Я спустилась на пол и подобрала свои вещи. Подняла глаза и посмотрела прямо в Ромины. Испытала даже какое-то злорадство, когда увидела в них растерянность, скорее даже пришибленность. Произнесла чётко и громко, лишь потом осознав, что такая уверенность после подобного может свидетельствовать о надвигающейся истерике.
— Никогда больше не называй меня так. Никак не называй. Ты меня изнасиловал, Рома. Так что единственное моё желание — чтобы ты горел в аду.
Я не позволила своим рукам дрожать, когда надевала трусы и натягивала колготки. Когда обувалась и застёгивала пальто. Я едва не вздрогнула, когда Роман поднял руку, чтобы задержать меня у двери, но тут же опустил. Наверное, он что-то увидел в моих глазах такое, что заставило его отступить и просто опереться на дверной косяк.
И только снаружи, стоило холодному воздуху ворваться в мои лёгкие, меня скрутило так, что я согнулась пополам. Это была какая-то дикая судорога, потому что я не могла ни вдохнуть, ни крикнуть, ни зарыдать. Я упала на колени прямо в грязь и закашлялась.
Ненавижу тебя, Рома. Ненавижу!
Когда приступ кашля схлынул, я вытащила дрожащими пальцами телефон и набрала Яну.
— Привет, как погуляли на встрече выпускников? — раздался весёлый голос подруги.
То, о чём она говорила, будто было в прошлой жизни. Было ДО.
— Ян, — голос сорвался, потому что больше я держать себя в руках не могла. Я даже встать из лужи не пыталась, так и стояла на коленях.
— Ань, что случилось? — Яна насторожилась. — Где ты?
— Рома… — рыдания потоком хлынули из меня, выворачивая горло наизнанку. — Он… я не хотела, Яна, а он… будто не слышал меня…
— Где ты находишься? — в трубке вдруг раздался жёсткий голос Лекса, и это меня немного отрезвило.
— Возле его дома.
— Выйди из двора и жди меня около хлебного ларька. Я сейчас приеду.
— Не надо, Лёш, я такси вызову. Я просто пальто испачкала, не хочу машину твою марать.
Собой. Потому что именно такой я себя ощущала: грязной, замаранной. И хотела скорее под воду, отскрести от себя всё это дерьмо, вымыть изнутри его остатки. И чтобы вода — кипяток, чтобы кожа слезла, обновилась, обнулилась там, где он прикасался.
Но в трубке послышался уже снова голос Яны.
— Анют, будь, где Лёша сказал, он уже выехал. Жди.
— Хорошо.
Я отключилась и спрятала телефон в карман. Кое-как поднялась на ноги и осмотрела своё пальто. Без химчистки уже не обойтись — на светлом драпе пятна жидкой грязи. Порыв сильного ветра едва не сбил меня с ног, растрепав полы пальто. Я застегнулась, едва совладав с дрожащими пальцами, и накинула капюшон. Прошлёпала под моросящим колючим дождём до угла двора, вышла за ворота и оглянулась в поисках хлебного ларька. Есть такой. Я подошла ближе. На вывеске красовался мультяшный пекарь с румяным калачом в руках. Желудок стянуло то ли голодом, то ли болью — сейчас не разобрать.
— Что тебе, милая? — окошко распахнулось, и оттуда показалось улыбчивое лицо женщины средних лет и пахнуло ароматным теплом. — Чаю с рогаликом? Или пирожное? У нас рожок со сливками по акции сегодня.
— Чай и булку с повидлом, — попросила я, но потом спохватилась, что оставила сумочку у Должанова. — Ой, не надо, я сумку забыла.
Продавщица странно посмотрела на меня. Ну ещё бы, в испачканном пальто, всколоченными ветром волосами и безумными, наверное, глазами, я являла не самое приятное зрелище.
Женщина захлопнула окно, и я увидела в стекле своё отражение. Действительно, жуть ещё та. Но внезапно окошко снова распахнулось, и мне протянули пластиковый стакан с дымящимся чаем и булочку.
— Держи, девочка, тебе сейчас это надо.
— Извините. У меня нет денег.
— Бери, говорю.
И я взяла, поблагодарила и отпила глоток обжигающего напитка. Чай с жасмином. Люблю такой.
Только выбросила стакан в урну, рядом заревел автомобиль — чёрный Лексус. Шевцов вышел из машины и подошёл ко мне, посмотрел в лицо внимательно. А я неосознанно отступила. Мужчина. Тело само реагирует.
— Поехали, — он заметил мою реакцию и сделал шаг назад.
Я отряхнула пальто, за которое мне было невыразимо стыдно, и села на переднее пассажирское сиденье. Алексей завёл машину и тронулся. Мы ехали молча, Шевцов не донимал меня вопросами и разговорами. Он следил за дорогой, а я пыталась расслабиться.
— Отвези меня домой, пожалуйста.
— К нам поедешь.
Спорить с Лексом бесполезно, беспокоить Яну в её положении не хотелось, но я ведь уже это сделала. И, наверное, он прав, одной мне быть не хочется сейчас.
— Лёш, мне надо в аптеку, — стоило подумать о последствиях.
Автомобиль затормозил через пять минут возле аптечного киоска известной фармкомпании, но я зависла. Не могла себя заставить выйти и попросить то, что мне нужно. Заметила, как Алексей нахмурился, а потом отстегнул свой ремень.
— Что купить?
— Мм… что-то… чтобы…
— Понял.
Шевцов вышел из машины, а я выдохнула и закрыла лицо руками. Как же трудно теперь. Рома, зачем ты это сделал? Зачем заставил меня испытывать всё это? И почему я чувствую такой жгучий стыд, хотя ничего плохого не сделала?
Лекс вернулся минут через десять и протянул мне коробку.
— Яна сказала, в инъекциях надёжнее. Если сильно переживаешь, можем сейчас ширнуть. Но, думаю, полчаса роли не сыграют. Там сутки в запасе.
— Нет, я подожду. Спасибо. Сколько я должна тебе?
Шевцов зыкнул так, что ответ на последний вопрос стал очевидным. Он снова завёл машину, но трогаться не спешил. Повернулся и вперился мне в лицо своим тяжёлым взглядом.
— Ань, я понимаю, что тебе неприятно, но ты должна мне всё рассказать. Роман — мой лучший друг. И прежде, чем сломать ему нос и оторвать яйца, я должен знать подробности.
Лекс — жуткий тип. Ещё с самой школы я старалась держаться от него подальше. Но свет в глазах подруги, который он смог зажечь, говорил о многом. И вдруг неожиданно для самой себя я всё рассказала. Лучшему другу парня, что втоптал меня в грязь. Рассказала и о том дне, когда Рома ночевал у меня, и о рисунке, даже про обои рассказала. И про сегодняшний вечер, про его обидные подозрения и о том, что случилось после.
Лекс выслушал молча, ни разу не изменившись в лице, а потом так же молча выехал на дорогу. Он не успокаивал и не говорил слова утешения, когда я, сжав коробку с экстренными контрацептивами, разрыдалась. Отвёз меня к Яне, вручил той как куклу, а потом уехал.
34
Роман.
В дверь коротко постучали. Идите на хер, я никого не хочу видеть.
