У меня по телу прошла дрожь, и я, не отдавая себе отчёт, бросилась через толпу наутёк. Это всё Валик, наверное, это он сообщил Должанову, где я. И разве Роману не всё равно? Или перед обществом стыдно, что его жена по клубам шастает?
Но что-то мне всё-таки подсказывало, что дело совсем не в приличиях и мнении общества, а потому сердце стучало так быстро, а ноги несли в сторону запасного выхода. Что я буду делать, когда окажусь на улице в одном платье? Потом разберусь. Наверное. А пока мне хотелось просто избавиться от этого острого взгляда и электричества, которое волнами прокатывалось по моему телу под ним.
За сценой я нырнула в пустой коридор, здесь было слабое освещение, но впереди зелёным горела надпись «Выход». Туда мне и надо, а с причинами такой импульсивности я буду разбираться потом.
Но дойти до двери под надписью мне не удалось, потому что на запястье сомкнулись крепкие пальцы, а потом меня толкнули к стене. Мужские ладони тяжело опустились на стену возле моей головы, заключив меня в плен. Роман молчал. Смотрел в упор в глаза и молчал. А электричество стало невыносимым. Оно жгло и заставляло дрожать и дышать так глубоко, что голова кружилась уже не только от алкоголя. Я прижала ладони к шершавой стене в надежде, что это остановит головокружение, но это не помогло, потому что земля совсем ушла из-под ног, когда тёплые губы коснулись моих и забрали мой шумный вздох. Внутри всё заметалось, колеблясь, забилось между обидой и несбывшимся желанием. Память вспышками, как тот страбоскоп, подкидывала то кадры с его мягкой улыбкой и тихим «фенек…», то обезумевшие от страсти глаза и стену, о которую разбивались мои многократные просьбы прекратить.
— Остановись… — прошептала я так жалко, что и сама бы себе не поверила, когда Рома позволил мне сделать вдох.
— Что же ты делаешь со мной, Аня? — прошептал хрипло и даже как-то зло, прижавшись своим лбом к моему.
— Зачем тебе я, когда у тебя есть такие как Ева?
— Я не знаю, — по шее от его шёпота побежали мурашки. — Если бы только мог это объяснить. Они все были похожи на тебя, я и сам это не сразу осознал, Аня, пока Макс не ткнул меня носом как котёнка. Я в каждой искал тебя, понимаешь? И чуть с ума не сошёл, когда ты ворвалась в мой офис и в мою жизнь снова.
— Рома…
— Я не знаю, что мне делать, Фенек, не знаю, как жить с тобой в одной квартире и не сходить с ума. Я думал смогу, — Рома резко развернул меня лицом к стене и прижался сзади всем телом. — Но я не могу! Понимаешь? Мне не хватает силы воли не прикасаться к тебе.
Я упёрлась ладонями в стену, едва не содрав кожу, когда сзади к шее прижались горячие губы, продвинулись вниз вдоль позвоночника. Рома стащил платье с моего плеча, оголяя кожу и покрывая её обжигающими поцелуями. Ноги ослабели и колени подкосились, когда его ладонь прижалась к низу моего живота. Можно сколько угодно лгать самой себе, что я его не хочу, но моё собственное тело меня обличает. Когда дыхание вырывается с шумом, почти со стоном, стоит настойчивой ладони, запутавшись в фатиновой юбке, потащить её вверх.
— У меня в голове помутилось, когда ты в тех грёбаных джинсовых шортах полезла на стул подклеить обоину, — горячий шёпот в спину и снова волны дрожи. — Ты хоть представляешь, какой вид мне открылся? Мне иногда кажется, что с тех пор мой член ни разу не падал.
Подобные пошлости у меня всегда вызывали отторжение, но сейчас, странное дело, я почувствовала, как от этих слов у меня до боли напряглись соски. Но девочки из общежития были правы: я не умею полностью отключать мозг. Моя обида всё ещё гнездилась слишком глубоко, и если я сейчас позволю ему, позволю себе, то потом меня накроет такой волной ненависти и неприятия, в первую очередь к самой себе, что для нас это будет конец. Навсегда и бесповоротно. Я готова попробовать дать шанс нам. Когда-нибудь. Но не сейчас. Ещё нет.
— Рома, — выдавила сквозь пересохшее горло, — пожалуйста, не надо. Ты обещал, что больше не сделаешь так… Я пока не готова, понимаешь? Не знаю, буду ли когда-нибудь, но точно не сейчас.
Роман напрягся и замер. Пожалуйста, услышь меня сейчас, не сломай тот тонкий луч вспыхнувшей надежды. Сейчас ты всё решаешь: дать нам шанс или уничтожить всё окончательно.
Шумный выдох, пальцы, сжавшие платье на моём животе, горячий поцелуй на плече… А потом мне стало холодно, потому что он отпустил. Отступил и отвернулся. А я закрыла глаза и судорожно вздохнула. Маленький цветок школьной мечты встрепенулся. Обессиленный, израненный, потерявшийся в темноте где-то глубоко в груди, он увидел слабый отблеск света.
Я расправила безнадёжно порванную о шершавую стену юбку, пригладила волосы и повернулась к Должанову. Тот стоял спиной ко мне, засунув руки в карманы. Было видно, что он ужасно напряжён. Но он дал мне выбор, в отличие от прошлого раза.
— Поехали домой, Аня, — сказал, прочистив горло. — Завтра ты нужна мне на работе.
46
Роман.
Утро пришло с дождём и завывающим за окном ветром. В такую погоду не то, чтобы на работу, даже из-под одеяла вылезать не хочется. Но впереди маячит серьёзный контракт на поставку строительного оборудования из Германии, и хоть это не в юрисдикции моего отдела, отец поручил его мне как будущему преемнику. Надо хорошо подготовиться, а времени в обрез — командировка по заключению контракта уже через неделю.
Я выполз из комнаты и пошёл в ванную, но так оказалась заперта, а изнутри был слышен шум воды. Едва начавшая успокаиваться утренняя эрекция снова взметнулась, стоило представить Фенека в объятиях душа. Значит, время ожидания можно потратить с пользой, возможно, это хоть как-то облегчит моё недвусмысленное состояние.
Беговая дорожка в рабочем кабинете привычно зажужжала, тело занялось физической нагрузкой, а голова начала, наконец, работать. Поставить тренажёр в кабинет было отличной идеей: если не получалось сконцентрироваться или настроиться на креатив, то пробежка не отходя от кассы обычно решали проблему на раз.
Через пятнадцать минут я уже снова был под дверью ванной, но она всё ещё была заперта изнутри. Женщины! И на что я надеялся, дав ей всего пятнадцать минут?
Но тут замок щёлкнул, и Аня вышла. Торопясь, влетела прямо мне в руки.
— Извини, — пробормотала, смутившись и опустив ресницы.
Смущённая Ирландо — это что-то новенькое и очень забавное. К тому же, кажется, тренировка и обретённое после неё физиологическое спокойствие сейчас разлетятся в пух и прах, если я не нырну быстрее под душ.
На том и разошлись, а мне пришлось сделать воду попрохладнее.
На кухне пахло вкусно. Аня приготовила себе завтрак и как раз сидела за столом, жуя и что-то просматривая в телефоне. Может быть когда-нибудь она и мне будет их готовить.
— Приятного аппетита, — пожелал и открыл холодильник, почесав затылок.
В общем-то было из чего выбрать — Аня по-хозяйски заполнила его продуктами за эту неделю.
