнуть из квартиры без долгих прощаний. Уверена, Валентин бы так просто меня не отпустил.
Но радоваться, как оказалось, было рано. Едва я умостилась на заднем сидении автомобиля, на улицу вывалилась вся компания.
— Ааань! — пьяно протянул Белов. — Подожжи!
Язык его не слушался, но намерения были понятны. Он почти тащил на себе Должанова, пьяного просто в стельку.
— Довези его домой, окей? Просто сделайте небольшой крюк. Пожалуйста.
Я и не успела ничего сказать, как Валик просто сгрузил Романа в такси рядом со мной.
— Анют, — прохрипел Рома. — Сначала закинем тебя.
Выбора мне не оставили, поэтому я кивнула водителю, распрощалась с шумной компанией и, отодвинувшись к окну, уставилась в окно. Роман, на удивление, сидел молча почти всю дорогу, большую часть которой он дремал. К разговорам я больше была не готова, поэтому была даже рада, что Должанов погрузился в алкогольный анабиоз.
Возле своего дома я вышла, заплатила водителю на всякий случай, вдруг у Романа нет налички, и пошла домой.
Квартира встретила меня тишиной и особым запахом ремонта, когда аромат свежей мебели смешивается с духом бумаги. Часть стены в моей комнате уже была оклеена новыми обоями — светло-сиреневыми. Необыкновенный цвет. Вообще-то я хотела фисташковый, но стоило мне увидеть развёрнутый и так оставленный кем-то из покупателей рулон, как я мгновенно влюбилась в этот цвет. Невероятная свежесть и нежность одновременно. И весна, и зимний уют. Ярко и в то же время очень комфортно глазу.
Я стащила платье, аккуратно разложив его на единственном свободном стуле в гостиной, разобрала там же диван. Кровать и другая мебель из моей комнаты были сложены в дедушкиной. Там места сейчас хватало, потому что его специальная медицинская кровать была собрана.
Закипел чайник. Я залила в заварнике ароматные листья, добавив щепотку чабреца, и ушла смывать макияж, пока чай настаивался.
Думать не хотелось. Анализировать сегодняшний день тоже. Хотелось просто пить любимый напиток и расслабляться.
Но, видимо, сегодня было не судьба, потому что телефон в руках, где я листала ленту в Инстаграмме, вдруг ожил. На экране я с удивлением увидела номер того такси, на котором приехала с вечеринки.
— Слушаю.
— Девушка, — послышался недовольный голос водителя. — Ваш попутчик так и не смог назвать мне адрес, куда его отвезти. Он же в стельку был, а я откуда должен знать, куда ему?
— В смысле был? — внутри стало как-то тревожно.
— И вы трубку не брали.
Я быстро посмотрела на экран. И правда, сверху значились два пропущенных. Наверное, я как раз умывалась.
— Так что я привёз его к вашему дому, разбирайтесь сами.
— Стойте-стойте! Я сейчас скажу его адрес.
— Э нет, поздно уже. Не буду же я терять заказ следующий из-за какого-то бухого тела. Я сгрузил его на лавку у вашего подъезда. Так что сами решайте, что с этим мычащим телом делать.
И бросил трубку. Ах ты ж! Господи! Роман где-то под моим подъездом, пьяный до беспамятства. А на часах почти два часа ночи. И что же мне делать?
Я набросила куртку и скорее скатилась по ступеням, чем сбежала. Толкнула скрипучую подъездную дверь и застыла. Мой начальник разлёгся на трухлявой старой лавке словно на шезлонге у моря, закинув руку за голову, и мирно сопел. Только вот куртка на нём была расстёгнута, а на улице не больше четырёх тепла.
— Рома! — я подбежала и потрясла его за плечо. — Просыпайся! Рома!
Ответом мне было неясное мычание.
